Тут Элевтера умолкла, почувствовав что её пламенная речь огорчила старейшин, ибо они истолковали её как посягательство на расширение полномочий, а возможно, и на абсолютную власть для себя одной. Почувствовав это, Элевтера умерила свой пыл и заговорила спокойнее:
— Так вот, сёстры, что я предлагаю, внимая голосу своего сердца. Поскольку моего опыта и способностей недостаточно для полноценного исполнения обязанностей военной царицы, позвольте мне разделить этот пост с Ипполитой. Пусть вместо мирной и военной цариц, наделённых разными полномочиями, у нас будут две равноправные предводительницы. Должность же мирной царицы надлежит упразднить. Таким образом, почтеннейшая, — здесь Элевтера обратилась к первенствующей на Совете напрямую, — твоя мудрость, твой опыт, твоя прозорливость смогут, соединившись с моей энергией и страстью, послужить свободному народу наилучшим образом. Может быть, из нас двоих и получится некая замена Антиопе. Во всяком случае, мы сумеем заменить её на то время, пока силой оружия не отобьём у наших врагов и не вернём домой.
Это предложение было встречено одобрением, и Элевтера, воодушевлённая первым успехом, продолжила речь, призывая к походу на скифов Железных гор и их союзников, причём не в одиночку, но в согласии с другими народами, которые ненавидят Боргеса и желают его падения.
— Это повелось со времён Геракла. Давайте свершим это теперь, пока мы ещё сильны и дух наш высок, ибо наши враги понимают только язык оружия.
Высказывались и другие члены Совета. Некоторые поддержали предложенный Элевтерой курс на войну, другие рекомендовали проявить сдержанность. Мирной царице был тогда шестьдесят один год, её волосы цвета железа ниспадали косой до пояса. Именно её слово, как слово самой старшей в Совете, имело наибольший вес. Никакое решение не могло быть принято против её воли, тогда как одобренное Ипполитой предложение почти наверняка одобрялось и большинством остальных.
На сей раз Ипполита предпочла высказаться не словами, но знаками. Она указала на Элевтеру:
— Я слежу за нашей сестрой, чьё имя означает Свобода, с самого её детства, с тех пор, когда она ещё умещалась в чаше курильницы. И всегда сердце говорило мне: эта дева, как ни одна другая из её поколения, радеет о чести, ставя её превыше любви, счастья и самой жизни. Ей нет равных на бранном поле, она никогда не склонится перед чужой волей и навечно останется вернейшей поборницей достоинства и блага свободного народа.
По мере того как говорили руки Ипполиты, старейшины кивали, признавая справедливость сказанного. Элевтера сидела неподвижно, с непроницаемым, как камень, лицом.
— Тем не менее, — продолжила Ипполита знаками, — я обнаружила, что нашей сестре недостаёт умеренности и умения владеть собой, она легко поддаётся гневу, своевольна, упряма и вспыльчива. Как жеребёнок, она бросается в галоп и грызёт удила на каждом шагу. В мирное время за ней необходим пригляд, в противном случае столь пылкая натура может подвигнуть народ на опрометчивую авантюру.
Потом Ипполита перешла на слова.
— Однако сейчас время отнюдь не мирное.
Старая царица встала, сняла с шеи вороново крыло, знак сана жрицы Ареса, и, подойдя к Элевтере, закрепила этот талисман у той на шее. Со слезами на глазах молодая женщина преклонила колени перед многоопытной и мудрой предводительницей.
— Я поддерживаю твоё назначение военной царицей, дитя, — молвила Ипполита, — и принимаю предложение совместного командования. Возьми это вороново крыло в знак того, что мы становимся не мирным народом, но воинским сообществом.
Возложив руку на голову Элевтеры, она воздела другую ладонью вверх и возгласила:
— Я благодарю тебя, Арес, бог войны и прародитель нашего племени, и тебя, Великая Мать, Геката Тёмная Луна, Чёрная Персефона, и всех владык и предков, оберегающих свободный народ, за то, что в час испытания вы даровали ему столь достойную заступницу!
