– Не прогуляться ли нам в оранжерею, дорогая? – предложил он. – Я слышал, что у вас здесь выращивают чудесные розы.
– Я тоже… об этом слышала, – пробормотала Миранда, поднимаясь со стула. При этом она покачнулась и захихикала. – Только боюсь, сэр, я опьянела от этого шампанского.
Дариус Эдмунд наклонился и быстро поцеловал ее в обнаженное плечо.
– Лишь самую малость, мой ангел. Прогулка как раз и поможет вам проветриться.
Пройдя через столовую и главный зал, они вскоре оказались в застекленной оранжерее. Миранда с трудом передвигала ноги, голова же у нее кружилась все сильнее. От теплого и влажного воздуха оранжереи ей стало еще хуже, однако было приятно ощущать обнимавшую ее мужскую руку. Прошло уже так много времени с тех пор, как Джаред уехал от нее… Сегодня первая годовщина ее свадьбы, а у нее никого нет!
Дариус Эдмунд завел Миранду в заросли высоких растений и усадил на оказавшуюся там красивую скамейку с железной основой и белыми деревянными перекладинами. Тяжелый неподвижный воздух был заполнен ароматами роз, гардений и лилий, и Миранда, вдыхавшая этот воздух, начала терять чувство реальности.
– Я буквально околдован вами, – донесся будто издалека грудной голос Дариуса Эдмунда. – Вы прекраснее всех женщин, которых я встречал! Я знаю, что американцы предпочитают прямоту, поэтому буду с вами откровенен. Я предлагаю вам стать моей любовницей. – Не дав ей до конца понять смысл сказанного, герцог Уитли поцеловал Миранду в губы, затем стянул с плеч лиловый шелк платья и прильнул губами к ее груди. – О, дорогая, любимая… – сбивчиво шептал он. – Я обожаю тебя.
– Вам не повезло, сэр. Она ведь моя жена, – внезапно раздался мужской голос.
Дариус Эдмунд тотчас вскочил на ноги. Ему в лицо с невозмутимым видом смотрел высокий и элегантный лорд Данхем.
– Вы, конечно, потребуете сатисфакцию? – с трудом пробормотал герцог.
Миранда же сидела, откинувшись на спинку скамейки. Она находилась в полубессознательном состоянии, и в голове ее одна за другой проносились сбивчивые мысли: «Герцог меня обнимал и целовал?.. Да. И вдруг появился Джонатан. Зачем?.. Только все испортил. А может, я просто сплю? И какое мне дело до этих двух мужчин?..»
– Мне не хотелось бы, чтобы мое доброе имя или имя лорда Суинфорда упомянались в каком-либо скандале, ваша светлость, – проговорил Джонатан. – Поскольку же, кроме меня, иных свидетелей произошедшего не было, я предлагаю считать инцидент исчерпанным. Однако позволю себе дать вам совет: в дальнейшем держитесь как можно дальше от моей жены.
Дариус Эдмунд щелкнул каблуками, коротко кивнул американцу и покинул оранжерею. А Джонатан внимательно посмотрел на Миранду, и ему вдруг стало ужасно жаль ее. Он поправил на ней платье, заботливо прикрывая грудь и вдыхая исходивший от нее запах шампанского. Затем сокрушенно покачал головой, подумав о том, каково ей будет завтра утром, когда она проснется. Миранда почти не протестовала, когда он подхватил ее на руки. Джонатан быстро вышел из оранжереи, затем со своей ношей также быстро пересек холл, поднялся по лестнице и вошел в спальню. Гости были заняты танцами и прочими развлечениями, и его, к счастью, никто не заметил.
– О боже, милорд! С ней все в порядке?! – воскликнула Перкинс, поджидавшая их в спальне.
– Боюсь, Перки, твоя хозяйка слишком увлеклась шампанским, а она не столь привычна к нему, чтобы проводить такие эксперименты, – проворчал Джонатан. – Утром ее измучает головная боль. Раздень-ка ее. А я тебе помогу.
