– Никак не ожидала от его светлости такой выходки, – сказала Тамсин, стягивая перчатки. – Как бы герцог Эйнсвуд ни был огорчен, он не имел права вести себя так беспринципно и использовать твои слишком добрые чувства ко мне как рычаг влияния. Все можно понять, но есть и какой-то предел, как я сказала сэру Бертраму. Уф! – негодующе фыркнула Тамсин. – Еще это приданое… Я прекрасно понимаю, почему ты так сердита на его светлость, ведь сэр Бертрам в данном вопросе, вопреки своим принципам, – на его стороне, и мне ужасно хочется надрать ему за это уши. Имеет он отношение к Карлу Второму или не имеет, он должен зарубить себе на носу: я сама могу заработать себе на жизнь. Но мы им всем покажем! Им придется утереться, Лидия, когда эти нелепые пять тысяч будут переданы тем, кто срочно нуждается в помощи. А я, слава богу, к таковым сейчас не отношусь.
– Сдается мне, эти джентльмены, понимая, что им придется глотать за нами пыль, решили заранее как следует позавтракать чем-то еще, – сказала Лидия, вновь вынимая часы и глядя на них.
Дальнейшие рассуждения были прерваны какофонией свиста и громких криков, раздавшихся из толпы. Еще через несколько мгновений из ворот вылетел запряженный каурой лошадью изящный двухколесный экипаж типа тильбюри
[11] и, притормозив, подкатил к линии старта. Остановившись слева от Лидии, Эйнсвуд приподнял шляпу, которая вопреки обыкновению на этот раз на нем была, и скривил губы в подобии улыбки.
Лидия пожалела, что не поставила свой кабриолет ближе к краю дороги, тем самым вынудив соперника встать с правой стороны. Тогда бы крупная фигура Трента загораживала от нее герцога.
Сейчас же между ними сидела маленькая Тамсин, и Лидия видела возвышающуюся над ее головой излучающую дерзкую уверенность атлетическую фигуру Эйнсвуда, озорной блеск его зеленых глаз и надменное очертание подбородка. Видела Лидия и как великолепно сидит на нем элегантный костюм. Более того, она почти чувствовала свежий аромат шейного платка, почти слышала легкое похрустывание его накрахмаленной материи… Остальное подсказала память. Почти как наяву Лидия ощутила тепло его крупного тела, подрагивание мускулов при прикосновении ее пальцев, биение сердца под ее ладонью.
Лидия почувствовала, как ее собственное сердце заколотилось быстрее. Затем нахлынула волна совсем неуместных воспоминаний: маленький мальчик, умерший на его руках… две оставшиеся сиротами девочки… дети, которых он спасал на Экзетер-стрит… молоденькая цветочница… холодная звериная ярость, с которой Эйнсвуд в два удара уложил развратного мерзавца… большое тело с буграми мышц… сильные руки, способные поднять ее, будто она снова стала маленькой… хрипловатое «ты прекрасна».
В реальности, однако, Лидия лишь гордо кивнула ему, демонстративно достала часы и, взглянув на них, вновь положила в кармашек.
– Волновалась из-за того, что я не еду, не так ли, Гренвилл? – громко спросил герцог Эйнсвуд, стараясь перекричать свист и приветственные возгласы толпы.
– Задержался из-за нервного приступа, Эйнсвуд, да? – ответила она вопросом на вопрос.
– Да, я весь дрожу, – сказал он и добавил, выдержав паузу: – От нетерпения.
– Мне, полагаю, нетерпение грозит после финиша, – ответила Лидия, – когда я, обогнав на милю, буду ожидать тебя.
Краем глаза она видела, как в стороне от них присутствующие на любых соревнованиях черные букмекеры принимают последние ставки, но какие делаются ставки и на кого, из-за шума, царящего вокруг и в голове, не поняла.
Впрочем, вне зависимости от чего бы то ни было путь к отступлению отрезан. Лидия не может отказаться от всего, чего добилась. Это противоречило и врожденным свойствам ее личности, и приобретенному жизненному опыту. А если Лидия Гренвилл вступала в борьбу, она не сомневалась в победе.
– Осталась одна минута, – раздался громкий, перекрывающий шум толпы голос.
Зрители смолкли.
Шум в голове Лидии тоже.
Кто-то приподнял привязанный к палке носовой платок. Сосредоточив все внимание на нем, она сильнее сжала хлыст. Раздался звон колоколов приходской церкви, трепещущий квадрат белой ткани резко опустился к земле… Повозки рванулись вперед.
Старая Портсмут-роуд начиналась от Лондон-Бридж, проходила через Саутворк и мимо тюрем Маршалси и тюрем королевской скамьи, выходила к Ньюингтонской, а затем к Воксхоллской заставам, далее шла к Уондзуорту и через Патни Хис выходила к воротам Робин Гуда.
Имелось несколько серьезных причин, по которым Лидия выбрала эту дорогу. К восьми утра кэбы, обслуживающие более длинный портсмутсткий маршрут, уже проедут какую-то ее часть, и интенсивность движения на ней уменьшится. В случае же гонок по более короткому маршруту, начинающемуся на Пиккадилли, их участники рисковали нагнать ездящих по нему извозчиков на участке, проходящем через Ньюингтон и приходы Ламбета. А для того, чтобы избежать столкновений в районе ворот Робин Гуда, где пересекаются длинный и короткий маршруты, Лидия именно у них назначила окончание этапа и, соответственно, первую замену лошадей.
Этот длинный маршрут более подходил для Клео. Вороная кобыла Лидии привыкла к оживленным улицам деловой части Лондона, и можно было рассчитывать, что Клео не испугается и не встанет на дыбы, если ей навстречу выскочит повозка или дорогу попытается пересечь пешеход.
К сожалению, как быстро выяснилось, Клео, несмотря на свою стать и бесстрашие, заметно уступала в резвости мощному мерину Эйнсвуда. Несмотря на то, что тильбюри было не намного легче кабриолета Лидии, а вес сидящих в нем мужчин с лихвой компенсировал это небольшое преимущество, Эйнсвуд обошел ее уже у Воксхоллской заставы и быстро увеличивал отрыв. Пока Лидия меняла лошадь у ворот Робин Гуда, тильбюри окончательно исчезло из виду.
Когда они выскочили из парка Ричмонд, Лидия почувствовала на себе полный тревоги взгляд Тамсин.
– Да, все выглядит не слишком обнадеживающе, – ответила Лидия на немой вопрос. – Но и не абсолютно безнадежно. Только мне нужна минута-другая, чтобы удостовериться: мы с этим созданием понимаем друг друга.
Гнедая, запряженная в кабриолет, была не столь покладиста, как Клео, и шарахалась от каждой тени. Однако к тому моменту, когда они мчались по Кингстон-Маркет-сквер, Лидия сумела полностью подчинить лошадь своей воле, и как только городские дома остались позади, она крикнула своей компаньонке, чтобы та держалась крепче.
Резкого щелчка хлыста в волоске от крупа гнедой оказалось достаточно, чтобы она рванулась вперед и пронеслась последующие четыре мили в невиданном доселе темпе.
В Эшере им заменили лошадь очень быстро. Лидия мгновенно запрыгнула в кабриолет и начала следующий этап сразу на высокой скорости. Через несколько минут они наконец увидели тильбюри, въезжающее в Кобхэмские ворота.
Крепко державшийся за бортик коляски, Трент неотрывно смотрел назад.
– О Юпитер, это опять она! – не очень искренне возмутился он. – Черт побери, Эйнсвуд, не похоже, что они отказались от свой затеи.
