– Я – Шерлок Холмс, и я транспортирую преступника в Скотланд-Ярд.
– Мистер Холмс?! А почему это я должен вам верить? Если вы и правда сам Холмс, вы сможете мне рассказать про меня всякое, о чем я вам не рассказывал, – голос капитана звучал крайне скептически. – Ну, мистер Холмс, скажите чего-нибудь эдакое. Что угодно про меня, о чем вам знать неоткуда.
Выражения лица Холмса обычно было трудно прочитать, но сейчас даже при неверном свете фонарей Мэри ясно видела, что он крайне раздражен.
– Ваши инициалы – Дж. М. Вы курите трубку, предпочитаете табак «Старый виргинский», и когда мы подошли, вы как раз его курили. Вы раньше были военным моряком, но получили пулю в плечо и распрощались с морской службой, чтобы заняться речным пароходством. У вас аккуратная и добропорядочная жена, которая вас ругает за пристрастие к спиртному. Если этого достаточно, чтобы доказать, что я – это я, пустите нас наконец на борт, капитан. Мой товарищ, доктор Ватсон, тяжело ранен.
Капитан смотрел на Холмса во все глаза.
– Это же просто волшебство какое-то! Да, меня звать Джордж Мадж, и все остальное тоже верно, особенно про мою старуху, которая и впрямь слишком хороша для такого пьяницы, как я. Как мы с ней любим воскресными вечерами читать эти истории доктора Ватсона! Большая честь для меня принять вас к себе на борт, и ваших товарищей тоже. Загружайтесь скорее, мистер Холмс! Я просто должен рассказать про вас Майку, это мой кочегар. Он в жизни не поверит, что это вы!
Не будь Мэри настолько усталой, она бы расхохоталась. Еще немного, и капитан Мадж попросит у Холмса автограф! Ну и ночка у них выдалась: ужас, трагедия и театр абсурда, все вперемешку. У нее попросту кончились адекватные реакции на происходящее.
Пароходик был совсем маленький, максимум на двадцать пассажиров. При обычных обстоятельствах его, должно быть, нанимали для развлекательных прогулок по реке. Жюстина отнесла Ватсона на корму и уложила на одну из скамеек. Туда же прошел Холмс, ведя Хайда. Беатриче проследовала за ними, Мэри тоже собиралась, но…
– Нет, я сяду на носу, – сказала Кэтрин. – Быть на воде и так достаточно скверно. На носу хотя бы можно дышать свежим воздухом, а не той дрянью, что идет из трубы.
– Не знала, что ты не любишь воду, – сказала Мэри.
– А ты когда-нибудь видела кошку, которая любит воду? – и Кэтрин прошла на нос, обогнув трубу. Мэри не особенно боялась запаха дыма, но для Кэтрин с ее кошачьим нюхом вонь была слабо выносима.
Кэтрин: – Это правда. В Лондоне вообще по большей части ужасно воняет. Кроме разве что рынка Биллингсгейт-Маркет с его мусорными кучами – там превкусно пахнет рыбьими головами…
Мэри последовала за ней, чувствуя облегчение от того, что ей не придется сидеть рядом с Хайдом. Она понимала, что рано или поздно придется с ним встретиться лицом к лицу, но пока не была к этому готова. Элис пошла за Мэри. Они втроем уселись лицом вперед, как, наверное, делали и любители речных прогулок, чтобы любоваться красивыми видами. Ренфилд никак не мог определиться, где ему сесть, но наконец предпочел корму, рядом с Холмсом и Хайдом. Мэри была рада, что сумасшедший не подсел к ней – о нем она тоже пока что не хотела думать.
Когда все наконец расселись, Мадж отдал швартовы, и пароходик устремился вдаль от берега на широкую воду, пуская вдоль Темзы густой пар. «А я ведь раньше никогда не бывала на корабле», – подумала Мэри. Еще один пункт в растущем списке вещей, которых она раньше никогда не делала! Деревянная скамья была жесткой, воздух – холодным, пароход с его светильником на носу окружала густая темнота, и он казался большим светлячком, летящим сквозь ночь. Вокруг слышался плеск воды. Под ногами вместо привычной твердой земли было нечто шаткое, качающееся из стороны в сторону, будто девушку несла вперед сама неизвестность.
Беатриче: – Какой красивый образ, Кэтрин!
Кэтрин: – Спасибо, мне самой нравится. Может, я и пишу «грошовые бульварные романчики», как написал недавно один критик, но символизм мне хорошо дается…
Кэтрин, сидевшая рядом с Мэри, коснулась ее руки и наклонилась спросить:
– Ты в порядке?
– Вроде бы да. Хотя я не уверена. Наверно, все же нет. Сегодня я впервые увидела своего умершего и воскресшего отца, понимаешь? – Она ответила совсем тихо, чтобы Элис не услышала. Последнее, чего она хотела, – это чтобы еще и Элис о ней волновалась. – Думаю, скоро я приду в порядок.
Кэтрин сжала ее руку – с ее стороны это был неожиданный жест. Она казалась такой независимой, ни в ком не нуждавшейся – до этого момента.
– Мы все скоро будем в порядке. Адам умер, зверолюди уничтожены, а доктора Ватсона мы везем в госпиталь.
– Да, я знаю, – отозвалась Мэри, желая, чтобы ее голос звучал поубедительнее. Но вся эта темнота, неверное движение реки, словно отражавшее неопределенность ее жизни – жизней их всех… – А как насчет тебя? Прендик…
Кэтрин смотрела вперед, во тьму.
– Как только ты рассказала, что он жив, я знала, что увижу его снова. – Она помолчала с минуту и продолжила: – Он очень изменился. Постарел, волосы стали седыми. У меня так и не было шанса с ним поговорить. И, скорее всего, никогда не будет, наверняка он погиб в пожаре. Хотя если он смог выжить посреди океана, может, и огонь сумеет пережить. Но вот Хайд… в смысле, твой отец… Знаешь, ты должна поговорить с ним. Хотя бы расспросить его о Société des Alchimistes. Если даже тебе ничего от него не нужно, нам всем нужна информация.
– Я очень голодная, – внезапно сказала Элис. – Прошу прощения, мисс. Наверное, не стоило об этом говорить, просто мне пришла мысль, и я ее сразу сказала. Я ведь чуть не умерла там, на складе. От этого очень разыгрался аппетит.
Мэри рассмеялась – тихо, чтобы не нарушать общей тишины. Вряд ли это обидело бы кого-то, но тишина реки казалась такой материальной, что громкие звуки ощущались почти как святотатство. Мэри не могла удержаться: с чего ей вздумалось волноваться о том, что будет завтра и послезавтра, если и сегодня достаточно поводов для беспокойства? Слава богу, что Элис здесь. По крайней мере, у ее проблемы было простое решение.
– Извини, Элис, у меня с собой ничего нет. Но как только мы прибудем домой, миссис Пул тут же… нет, подожди-ка, на самом деле у меня кое-что есть! – Кусок пирога к чаю, который она положила в карман макинтоша – может быть, он все еще там? – Посмотри у себя в кармане – нет, не в этом, в другом. Есть что-нибудь?
Элис вытащила кусок пирога, приплюснутый сверху, как цилиндр.
– Боюсь, это все, что я сейчас могу тебе предложить. Будем радоваться, что он не выпал где-то по дороге!
Элис ела пирог маленькими кусочками, чтобы растянуть удовольствие. С кормы слышался негромкий голос – мистера Холмса, Мэри была в этом уверена. Ему отвечал другой голос, грубый, – должно быть, капитана. О чем они там говорят?
– Простите, что я вам лгала, мисс, – сказала Элис. – Понимаете, директриса нашей школы была не очень добрая… И не очень образованная, не то что вы или миссис Пул. Ей не нравилось, что в школе есть и благотворительные девочки, не только платные, но Совет попечителей заставлял ее нас содержать. Поэтому она всегда говорила, что сироты никому не нужны. Так что, когда меня послали к вам пробоваться на судомойку, я и рассказала миссис Пул, что выросла на ферме. Моя подружка все время говорила о деревне, потому что очень скучала по дому, так что я сама могла кому угодно описать, как доят коров и собирают яйца, и как пахнет свежее сено, когда его укладывают в стога. Я-то сама никогда не видела стога сена. Извините, мисс. Мне было тогда всего десять лет, я была совсем глупая.
