Далее Дамон поведал о дозоре, отправленном четыре или пять дней спустя после отбытия амазонок из Афин патрулировать холмистую местность к югу от Ойно. Командовал этим отрядом Ксенофан, брат полководца Ликоса. Отец был заместителем Ксенофана, а дядя — одним из младших командиров. В тех краях на перевале, называемом Рогатым, отряд наткнулся на разбойничью шайку. Мародёры загнали группу раненых амазонок в пастушью хижину и намеревались выкурить их оттуда огнём.
— Завидев нас, разбойники обратились в бегство, — рассказывал Дамон. — Амазонок мы не атаковали, а только держались вне досягаемости их стрел на склоне смотревшего на хижину холма. Неожиданно дверь отворилась, и на пороге появилась воительница, державшая на руках бесчувственное тело. Мы с Элиасом изумлённо переглянулись. То была Селена. Исхудавшая и измождённая, она направилась к нам и, остановившись шагах в ста, обратилась не ко мне или к брату (если воительница и узнала нас, то не подала виду), а к нашему командиру. Представившись ему на эллинском языке, она сообщила, что держит на руках свою сестру, Хрису, которая хоть и тяжело ранена, но жива. Если наш командир даст возможность раненой покинуть Аттику, для чего ей всего лишь нужно присоединиться к колонне тал Кирте, отступавшей на север, то она, Селена, сдастся нам в плен и будет служить в том качестве, какое мы сочтём необходимым. До сих пор никому из наших героев не удавалось захватить в плен амазонку, живую и невредимую, и наш командир Ксенофан, естественно, воспринял это предложение с воодушевлением. Нам с братом было велено осмотреть раненую воительницу, что мы и сделали. Будучи знакомы с Хрисой, мы даже издалека узнали и её плащ, и тунику с тотемным изображением черепахи, и фригийский колпак, отороченный белым куньим мехом. Но стоило нам подойти поближе, как стало ясно, что перед нами отнюдь не Хриса. То была Элевтера. Живая Элевтера. Теперь мы с Элиасом стояли прямо перед Селеной. Перед нашим командиром она могла продолжать прикидываться незнакомой с нами, но ей было понятно: одно наше слово может означать конец и для неё, и для Элевтеры. Никогда не забуду, что за лицо было тогда у Элиаса. Посудите сами, какую славу стяжали бы люди, доставившие в Афины в качестве пленницы великую и грозную воительницу Элевтеру! Элевтеру, считавшуюся погибшей, но оказавшуюся живой! Воистину, на протяжении веков наши потомки гордились бы нашим деянием. Брат встретился со мной взглядом и, повернувшись к Ксенофону, сказал: «Это действительно Хриса, сестра Селены. Мы с Дамоном знакомы с обеими ещё со времён плавания в Амазонию». Я немедленно подтвердил его слова. Держась совершенно невозмутимо, Селена издала резкий свист, и из-за деревьев мгновенно появились две юные ученицы (Барахлошка и другая, которой я не знал). Они принесли тростниковые носилки, на которые и уложили раненую. Мы с Элиасом вызвались проводить амазонок. Ксенофан согласился и даже выделил нам в помощь восемь бойцов, что было не отнюдь не лишним, ибо холмы кишели шайками мародёров. Селена бросила оружие и сдалась. Наш командир приставил к ней стражу.
Тут Дамон вытянулся и снова глянул на отца, который сидел слева от него рядом с вытащенным на берег кораблём. Братья переглянулись — должно быть, так же, как и тогда.
— Вы, друзья, наверное, спросите, почему мы так поступили? Возможно, какой-то бог нашептал нам это решение... Может быть, признавая доблесть и величие амазонок, мы думали и о тех тяготах, которые предстояло им испытать на долгом пути домой, и о том, как нужна им будет Элевтера, чтобы наладить жизнь после войны. Но не исключено, что нас просто тронуло самопожертвование Селены. Так или иначе, даже не перемолвившись словом, мы стали заговорщиками. Вот как вышло, что Элевтера смогла вернуться домой, а Селена, после того как вопрос обдумали и обсудили, стала служить у Элиаса в качестве воспитательницы его дочерей. Все эти годы она свято соблюдала наше соглашение, а теперь нарушила его. Вот почему всем нам и приходится напрягать силы в попытках изловить её.
