— Юлия, разогрей суп! — крикнул Зерко, кивнув на горшок с говядиной и похлёбку из проса, ещё не остывшую в железном котелке. Затем коротышка взбежал по лестнице на верх башни, громко стуча башмаками.
Разогреть суп? Но после я понял, что имел в виду карлик. Юлия оживилась и стала подбрасывать угли в очаг, а я тем временем глядел в окно, выискивая новую мишень. Наконец один из гуннов рванулся к двери у подвала башни. Напомнив себе о поединке со Скиллой, я подождал, пока стрела ударится о каменную кладку, а потом наклонился и метнул дротик. Оружие было подобно молнии, и убитый гунн упал на полпути к двери.
Я удовлетворённо улыбнулся. Набравшись опыта, я превратился из робкого юноши в воина.
Римляне проснулись и были в полном сборе, а первые лучи восходящего солнца, рассеявшие мглу, прибавили нам уверенности. Однако гарнизон продолжал нести потери: двое солдат погибли от стрел, кого-то ранило, и наши силы оставались неравны — более двух к одному. Ещё одно обстоятельство могло сыграть поистине роковую роль: гунны сорвали навес с конюшни, сбросили черепичные покровы со столбов и собрались вокруг них. Намерения варваров были очевидны. Они хотели использовать крышу как щит и проникнуть в башню. Остальные гунны подобрали во дворе солому и деревянные брусья и начали поджигать дверь.
Обе стороны приготовились к схватке, и поток стрел ослабел, наглядно показав, что воинам надоело бесполезно тратить силы. По-видимому, гунны устали. А нам нужно было сохранить скудные запасы оружия. Ругань на латыни, германском и гуннском языках эхом разносилась по залитому кровью двору.
— Отдайте нам наших рабов! — по-гуннски выкрикнул Скилла.
Никто из солдат римского гарнизона не понял смысла его требования.
Зерко кубарем слетел по лестнице, его глаза сверкали от волнения. Он не покидал пределов крепости, но считал себя равным другим бойцам, а возможно, обладал и кое-какими преимуществами — ведь ему не надо было нагибаться и приседать, увёртываясь от стрел.
* * *
— Я зажёг сигнальный огонь. А потом Луций и я вытащили несколько камней из кладки наверху и сбросили на гуннов, когда они ломились в дверь. Ну как, суп согрелся?
— Начинает закипать, — ответила Юлия.
— Возьми Ионаса, чтобы он помог тебе вылить его. Когда их самодельная крыша разрушится, плесните наш обед кому-нибудь на голову.
— А если я проголодаюсь? — попытался пошутить один солдат.
— Если ты не сможешь добраться до кухонь во дворе, когда у тебя заурчит в животе, считай, что ты уже мёртв, — ответил карлик и опять поднялся по лестнице на крышу.
Снаружи донёсся шум, и вверх снова взметнулись стрелы. Многие из них попадали в бойницы.
— Не высовывайтесь, пока наши друзья бросают камни! — распорядился Силас. — А когда гунны побегут в укрытия, стреляйте из арбалетов!
Я наблюдал за происходящим из узкой продолговатой бойницы. Отделившаяся крыша конюшни внезапно приподнялась и слегка изогнулась, а гунны выстроились, готовясь отнести её к воротам в башню. Они потащили крышу вперёд к гуннам, стоявшим с факелами и горючим для поджога. Нас обескуражила частота вылетавших из луков гуннских стрел, и мы никак не могли нанести удар по варварам, подступившим к воротам. Мне всякий раз приходилось уклоняться, когда очередная стрела залетала сквозь узкую амбразуру.
И вот крыша с грохотом ударилась о башню, а затем гунны с гортанными выкриками бросились, держа в руках факелы, пучки соломы, сена и хворост.
— Начинайте! — послышался сверху пронзительный голос Зерко.
На гуннов со свистом полетели камни. Снизу доносились резкий треск, крики и проклятия. Тяжёлые камни пробили крышу конюшни, и она развалилась на части.
— Лавку! — скомандовал я.
Солдат выставил из бойницы лавку и наклонил её вниз, чтобы суп не расплескался по стенам. Мы с Юлией обернули руки тряпками, сняли чёрный котёл с жаркого огня, направились с ним к амбразуре и вылили варево вниз, но сделали это довольно неловко, поэтому галлон-другой доброй еды разлился по комнате. Поток с шипением выплеснулся на гуннов. Внизу раздались крики и проклятия.
Наш манёвр сбил варваров с толку, они развернулись и отступили. А мы, римляне, прильнули к бойницам, стреляя из арбалетов и бросая копья. Два врага упали, не пробежав и нескольких шагов. Ещё двое лишились чувств или умерли, когда обвалилась крыша, а многие бродили по двору прихрамывая или шатаясь.
Мы приободрились, пока клубы дыма не заволокли фасад башни. Я рискнул и высунулся из бойницы, но тут же отпрянул. Стрела чуть не угодила мне в ухо.
— Обломки дерева и хворост загорелись прямо напротив двери в башню, — сообщил я. — Нам нужна вода, чтобы их потушить.
— Воды нет, — огрызнулся Силас. — У нас её едва хватит на день. Я уж не говорю об осаде.
— Но если дверь сгорит...
— Будем молиться, что этого не произойдёт, или убьём их на лестнице. Нам нужно дождаться помощи.
— Какой помощи?
— Ваш маленький приятель зажёг сигнальный огонь. Нам остаётся только молиться, что ваш Аэций или сам Бог заметят этот сигнал.
Гунны увидели, что языки пламени добрались до двери, и возбуждённо зашумели. Один из них метнулся по двору с охапкой соломы и хвороста, швырнув их в запылавший костёр, а потом отскочил в сторону, чтобы избежать атаки римлян из башни. Вслед за ним тот же трюк проделал второй гунн, затем третий. Четвёртый был убит, однако огонь трещал, и костёр вовсю горел. За едкой пеленой дыма никак не удавалось что-либо различить. Силасу и мне пришлось спуститься на первый этаж и посмотреть, как развиваются события, из нижних окон. Запертые в подвале коровы бились в панике, а их глаза закатились, когда они стали отчаянно дёргать за привязи. Дым проникал через каждую щель в двери и взвивался вверх. Я услышал, как закашлялись находившиеся на верхних этажах римские солдаты. Жар нарастал.
Сверху донёсся вопль. Стрела попала ещё в одного римлянина.
— Выпустите меня! — закричал Евдоксий, привязанный к столбу. — Ведь они хотят меня освободить! Если вы отдадите меня гуннам, я попрошу их вас пощадить. Да и кому нужна ваша ничтожная жизнь!
— Не слушайте его! — заорал я, не обращаясь ни к кому в отдельности.
— Когда станет совсем плохо, мы выпустим скот, — шепнул мне Силас. — Юлий и Луций будут поджидать гуннов с самострелами. Нам надо убить побольше врагов, и тогда уцелевшие устанут от этой игры.
— Цельтесь в их вожака, если сможете, — посоветовал я солдатам с самострелами. — Это он не позволяет им сдаться.
Гунны запели песню смерти, предназначенную нам. Теперь каждый третий с обеих сторон был убит или ранен.
Скилла выжидал целый час, пока языки огня уничтожали дверь снаружи, а его воины выбивали из потолка кухни тяжёлую перекладину. Гунны воспользовались колунами, чтобы заточить её туповатый конец, а затем просверлили дырки и приделали ручки.
