Вверх по улице ковылял странный маленький человечек. Ростом не больше Дианы, но с несоразмерно длинными руками, и шел он, то и дело склоняясь вперед, будто хотел на ходу упереться костяшками рук в землю.
– Зверочеловек, – прошептала Мэри. Они все выглядели по-разному, но было нечто, что их всех объединяло: несоразмерность, нечто животное в повадках. Ну вот, наконец что-то начало происходить!
Зверочеловек остановился у дверей пансиона, выпрямился и позвонил. Дверь открыла женщина – такая же неряшливая, как и весь этот дом, – то ли владелица, то ли кто-то из прислуги. Она пропустила странного посетителя и захлопнула за ним дверь.
Мэри и Холмс еще подождали – что будет сейчас? В окне снова на краткий миг появился силуэт Прендика. Потом свет погас. Через несколько минут на улицу вышли двое – Прендик и зверочеловек – и пошли от дверей направо.
– Быстро, – прошептал Холмс. – Держимся от них как можно дальше, но при этом не теряем их из виду.
Они следовали за Прендиком и за шаркающим зверочеловеком по узким улицам Сохо, и пока им удавалось оставаться незамеченными. На улицах побольше появились газовые фонари, но переулки были темными, освещенными только светом из редких окон. Прендик шел большей частью переулками, выбирая дорогу, где было меньше фонарей, магазинов и случайных прохожих. Мэри это радовало – чем меньше встречных, тем меньше вероятности, что заметят и их с Холмсом. Над крышами домов вставала луна, низко нависая над трубами, как серебряный шиллинг с потемневшими краями.
Она не понимала, куда они идут. Эта часть города была ей совершенно незнакома, а расспрашивать Холмса на ходу было неуместно. Спасибо еще, что она оставила дома зонтик – в этих обстоятельствах он бы только мешал. А если пойдет дождь – ну что же, Мэри просто промокнет. Трижды они чуть не упустили Прендика, но всякий раз удавалось снова его нагнать. Если бы вчера не прошел дождь, они бы точно его потеряли, а так Холмс находил следы преследуемых, ведшие в нужном направлении. Холмс обмолвился сквозь зубы, что следы самого Прендика вовсе не примечательны, так как тот носит башмаки марки, предпочитаемой многими джентльменами. Но Прендик шел не один, а в компании зверочеловека, а его следы были отлично различимы и не похожи ни на какие другие. Очень скоро Мэри сама научилась отличать их среди прочих отпечатков на грязной мостовой.
На длинной пустынной улице им пришлось некоторое время простоять в небольшой арке, чтобы не быть замеченными.
– Думаю, я знаю, куда он идет, – сказал Холмс.
– Куда? – спросила Мэри. – И как вы узнали?
– С помощью логической дедукции. Если он создает зверолюдей, ему нужно место, где никто не заметит его деятельности. Где никого не удивит присутствие диких животных, а прихрамывающих людей со слишком волосатой кожей примут не за чудовищ, а просто за иноземных моряков.
– Доки! – воскликнула Мэри. – Я слышала, что это настоящий очаг порока и преступности. Конечно, согласно миссис Пул, а она может такое сказать и про Мэйфейр. Я не уверена, что ее суждениям о районах Лондона можно полностью доверять.
– На этот раз она ушла недалеко от истины, – сказал Холмс. – Идем, они уже в самом конце улицы. Если я прав, оттуда они свернут к югу.
– А до сих пор мы шли на восток? – спросила Мэри. – Я утратила всякое чувство направления.
– Чувствуете запах Темзы? Мы почти все время двигались параллельно реке.
Да, конечно! Мэри с досадой поняла, что не обращала внимания на гнилостный запах воды – вернее, уловила его, но приняла как должное, не распознав в нем ключ к разгадке. Пусть это послужит ей уроком, который не следует забывать.
– Они завернули за угол. Скорее!
Мэри поспешила за Холмсом. Ноги ее ужасно болели, но это не имело значения. Важно только одно: отыскать Жюстину и Беатриче.
Вслед за Прендиком и зверочеловеком они свернули к реке. По сторонам этой улицы стояли портовые склады. Прендик стукнул в дверь второго здания слева, и звук отдался эхом в глубине склада. Дверь раскрылась, и на миг Мэри разглядела полосу света – но посетители вошли, и улица снова погрузилась во тьму.
Они с Холмсом подошли ближе, держась в тени: фонарей здесь не было, но улица была немного шире остальных, и на нее падал лунный свет. Склад, за дверью которого исчез Прендик, был двухэтажным кирпичным зданием с массивными воротами, достаточно широкими, чтобы туда проехала телега, и узкой боковой дверцей, куда и вошли Прендик и зверочеловек. «ГРУЗОПЕРЕВОЗКИ ОЛДЕРНИ», – гласила надпись белой краской на воротах. На верхнем этаже было несколько окон, на первом – всего одно, маленькое, и светилось только оно.
– Попробуем глянуть, что там происходит? – не дожидаясь ответа Холмса, Мэри подкралась к окошку, закрытому ставнями. Ставни были такими старыми, что сквозь широкие щели можно было ясно рассмотреть помещение – по крайней мере его часть. То, что Мэри увидела внутри, заставило ее подозвать к себе Холмса яростными безмолвными жестами. Тот мгновенно оказался рядом и тоже стал свидетелем ужасной сцены, от которой в жилах Мэри застыла кровь.
Кэтрин: – Что, и теперь скажете, что я слишком мелодраматична?
Мэри: – Не скажем, я правда почувствовала, как моя кровь холодеет. Не в прямом смысле слова, конечно, физически такого не может быть. Но как метафора выражение «кровь застыла» вполне подходит для описания моих тогдашних чувств.
Кэтрин: – Мэри, ради всего святого!
Даже Холмс едва слышно выдохнул:
– Боже мой!
Мэри: – И он действительно так сказал. Я хорошо помню.
Помещение, раньше служившее складом «Грузоперевозок Олдерни», было слабо освещено масляной лампой, свисавшей с потолка на цепи. Ее света хватало только на середину комнаты, а стены оставались в полумраке. По стенам виднелись широкие полки, предназначавшиеся для хранения ящиков с малогабаритным грузом, а сейчас их содержимое скорее напоминало о Королевской коллегии хирургов: они были заставлены сосудами, в которых плавали части человеческих тел. Руки, ноги, части корпуса. Отлично сохранившиеся головы с закрытыми глазами, хранившиеся в прозрачной жидкости. Судя по их количеству, убито было куда больше пяти женщин! Одних голов было три, а руки и прочие члены Мэри даже считать не желала. У одной стены располагалась огромная клетка, очевидно, предназначавшаяся для хранения крупногабаритных ценных грузов. А сейчас там содержались зверочеловеки. Двоих – нет, троих – она видела ясно: их горбатые кривые фигуры стояли близко к решеткам. Но целиком клетку со своего места Мэри не могла разглядеть. В центре помещения, прямо под лампой, стоял операционный стол. Вокруг него сгрудились сам Прендик и двое зверочеловек – тот сгорбленный и длиннорукий, что привел сюда Прендика, и другой – огромный и лохматый, более всего походивший на медведя.
А на столе лежала Жюстина – как была, в белой ночной рубашке, – крепко привязанная ремнями к столу за лодыжки и запястья. Лицо ее было спокойным, взгляд устремлен в потолок.
