– Сестренка, это же прекрасно!
– Мама долго противилась моему решению выйти замуж за простолюдина, но в итоге ей пришлось смириться. Особенно когда мы узнали, что у нас будет ребенок. Мы назвали дочку Ребеккой, а после родился Колин. Знаешь, что самое забавное – мою первую внучку тоже назвали Роуз. Она настоящая красавица и, несмотря на юный возраст, обладает весьма своенравным характером. Бри частенько вздыхает при ее виде и говорит: «Боже, Эми, наша Роззи снова с нами».
От ее рассказа слезы вновь вырвались наружу.
– Не плачь, моя дорогая, у нас все хорошо. Бриттани вышла замуж за Сэма спустя год после твоего исчезновения. Некоторые время им было очень тяжело. Упрямец Буллет старался все сделать сам для семьи и всячески отвергал попытки помочь им деньгами. Бри стоически поддержала его решение.
В итоге наша мягкая сестричка посвятила свою жизнь семье. У нее двое замечательных сыновей и умница-дочка. А пятеро внуков и сейчас не дают ей скучать.
Пятеро внуков… Огромная дружная семья, о которой я мечтала уже не один десяток лет. Все это было так близко и в то же время так недостижимо.
Я вдруг вспомнила слова Малкольма, что все они когда-нибудь уйдут, и только мы с ним вдвоем останемся.
– Я бы отдала все на свете, чтобы быть с вами, жить обычной жизнью, растить детей, стареть и не жалеть об этом, – призналась я сестре. – Но, к сожалению, ни мне, ни Эдриану это недоступно.
– Вы обязательно должны продолжать поиски, – подбодрила Эмили. – Ты сильная, Роуз, и я верю в тебя, не опускай руки. В моем детстве всегда был пример лучшей сестры на свете, которой я гордилась и любила. Ах, если бы не Лорн…
Ее кулаки едва уловимо сжались, было видно, что воспоминания о детективе болезненны даже для нее.
– Кстати, что с ним стало? Знаешь, где он? – почему-то спросила я, хотя, наверное, не стоило поднимать эту тему.
– После твоего исчезновения он долго рыл землю носом в попытках найти тебя. Таскал по допросам всю семью, особенно досталось Бри. Он пытался убедить Сэма, что все мы замешаны в грязных делишках, и она не лучшая пара для молодого констебля. Огромное счастье, что Буллет его все же не послушал. Лорн даже меня допрашивал в присутствии матери. Его интересовало, почему состояние графа отошло мне, за какие заслуги? Спрашивал, что связывает такого богача, как Малкольм, и семью обедневших баронесс. В какой-то момент все прекратилось. Он просто исчез на некоторое время. Поговаривали, будто Лорн помешался на этом деле и уехал разыскивать тебя в другие страны. Но все оказалось гораздо прозаичнее, он заработал нервный срыв, был отстранен от работы и некоторое время провел в госпитале. Трудоголику-детективу подлечили нервы и отправили преподавать в академию, подальше от практики, в надежде, что он забудет о тебе.
– Легко отделался, – с некоторым сожалением отметила я.
Все же что-то в душе требовало гораздо более сурового наказания.
– Как сказать, – опровергла она мои домыслы. – Он навсегда остался один, у него нет ни семьи, ни детей. Я выясняла. В нем что-то надломилось…
– В последнюю нашу встречу я сказала ему, что у него дурной вкус. Видимо, он так и не смог найти свою фурию!
Еще долгое время мы провели за разговорами о наших жизнях. Бри показывала мне ту самую диадему, что подарил ей Эдриан. Рассказала, как эта вещь стала для нее неким символом, вдохновляющим на исполнение мечтаний, а я просто радовалась тому, что в судьбе сестры все сложилось хорошо. Она выросла достойным человеком, а клеймо сестры-убийцы не оставило черных пятен в ее светлой душе.
Прощались мы со слезами. Я бы хотела остаться дольше, но даже спустя столько лет это было слишком рискованно.
Когда я забрала дневники и села в экипаж, Эмили долго простояла на крыльце, провожая меня взглядом и изредка промакивая уголки глаз платком. Я же прилипла к стеклу и не могла отвести от нее взгляда. Было жаль, что за все эти годы я не решилась приехать сюда раньше, боясь быть непонятой или навлечь очередную беду на семью. Я и так принесла им достаточно горя, еще одного раза я бы не выдержала…
Зато сейчас, держа в руках записи Ванессы, я, наконец, испытала робкую надежду, что мне никогда не придется хоронить внуков сестер…
Постэпилог
/Наше время/
За последнюю сотню лет моя жизнь сильно изменилась. Я настолько погрузилась в изучение своего проклятия, что из-за нехватки информации была вынуждена поступить в один из ведущих исторических университетов мира, получила докторскую степень по археологии, объездила множество стран, занималась раскопками с лучшими специалистами со всего света.
Эдриан по-прежнему был со мной. Он оказался прав, говоря, что ничто не сближает лучше, чем время. Приблизило оно и нас, смирило друг с другом, но не заставило сдаться. Мы все так же неустанно вели свои поиски. Я в качестве ученого, он как мой муж и спонсор, финансирующий экспедиции.
За сто лет мы сумели организовать в Европе несколько музеев, куда поступали экспонаты, найденные на раскопках. Бывали бесполезные находки, ничего не значащие для нас с Эдрианом, но такие важные для человечества, а попадались и другие, которые заставляли биться сердце чаще и добавляли еще один кусочек мозаики в огромный паззл неизвестности. Дневники Ванессы были перечитаны вдоль и поперек, и все, что удалось понять, так это то, что она родом откуда-то с территории, чуть позже названной Персидским государством, а сейчас расколотой на десятки государств.
Мы побывали в Турции, Египте, Иране, Ираке, Сирии, Афганистане… Всех стран и не перечесть. Иногда казалось, что все наши действия ни к чему не приведут, а найденные артефакты – всего лишь старая рухлядь и пыль. В эти моменты я вспоминала данное когда-то Эмили обещание не сдаваться и продолжала идти дальше. Пусть никого из моей семьи уже не было на этом свете, но в моей памяти они навечно оставались живыми.
Мы с Эдрианом изучили множество легенд, историй, находили артефакты и делали сенсационные открытия, при этом стараясь быть как можно дальше от камер и общественной огласки. Хотя с каждым годом это становилось все сложнее. В мире, где на каждом углу – видеокамера, а в любом телефоне – фотоаппарат, сложно оставаться незаметным. В какой-то момент мне все же пришлось освоить основы театрального грима и весьма специфического макияжа. Я старила себя искусственно, делала возрастные прически, визуально прибавляющие годы, носила не самую модную одежду из 80-х. При этом мне все чаще приходилось слышать, что доктору Райдер удалось открыть источник вечной молодости. Я мило отшучивалась, ссылаясь на свежий воздух, спортивный образ жизни и правильное питание и продолжала свою работу.
Наши новые раскопки проходили на территории бывшей Персидской империи, в Пакистане. Я сидела в палатке и изучала найденный вчера в одной из пещер осколок вазы.
– Доктор Райдер, – прокричал кто-то снаружи, заставляя отвлечься и отложить в сторону огромное увеличительное стекло. – Мы нашли, нашли!
