На поле боя на вершине холма Чегар теперь тоже установлен нарядный памятник, русской работы — в виде башни, символа сербского военного лагеря. Монумент находится под охраной двух пушек польского производства, из которых сербские артиллеристы якобы палили во время другого славного сражения — у горы Цер. Мемориальным комплексом заведует семья волонтеров-краеведов, и Срджан Маркович, с ходу предложив мне утреннюю рюмку шливовицы, привычно пускается в бойкий рассказ о геополитических обстоятельствах схватки храбрецов с оккупантами. И истории Срджана сродни эпосу, в них точно выдержан былинный метр. Гайдуки Синджелича рассчитывали на помощь русских братьев, но русские не пришли, потому что не смогли переправиться через набухший из-за наводнения Дунай. Хуршид Ахмед-паша первым делом бросил в бой албанских головорезов-наемников (Срджан делает многозначительную паузу), а решило исход сражения то обстоятельство, что англичане вооружили армию султана самым современным оружием. «Уже тогда британцы помогали врагам сербов», — делает вывод экскурсовод.
На протяжении всего XIX столетия Челе-Кулу и холм Чегар описывали и рисовали разные заграничные путешественники, изучавшие европейские владения Османов. Баталист Верещагин, сопровождавший русскую армию в победоносном балканском походе 1877–1878 годов, до Ниша, как известно, не добрался. Знаменитое полотно «Апофеоз войны» (изображение высокой пирамиды из черепов, над которой витают вороны) художник создал на несколько лет раньше, после возвращения из Средней Азии. На раме картины сделана надпись: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим». Не сомневаюсь, что и Челе-Кула, и памятник на холме Чегар Василия Васильевича очень бы заинтересовали.
Павле Чортанович. «Стефан Синджелич во время Чегарской битвы». 1900 год. Музей «Матица Србска», Нови-Сад
Ниш. Холм Чегар и Челе-Кула. Фото автора
Из-под купола чегарского монумента в ясную погоду хорошо просматривается гора Каменички-Вис, на склоны которой жители Ниша по рабочей традиции отправляются справлять Первомай, с другой стороны видны снежные шапки Стара-Планины. Город — между прочим, родина древнеримского императора Константина, древний Наис, — лежит южнее, неподалеку от слияния Нишавы и Южной Моравы. Сербским он стал полтора века назад, а до того, как говорят, вся округа была преимущественно болгарской, хотя подтверждения этого обстоятельства от местной патриотической интеллигенции теперь не добиться.
Ниш основательно пропах умело прожаренным на углях мясом, которое продают здесь на каждом углу, и я удивляюсь, как местный McDonald’s со своими гамбургерами умудряется выдерживать конкуренцию плескавиц и чевапчичей. Ниш нетороплив, но многолюден и оснащен всем, что положено иметь третьему по величине городу Сербии: античной виллой Mediana с красивыми мозаичными полами, большущей византийско-османской постройки крепостью, в которой в летнее время проводят популярные кинофестивали, самой почтенной в стране военной больницей, футбольным стадионом в парке Чаир, где я не обнаружил розовых кустов. Имеется также традиционный набор пафосных памятников: межвоенной работы освободителям города (всем сразу, чтобы несколько не возводить: за 1874, 1878, 1915, 1918 годы) и королю-всаднику с саблей наголо Александру на таком высоченном пьедестале, что аж кепка падает. В тени этого пьедестала уцелели два покосившихся обелиска за скромными оградками, могилы подполковника Андреева и красноармейца Гиниатулина, погибших в Нише в боях с нацистами осенью 1944-го. Они не единственные советские воины, простившиеся здесь с жизнью, потому что однажды нишское небо стало полем боя между союзниками по антигитлеровской коалиции.
Феликс Каниц. «Челе-Кула». Рисунок. 1863 год
В день 7 ноября летчики американской 15-й воздушной армии открыли огонь по своим: атаковали транспортную колонну советского 6-го гвардейского корпуса, следовавшую согласно приказу в сопровождении праздничного оркестра. Погибли 34 солдата и офицера, в том числе командующий корпусом генерал-лейтенант, еще около 40 человек получили ранения, два десятка грузовиков были сожжены. В ходе ответной атаки советские истребители во главе со знаменитым асом Александром Колдуновым сбили от двух до пяти (данные разнятся) самолетов внезапно ставшего противником союзника, потеряв и несколько своих боевых машин. Командование США объяснило случившееся трагической ошибкой («сбились с курса», «приняли русских за немцев»), были принесены извинения, данные о бое, чтобы не афишировать неприятный инцидент, засекретили. 22-летний капитан Колдунов, проявивший чудеса храбрости и с опасностью для жизни настойчиво демонстрировавший американцам красные звезды «Яка», как полагают, именно за эту схватку получил свою вторую Золотую Звезду Героя Советского Союза. Всего он, будущий главный маршал авиации СССР, провел за годы войны 96 воздушных боев, сбил 46 вражеских самолетов и, получается, один союзнический. Один бой и одного американца ему не засчитали. Через 70 лет после победы в Нише открыли мемориал памяти 34 советских воинов, «погибших за независимость сербского народа в борьбе против фашизма».
Центр Ниша. Фото. 1930-е годы
Рассказ об асе Колдунове, блестящая военная карьера которого завершилась драмой (маршала сняли с должности главнокомандующего войсками ПВО в 1987 году после пролета на Красную площадь Матиаса Руста), привел в некоторое замешательство Срджана Тодоровича, моего компаньона в путешествиях по Шумадии и Нишавскому округу. Срджан, похоже, и не предполагал, что мир может быть устроен так нелинейно. Простой хороший человек с простыми мыслями, он дважды служил в военной полиции и с той поры, кажется, приобрел обыкновение в любой ситуации носить вольные спортивные штаны. Во всем последовательный и всегда традиционный, Срджан твердо верит в международный заговор против своего народа, каждое воскресенье ходит в церковь Святого Пантелеимона, в которой когда-то был крещен сам и в которой крестил двоих сыновей, и главным праздником считает «славу» святого Николая, когда три дня подряд собирает гостей в своем хлебосольном доме. По политике мы точно не смогли бы договориться, и я ловко переводил разговор на футбол, потому что Срджан в свои 45 лет все еще стоит в «калитке» за местную команду типа из пятой лиги, которую с добродушной любовью называет сельской. Он давно уже не выезжал за пределы бывшей Югославии, но, может, в следующем году запишется строителем в Россию или Швецию, потому что нынешняя работа водителя совсем не кормит. Срджан взял с меня обещание вернуться в Ниш в День святого Николая, потому что иначе мне никогда не понять, что значит настоящее сербское застолье.
