В то время, впервые в истории Аттики, Тесею удалось объединить мелких царьков под верховной властью Афин. Разумеется, новое положение дел устраивало не всех, ибо местные правители, ещё недавно независимые и полновластные, не хотели поступаться своими привилегиями. Например, владетели Марафона или Эксоны продолжали править в своих провинциях, как цари, а когда встречались во дворце Тесея на Совете, то из-за всякой мелочи затевали шумные споры. Они вели себя хуже, чем базарные торговцы! В ту пору я был копейщиком личной Тесеевой дружины и могу засвидетельствовать, что самые непристойные скандалы считались в ту пору обычным делом.
Тесей, однако, нашёл простой и действенный способ покончить с подобным нестроением: повелел проводить Совет не за стенами дворца, а на открытом воздухе, на склоне холма Пникс. Простые граждане могли присутствовать при этом и лицезреть своих правителей.
Это произвело настоящий переворот!
Раньше, скрытые от наблюдателей, знатные мужи могли опускаться до непристойной брани и даже до рукоприкладства, но на глазах у народа они начали бояться выказать себя с худшей стороны и, дабы не лишиться уважения сограждан, волей-неволей стали вести себя сдержаннее.
Свой трон главы Совета Тесей установил на помосте, оборудованном на уступе, и с этого высокого места руководил ходом дебатов. Однако всякий раз, когда царь брал слово, он спускался с трона и высказывал своё мнение как рядовой член Совета.
Столь непривычное нововведение поразило многих, ибо, хотя некоторые правители подвластных Афинам городов и земель по-прежнему именовались царями, ни один из них не мог соперничать с Тесеем ни силой, ни богатством, ни властью, ни авторитетом. То обстоятельство, что человек столь могущественный добровольно отказывался от преимуществ и привилегий, являлось важным и многозначительным примером.
Но Тесей пошёл ещё дальше и повелел глашатаям объявлять о каждом собрании по всему городу словами:
К тем мы взываем, мужи, кто Отчизне советом служить пожелает:
Явятся пусть, и да будет здесь выслушан каждый.
Так было положено начало обычаю публичного обсуждения важных государственных дел, что повлекло за собой рост интереса к политике и расцвет ораторского искусства.
Царь, однако, не удовлетворился и этим, ибо в мудрости своей хотел создать Народное собрание, чей голос мог бы соперничать с голосом знати. По его глубокому убеждению, величие и процветание Афин не могло быть делом одних лишь знатных и могущественных мужей. Каждый свободный афинянин, желающий блага своему Отечеству, должен иметь возможность почувствовать свою причастность к жизни государства. Тесей призывал к тому, чтобы от имени городов и провинций выступали не только цари и благородные вожди, но и простые граждане, если они добропорядочны, мудры и сведущи в обычаях и законах.
Тесей всячески поощрял ораторов из простонародья, и, когда видел, что земледелец или, скажем, какой-нибудь лесоруб робеет и не решается выступать в присутствии вышестоящих, он вручал ему свой скипетр и стоял возле его плеча, пока тот не закончит речь.
Людей недалёких и ограниченных это неслыханное доселе новшество возмущало до крайности, однако деваться было некуда. И очень скоро всем стало ясно: если человек даже самого низкого происхождения возглашает истину, слова его звенят полновесным золотом, а коль скоро совет, высказанный простолюдином, способен принести пользу обществу, то пренебречь таким советом может лишь законченный глупец. Благодаря Тесею в Афинах — и только в Афинах! — установился порядок, при котором каждый имел возможность высказать своё мнение и знать, что его выслушают.
Друзья мои, мне доводилось проходить по Львиной дороге прославленных Микен и любоваться колоннами семивратных Фив. И то и другое великолепно, но тем не менее это не города, а лишь царские дворцы с окружающими их строениями. Там обитают не граждане, но подданные, не имеющие никаких прав, кроме одного: повиноваться своим властителям. «Да, господин», — этими словами исчерпываются речи, каковые им дозволяется произносить.
Такие же порядки господствовали и в Афинах, пока наш царь не даровал простым людям право говорить и быть услышанными. Это право стало предметом зависти иных народов, ибо в Афинах — и только в Афинах! — появился новый, невиданный доселе тип человека. Не царька, не подданного, а полноправного, свободного жителя своего города. Истинного гражданина.
Участие простых людей в публичных диспутах вызвало у народа такой интерес, что многие обитатели пригородов по окончании дневного совета не расходились, а оставались на ночь недалеко от Пникса, чтобы поутру оказаться поближе и услышать выступления всех ораторов. Любовь к политике охватывала всё более и более широкие слои горожан, что сказывалось во всех областях жизни.
В те дни, когда Совет не проводился, народ собирался сам и продолжал свободно обсуждать насущные вопросы прямо на рынке. Разумеется, этот «рыночный Совет» не располагал официальными полномочиями и его решения не имели силы закона, но со временем он приобрёл немалое влияние. И то сказать, какой знатный муж или государственный деятель был бы настолько глуп, чтобы вынести своё предложение на «большой» Совет, не выяснив сначала, как относится к его идеям люд на рыночной площади?
Рынок стал своего рода собранием, ибо здесь могли не стесняясь выступать даже шорник и мясник. И уж они-то, будьте уверены, высказывались исключительно по делу, и в самых резких выражениях. Идеи, прозвучавшие на рынке, обретали своих сторонников и противников, а в результате появилось нечто совершенно новое, то, о чём ранее никто даже и не слышал: общественное мнение.
Тесей всячески способствовал вовлечению народа в политическую жизнь, ибо понимал: усиление роли простых граждан, благодарных царю за полученную ими свободу, укрепит и царскую власть, создав для её пользы противовес влиянию знати, обладавшей богатствами и наследственными привилегиями.
Противники Тесея тоже сообразили, хотя и не сразу, что уступки простонародью отнюдь не подрывают, но укрепляют монархию. Малейшая толика полномочий, уступленная Тесеем народу, возвращалась к нему сторицей. Опираясь на широкую поддержку низов, царь мог позволить себе оказывать давление на верхи. Многие царьки возроптали... Впрочем, иные из них ворчат и поныне.
Но оказалось, что изменившаяся обстановка породила новую угрозу, предвидеть появление которой не смог даже Тесей. Ею стало широкое недовольство молодых людей знатного происхождения, сверстников самого царя. Юные аристократы, хотя и превосходили простых людей красотой, благородными манерами, телесной крепостью и силой духа, не обладали достаточной мудростью и жизненным опытом, чтобы достойно проявить себя в Народном собрании. Попытки выступать с речами нередко заканчивались тем, что их освистывали, а они, в свою очередь, негодовали, ибо ремесленники и лавочники насмехались над отпрысками знатнейших родов.
Пренебрегать же настроениями тех, кому предстояло унаследовать немалые богатства и власть над обширными областями Аттики, было бы в высшей степени неосмотрительно. И Тесей — человек весьма осмотрительный — понимал, что ему следует предпринять нечто, дабы дать выход энергии этого деятельного и опасного общественного слоя. Поскольку в противном случае молодые люди могут оказаться теми самыми подводными камнями, на которые налетит корабль государства.