Глава 37
НОВЫЙ ПОРЯДОК
Повествование Дамона подвело нас от прошлого к настоящему.
Наши корабли рассекали воды Амазонского моря, и, по заверениям Аттика, лишь считанные дни отделяли нас от гавани Курганного города. Однако ничто из того, что видели мы на побережье, не напоминало страну, описанную Дамоном, где он побывал всего-то навсего двадцать лет назад. Наши суда огибали плато, где, по воспоминаниям Дамона, паслись неисчислимые табуны коней и стада диких антилоп. Но перед нами проплывали лишь грубые глинобитные хибары да колеи от подвод на грязных, разбитых дорогах. Везде, где к морю сбегал хотя бы ручей, теснились неряшливые поселения, представлявшие собой, как потом выяснилось, владения Боргеса.
Здесь выращивали ячмень и пшеницу, ставшие самой выгодной статьёй скифской торговли. Правда, сами скифы считали тяжкий труд земледельца унижающим достоинство воина и лишь дважды в год наведывались к поселенцам за сбором дани. Причём, как рассказывали селяне, сам предводитель степняков всем видам натуральных податей предпочитал крепкое красное пиво, которое местные жители выдерживали в огромных глиняных чанах. Скифы облепляли эти ёмкости, как свиньи кормушку, и сосали зелье через тростинки, пока не валились наземь мертвецки пьяными. Что же до амазонок, то ни одной воительницы мы не увидели. Только их могилы.
Высоченные курганы в форме амазонских луноподобных щитов были хорошо заметны с моря и попадались на глаза всё чаще, а когда мы высаживались на берег, чтобы пополнить запасы воды или дать лошадям размяться, оказывалось, что дальше от взморья их ещё больше. Возле рек Нестр и Хебр наш отряд, взяв проводников, двинулся вглубь материка.
Эллинам показали броды и перевалы, места не столь уж давних сражений. Ещё больше захоронений обнаружилось у Данубия и Тира. Судя по всему, сбылось предсказание Ипполиты: степные народы, раболепствовавшие перед амазонками, когда те пребывали в зените своего могущества, обратились стервятниками в час их поражения.
Мы продолжали следовать на восток, и у каждого встречного Аттик выспрашивал, не видел ли кто одинокую амазонку? Или же амазонку, сопровождаемую девушкой из иного племени?
В ответ селяне лишь качали головами:
— Какие могут быть амазонки? Их здесь не видывали давным-давно!
Однажды утром наши дозорные углядели на косе диких коз, и Аттик отрядил бойцов, чтобы добыть нескольких для котла. Рядом с речушкой они обнаружили группу занятых стиркой женщин, которые, к удивлению наших товарищей, поинтересовались «другими» нашими кораблями.
Как оказалось, два дня назад к этому месту причаливали три корабля — с виду такие же, как и у нас. Командир той флотилии справлялся о нас и в точности описал наши суда. Аттик срочно разыскал деревенского старосту, и тот передал царевичу оставленное для него письмо.
— От Тесея, — сообщил нам командир, удивлённый ничуть не меньше нас. Он пробежал свиток глазами и добавил: — Царь отплыл из Афин, опередил нас и теперь собирается дожидаться нас на востоке, у Курганного города.
Мы снова вышли в море и через несколько часов заметили два паруса. Корабли, по всем признакам афинские, устремились к нам. Наши кормчие, обрадовавшись, взяли курс на сближение, но, когда суда сошлись, выяснилось, что афиняне были на тех парусниках только гребцами. И гребли они под надзором вооружённых скифов.
