По прибытии в город мы отправились в порт, чтобы оплатить места на одном из торговых кораблей, пересекавших океан между визитами казначейского флота.
Нашей целью была Севилья, королева городов.
108
По-моему, было бы легче пересечь Огненные горы верхом на драконе, чем океан на корабле. За те три недели, пока нас швыряло из стороны в сторону, словно щепку, на волнах величиной с гору, я почти утвердился в той благочестивой мысли, что это сам Господь Бог справедливо наказывает меня за многочисленные прегрешения. Я страдал от весьма мучительной морской болезни: меня постоянно мутило, и не представлялось возможности запихнуть в себя хоть что-то съедобное. Стоило мне проглотить хоть корочку хлеба, как меня тут же выворачивало наизнанку. К тому времени, когда на горизонте показался Иберийский полуостров, где расположены Испания и Португалия, я изрядно потерял в весе и навсегда распростился с детским интересом к морской романтике.
А вот Матео, по его словам, довелось послужить королю не только на суше, но и на море, о чём, впрочем, он рассказывал скупо и без воодушевления.
— Чуть ли не мальчишкой мне пришлось оставить родной город, спасаясь и от кровной мести, и от королевских приставов, — поведал он как-то во время плавания. — Я нуждался в убежище. Испанский флот тогда как раз отправлялся на войну с султаном, и лучшим выходом для меня было наняться на один из кораблей.
О том, какие именно «подвиги» могли ввергнуть его в столь ранней юности в подобные неприятности, Матео предпочитал не распространяться, но я, хорошо зная своего друга, резонно предположил, что в этой пьесе времён его юности не последнюю роль сыграла женщина.
— Капитан сразу меня невзлюбил, верно за мальчишескую строптивость, и спровадил на брандеры. Калоши были ещё те, с выкрашенными в чёрный цвет деревянными пушками, но именно они шли в авангарде флота, одержавшего великую морскую победу над турками.
Я слушал Матео разинув рот, потому как в морских сражениях ничего не смыслил, ни о каких брандерах понятия не имел, а про то, что пушки могут быть деревянными, слышал впервые в жизни.
— В наше время, когда боевые корабли достигают размера небольшого замка, потопить их в сражении весьма затруднительно, разве что при метком попадании в пороховой погреб: тут же взрыв разносит посудину на куски. Но корабль, compadre, построен из дерева, а дерево — материал горючий. Огонь — вот главная угроза судну. Можно вывести корабль из-под обстрела, отойдя за пределы дальности огня, но от пожара на борту никуда не уплывёшь. И бежать с корабля тоже некуда. Я своими глазами видел, как люди прыгали с горящих судов прямо в море, предпочитая быть поглощёнными водой, а не пламенем, что уже лизало им ноги.
Тут он наконец объяснил мне, что брандерами называются судёнышки, специально устроенные и оснащённые таким образом, чтобы они вспыхивали легко и быстро.
— Нормальные корабли делают так, чтобы по возможности избежать пожара. На борту должно быть как можно меньше горючих материалов. С брандером всё наоборот, это плавучий факел.
Разумеется, под брандеры приспосабливают торговые или рыбачьи судёнышки, не имеющие боевой ценности.
— Мы опустошали всё пространство под палубой, выводили из него наружу, над палубным настилом, деревянные дымоходы, устраивали там деревянные же желоба, что тянулись или к дымоходам, или к отверстиям в бортах, и наполняли внутреннюю ёмкость всем подряд, что только может легко воспламениться.
Однако требовалось, чтобы противник принимал брандеры за обычные боевые корабли, вот для чего брёвна красили в чёрный цвет, под чугун, и устанавливали их на палубных лафетах и у бортовых пушек.
Судно выглядело вооружённым до зубов, хотя на деле не могло произвести ни единого выстрела.
— А эти желоба, или лодки под палубой, они-то зачем нужны?
— Мы заливали в них масло и поджигали. Горящее масло стекало по желобам, воспламеняло внутреннюю начинку и вытекало из бортовых отверстий, поджигая ещё и обшивку. В дымоходы было понабито всего, что хорошо горит, а для надёжности добавляли ещё и чёрного пороха.
Когда начинается морское сражение, брандер намечает себе жертву и берёт курс на сближение. Приближаясь, он может вынести несколько вражеских попаданий, но если они не приводят к воспламенению, неприятель, как правило, понимает, что имеет дело не с простым кораблём, и осознает опасность, когда уже слишком поздно. Брандер подходит к вражескому кораблю вплотную и баграми, крючьями и кошками сцепляется с ним в неразрывных, смертельных объятиях.
Самое трудное тут — правильно рассчитать время, — пояснил Матео. — Огонь нужно зажечь не слишком рано и не слишком поздно, чтобы, с одной стороны, враг не успел обрубить все тросы и крючья и оттолкнуть брандер раньше, чем огонь перекинется на его палубу, а с другой — чтобы сами мы успели убраться на шлюпках. Причём если мы попробуем удрать слишком рано, то обязательно попадём под вражеские ядра, а если зазеваемся, сгорим вместе с неприятелем.
Когда все крючья сцеплены, воспламеняются пороховые заряды в трубах. При взрыве пламя вырывается из труб, поджигает наши паруса и мигом перекидывается на неприятельскую оснастку. Если паруса загорелись, это конец для обоих кораблей. При этом команда нашего судна, состоящая всего-то из полудюжины человек, как только пламя вырывается из труб, прыгает в уже спущенную на воду и удерживаемую на буксире шлюпку.
Команды брандеров получают двойную плату, и долю добычи им тоже выделяют больше. Однако и потери у них будь здоров — гибнет около половины, поэтому чаще всего на эти суда идут те, кому нечего терять.
Матео помолчал, глядя на море и вспоминая былое.
— Мы, испанцы, считались мастерами поджогов и успешно использовали этот манёвр против неверных, но в войне с англичанами сами стали жертвами собственной военной хитрости.
Король Испании собрал огромную армию и флот, чтобы вторгнуться в Англию и вернуть эту страну еретиков в лоно католической церкви. Мы и сейчас остаёмся величайшей державой мира, и, уж конечно, были ею тогда — властвовали на земле и на суше, и наши владения простирались по всему миру. Непобедимая армада — так назвал король собранные им силы — не имела равных по численности и мощи, и никто в мире не мог противостоять её грозному могуществу.
Однако мы потерпели поражение, и причиной его стал не огонь английских пушек. После того как шторм потрепал наш флот и вынудил его встать на якорь близ Кале, англичане направили в самую гущу наших судов пять брандеров. Вид пылающих кораблей так устрашил наших капитанов, что многие из них подняли якоря и уплыли прочь, не сделав ни единого выстрела.
Наше плавание продолжалось уже неделю, когда Матео изумил и напугал меня неожиданным нападением.
Проснувшись посреди ночи, я обнаружил, что Матео стоит надо мной с кинжалом в руке, и, прежде чем успел что-то предпринять, он полоснул меня по лицу. С окровавленной физиономией я вскочил с кровати и отпрыгнул в угол, где, скорчившись от боли, выхватил собственный кинжал.