Совет выразил единодушное одобрение, после чего обе командующие уселись рядом, причём посох остался у Ипполиты. Долгое время старейшины обмахивались, выдыхали дым и хранили молчание. Наконец Ипполита выпрямилась и продолжила речь:
— Воительницы нового поколения, — обратилась она к Элевтере и соратницам. — Я одобряю ваш военный план с одной оговоркой: он недостаточно масштабен. Война — война опережающая — необходима. Но нам недостаточно развернуть боевые действия вдоль границ, чтобы сбить гонор с соседей-конокрадов. Нет, тал Кирте должны нанести смертельный удар по тому государству и тому монарху, который поставил под угрозу само наше существование. Я имею в виду Тесея. Я имею в виду Афины.
Члены Совета разразились одобрительными возгласами.
— Отчасти именно моя глупость стала причиной нынешнего положения, — произнесла Ипполита, намекая на то, что некогда отдала свой пояс девственности Гераклу. — Пусть невольно, я всё же стала виновницей последовавшего за этим избиения защитниц тал Кирте. Из-за излишней уступчивости, проявленной мною два десятилетия назад, эллины возомнили себя великими героями и чуть ли не богами, которые вправе навязывать свой уклад кому угодно. Я признаю за собой эту ошибку и прошу разрешения попытаться хоть в какой-то мере исправить её последствия. Да овладеет нами священный гнев, как должно было случиться тогда! Да пребудет с нами Арес, коего следовало призвать тогда! Да разразится война, которую следовало начать тогда! На Афины! Давайте затравим и прикончим зверя в его же логове!
— Ай-я! Ай-я! — зазвучали восторженные восклицания членов Совета.
Воодушевление охватило всех, даже самых трезвых и умеренных старейшин.
За стенами шатра к тому времени уже во множестве собрались воительницы, и, когда глашатаи сообщили им решение Совета, к небу вознёсся оглушительный рёв.
Поднявшись и увлекая за собой старейшин, обе царицы появились под тёмной луной, каковая являет собой лик Гекаты Перепутья, владычествующей над дорогой в Аид. Поднявшись на помост, Ипполита рассказала о ходе совещания и выработанных планах, вызвав новую волну одобрения. На глазах Элевтеры брошенная ею искра разгоралась, превращаясь в настоящий пожар.
— Что касается кочевых племён, возглавляемых мужчинами, — продолжила Ипполита, — то я предлагаю не только не начинать с ними войну, но, напротив, привлечь их к участию в нашем общем деле. Я сама поведу переговоры с массагетами и тиссагетами, таврами, меотами, гагарами, мезами, карами и каппадокийцами. Я свяжусь с колхами, халибами, иссидонами, фригийцами, ликийцами, троянцами, дарданами, сайями, андрофагами, горными армянами, моссуноками, траллами, стримонами, фракийцами, царскими скифами и скифами Медной реки. Ручаюсь, все они откликнутся на мой призыв в расчёте на возможность обогатиться добычей и славой. Ручаюсь, даже скифы Железных гор будут сражаться на нашей стороне. Они пронесутся по равнинам, как степной пожар!
Воительницы выразили свой восторг и согласие вознёсшимися к лику Тёмной Луны криками «Антиопа! Антиопа!».
Чтобы сплотить союз и собрать войска, потребовалось время, и вот спустя два года союзные силы сосредоточились на берегу скованного льдом Боспора Киммерийского, приготовившись к выступлению. Орда в двести тысяч человек приблизилась к полосе льдов, пригнанных в пролив ураганными ветрами из Великой Скифии. Обычай требовал, чтобы переправа началась по свершении ночного жертвоприношения Кибеле и Азии, но возбуждённых юных воительниц и особенно конные отряды племён Лисьей реки было не удержать.