Вдвоем им удалось снять с Миранды платье и прочую одежду довольно быстро. Потом Перкинс побежала за ночной рубашкой хозяйки, а Джонатан остался сидеть у кровати, не в силах оторвать взгляд от лежавшей перед ним в бессознательном состоянии обнаженной женщины. Так уж вышло, что полностью нагую женщину он видел сейчас в первый раз в своей жизни. Чарити всегда настаивала на том, чтобы любовью они занимались только в полной темноте, а в гардеробную, когда она переодевалась, вход ему был категорически запрещен.
И вот теперь Джонатан ласкал прекрасное тело Миранды… но только взглядом. Наконец, не выдержав, он провел по теплой шелковистой коже кончиками пальцев – и вздрогнул от этого своего прикосновения. Сколько ночей Джонатан уже спит с ней в одной постели! Сколько еще будет спать! И ожидается, что он будет равнодушен? Думают, что он святой?
Внезапно осознав, что его ладонь медленно скользит по бедру Миранды, Джонатан отдернул руку, будто обжегся. Черт побери, он не должен позволять себе ничего подобного! Но боже, как хороши ее маленькие груди! И как же ему хотелось уткнуться в них лицом… и забыть обо всем на свете.
Тут вернулась Перкинс, и он помог ей надеть на Миранду ночную рубашку из тончайшего шелка. Затем Перки поудобнее устроила голову хозяйки на подушке, а Джонатан старательно укутал «жену» одеялом. Когда горничная ушла, он несколько минут стоял у кровати, глядя на лежавшую в ней женщину, потом резко развернулся и стремительно вышел из спальни.
Спустившись в зал, Джонатан постарался затеряться в нем и успокоиться. Но там, среди феерического веселья все дышало искушениями и соблазнами, которым он, будучи в представлении всех присутствующих Джаредом, не имел права поддаться. Бальный зал был заполнен хорошенькими женщинами в платьях с весьма смелыми декольте, которые то и дело вольно или невольно оказывались непосредственно перед его глазами. Ноздри приятно щекотали возбуждающие ароматы духов, напоминающие то о свежести лаванды и экзотической розы, то о пряном запахе левкоев, то о нежности туберозы. К ним примешивались едва уловимые ускользающие запахи лесного мха, папоротника и мускуса. Стиснув зубы, Джонатан уворачивался от прикосновений обнаженных женских рук и отводил взгляд от мило взъерошенных локонов, сияющих глаз, кокетливо опущенных ресниц и томных улыбок.
Где-то через час этих мучений Джонатан вдруг заметил какое-то движение у пальмы, стоявшей в кадке возле самого выхода. Оказалось, то были страстно обнимавшиеся Аманда и Адриан. А в момент, когда Джонатан направился к ним, рука Адриана скользнула по спине жены, остановившись на ее ягодицах, и он еще крепче прижал к себе Аманду. Джонатан поспешно отвел глаза и пошел наверх.
В спальне, однако, найти убежище от соблазнов было еще тяжелее. Сбросившая одеяло Миранда лежала в самом центре кровати. Подол ее ночной рубашки задрался до пояса, и первое, что увидел Джонатан, были ее аппетитные ягодицы. Он поспешил уйти в гардеробную, где разделся и прилег на диванчик, надеясь хоть немного вздремнуть. Дождь все сильнее барабанил по оконному стеклу и черепичной крыше, а где-то вдали звучали раскаты грома. Джонатану вспомнилась старинная присказка, услышанная когда-то от бабушки Данхем: «зимний гром – дьявольский гром». Он хмыкнул, и в этот момент сверкнула молния, а от раздавшегося тут же удара грома, казалось, содрогнулся весь дом.
– Джаред!.. – послышался отчаянный крик. – Джаред, Джаред!.. – звала Миранда.
Джонатан поднялся с диванчика, тихо вошел в спальню и замер, пораженный видом Миранды. Вытянув перед собой руки, она сидела на кровати с закрытыми глазами, однако по ее бледным щекам непрерывно катились слезы. Новый раскат грома заставил ее вздрогнуть, и она снова закричала:
