Несмотря на постоянную смену имен и адресов, кредиторы поймали его два года спустя. За уклонение от уплаты долгов Джон Гренвилл был арестован и препровожден в Сазерк, в тюрьму Маршалси. В ней он со своими дочерьми провел год, после чего был признан несостоятельным должником и освобожден из-под стражи. Для Сары свобода пришла слишком поздно. К моменту освобождения она уже болела чахоткой и вскоре умерла.
Вывод, который из всего этого сделал Джон Гренвилл, заключался в том, что для его здоровья не благоприятен климат Англии. Оставив тринадцатилетнюю Лидию дядюшке Сти и тетушке Эфи с обещанием забрать девочку через несколько месяцев, он сел на корабль, отправляющийся в Америку.
В ночь, когда этот корабль отчалил, Лидия и начала вести свой собственный журнал. Первая, изобилующая ужасными грамматическими ошибками запись начинается так: «Папа уехал. Страшно надеюсь, что навсегда и что избавление пойдет всем на пользу».
Будь все нормально, Вир Эйнсвуд отмахнулся бы от благодарности Трента и с такой же легкостью отверг бы его предложение выпить. Но состояние Вира сейчас не было нормальным.
Оно начало выбиваться из колеи, когда Джейнес с миной человека, постигшего истину, принялся рассуждать об обязанности герцога продолжить родовую линию. А ведь любому болвану ясно: линия Мэллори проклята и обречена на угасание. Вир не собирался заводить сына только для того, чтобы через несколько лет беспомощно стоять у постели умирающего.
Вторым оставившим неприятный осадок событием была встреча с этой бушевавшей и скандалившей женщиной. К тому же, как ее Адское Величество поступило с маркизом, его так называемые друзья устроили дебаты по поводу того, откуда она появилась и какую технику применила, чтобы «уронить» Вира на землю. И спорили они так, будто обсуждали достойного ему противника.
Трент в противоположность всему этому вел себя крайне учтиво, был действительно благодарен и искренне предлагал в качестве награды выпивку. Такое поведение и побудило Вира пригласить парня пройтись с ним до дома. Приняв там ванну и переодевшись с помощью смотревшего на него с состраданием Джейнеса в чистое, Вир решил помочь молодому гостю ощутить настоящий вкус ночного Лондона.
Намеченное тестирование отнюдь не подразумевало посещение респектабельных домов, кишащих девицами на выданье. Последний колобродник Мэллори предпочел бы, чтобы ему распороли брюхо тупым ножом, чем приговорили к трем минутам с жеманными девственницами.
Намеченный тур предусматривал поход по заведениям, где за несколько монет можно было получить хорошую выпивку с не склонными к кривлянию женщинами. То, что его светлость выбрал для прогулки те места Лондона, которые обычно называли трущобами, то, что Вир слушал не столько своего спутника, сколько других посетителей злачных мест, равно как и то, что интерес герцога к разговору резко усиливался, если в нем упоминалось определенное женское имя, от внимания сэра Бертрама Трента ускользнуло.
Они бы не стали убегать от Джейнеса, но тот был слишком занудным парнем, а Трент занудой не казался.
Трент был самым большим обалдуем в Северном Хемпшире. Именно так охарактеризовал своего шурина лорд Дейн. И Вир довольно быстро убедился в чрезмерной мягкости такого определения. Помимо того, что Трент периодически оказывался в таких ситуациях, выход из которых с трудом мог бы найти сам Всевышний со всеми своими ангелами, он проявлял редкий талант попадать под копыта лошадей, натыкаться на препятствия в виде людей и неодушевленных предметов, а также падать со всего, на чем стоял, сидел или лежал.
Поначалу, переключая внимание на этого несуразного человека, чтобы отвлечься от заполнявших голову злых мыслей о голубоглазой драконессе, Вир испытывал нечто среднее между удивлением и желанием расхохотаться. Намерению продолжить знакомство это не способствовало ни в малейшей степени. Однако этим же вечером его мнение изменилось.
Вскоре после того как они покинули «Вестминстер Пит», на арене которого терьер Билли продемонстрировал свое поразительное мастерство, задушив, как и было обещано в афише, сотню крыс за десять минут, им встретился лорд Селлоуби.
Этот человек входил в сформировавшийся в Париже круг близких знакомых Дейна, и Трент его хорошо знал. Впрочем, Селлоуби был знаком практически со всеми и знал про всех все. Он по праву считался одним из самых преуспевающих в своем деле собирателем и распространителем слухов.
После обмена приветствиями Селлоуби сочувственно поинтересовался, не получил ли его светлость какие-либо серьезные повреждения в драке с леди Гренвилл.
– Просматривая в Вайт список ставок, я насчитал четырнадцать желающих поставить на количество зубов, которые вы потеряли в… э… в этой пикировке, – сообщил лорд.
Любой знающий герцога Эйнсвуда не сомневался бы: в тот момент над самим Селлоуби нависла реальная угроза лишиться всех своих зубов, а заодно и челюсти.
Однако прежде чем Вир успел проявить малейший признак враждебности, с гневным опровержением слов Селлоуби выступил красный от возмущения Трент.
– Выбитые зубы? – выкрикнул он. – Что за чушь! Была только царапина на щеке. Да и все видели, что герцог только играл с леди. Хотел превратить все в шутку, чтобы повеселить зевак. Ты бы видел, Селлоуби, какие страшные физиономии были у тех бродяг, которые повылазили отовсюду и принялись подзуживать дамочек на мордобой. Ты ведь знаешь, на что способны женщины, когда заведутся. А та, с мастифихой, была с меня ростом…
В таком духе Трент продолжал еще несколько минут, не давая Селлоуби вставить ни слова. Когда баронет, наконец, остановился, злость его светлости улетучилась.
На какой-то момент, пожалуй впервые за год, Вир лишился дара речи. Он не мог вспомнить, когда последний раз кто-то заступался за него с такой горячностью. Однако, как Вир тут же себе напомнил, поведение его вряд ли могло вызвать желание заступиться: он всегда был далек от святости. Таким образом, подытожил Вир свои рассуждения, только парень с бараньими мозгами, такой как Трент, мог возомнить, что Вир Эйлуин Мэллори нуждается в настоящем друге или хотя бы в верном приятеле.
Поскольку сердце герцога Эйнсвуда давно зачерствело, его не очень тронуло заступничество Берти Трента. Душу его светлости точил червячок сомнений относительно собственного поведения в Винегар-Ярд. Неужели стрелы, выпущенные мисс Грендель, смогли не только поцарапать, но и пробить его толстую шкуру?
Зато полное замешательство, в которое привела Селлоуби обличительная речь Трента, произвело на герцога самое благоприятное впечатление – ничего более смешного он за последние месяцы не видел. Поразмыслив, Вир, сделал вывод, что и Трент является самым забавным сумасшедшим, какого ему когда-либо доводилось встречать. Это и побудило его светлость предложить Берти перевезти вещи из гостиницы «Джодж» в дом Эйнсвудов.
Во время обеда Лидия открыла, что мисс Тамсин Придокс обладает безупречными манерами и прекрасным аппетитом, а речь ее интеллигентна и не лишена юмора, абсолютно, впрочем, укладывающегося в рамки приличия. У девушки был тонкий музыкальный голос, напомнивший Лидии Сару, хотя новая знакомая, конечно же, была намного старше и жизнерадостнее.
