Мир на мгновение погрузился во тьму и тут же ярко осветился вспыхнувшей молнией. Одновременно раздался оглушительный треск.
Еще через секунду послышались другие звуки: крики, хрип то ли испуганной, то ли раненой лошади, лязг колес. Затем Лидия увидела тильбюри в дюйме от своих колес.
Лидия инстинктивно повернула кабриолет налево. Тильбюри с грохотом сделало сумасшедший рывок вправо, едва не задев ее, но столкновения избежать удалось. В свете очередной молнии она увидела напряженно работающего поводьями Эйнсвуда. Через мгновение громыхнул гром, а затем раздался более пугающий грохот – тильбюри слетело в кювет с противоположного от нее края дороги.
Лидия понимала, что идет дождь, видела вспышки молний и раскаты грома, а также слышала голоса людей, но все это было где-то далеко, будто происходило в каком-то ином мире.
Мир, который она знала, в этот момент сосредоточился для нее на недвижимой фигуре, лежащей на месте крушения, все остальное исчезло, когда она нетвердой походкой пошла к ней.
Лидия опустилась на колени прямо в грязь, в которой он лежал вниз лицом.
«Взгляни на меня, распростершегося ниц пред тобой» – эта строка из молитвы пришла на память практически одновременно с воспоминанием о том, как он преклонил перед ней колени на Ковент-Гарден. Вспомнился его театрально умоляющий голос и веселый блеск озорных глаз, не совсем верно отражающих состояние души.
Изнутри рвался страшный, сумасшедший смех. Но Лидия никогда не впадала в истерику.
Она приподняла его, потянув за сюртук.
– Поднимайся, черт тебя побери! О, вставай, пожалуйста. – Лидия не плакала. Это капли дождя увлажнили ее глаза, а спазм сжал горло из-за холода. Было так холодно, а он был такой тяжелый. Она потянула сильнее и перевернула его на спину. Она не могла позволить ему валяться в грязи, поэтому еще и еще раз дергала его за лацканы сюртука.
– Просыпайся же ты, тупая упрямая скотина! – закричала она. – Очнись, пожалуйста!
Однако он не очнулся, а она не способна была поднять его. Единственное, что могла сделать Лидия, это приподнять голову Вира и стереть грязь с его лица, если не считать того, что она продолжала приказывать, спорить, просить и обещать.
– Не вздумай умереть при мне, скотина! – выкрикнула она очередное обжигающее горло ругательство. – Я так многое узнала… благодаря тебе. Ну давай же… Я не имела в виду… О, это я должна была пострадать. Как ты, Эйнсвуд? Это несправедливо с твоей стороны! Давай же, вставай. Ты выиграл. – Она с силой потрясла его. – Слышишь меня, ты, тупоголовый болван? Ты победил. Я сделаю это. Кольцо. Священник. Все, как надо, пропади оно пропадом! Я буду твоей герцогиней. – Она снова потрясла его. – Ты же этого хотел, ведь так? Приди в себя. Сейчас или никогда, Эйнсвуд. Это твой последний шанс. Очнись же ты, черт тебя возьми, и же… женись на мне. – Она уже не могла сдерживать рыданий. – Или я брошу тебя, так же как нашла. – Она в отчаянии уронила голову. – Здесь. В грязи. В канаве. Я знала, что ты… ты пло-о-о-хо кончишь.
Вир признавал, что он очень плохой. Прямо-таки безнадежный случай.
Он должен был открыть глаза еще несколько мгновений назад. Но он всерьез опасался обнаружить, проснувшись, что это был сон: его драконесса причитает над ним и убивается по нему.
Но это был не сон, и она наверняка промокла до нитки, а он должен быть величайшей скотиной поднебесного мира, чтобы подвергать ее риску заболеть из-за своих пустячных опасений.
Подумав так, Вир приподнял голову и увидел совсем рядом ее прекрасное гордое лицо.
– Я умер и передо мной ангел или это все-таки ты, Гренвилл? – прошептала он.
Лидия инстинктивно попыталась отклониться назад, но Вир был не настолько ослаблен и целомудрен, чтобы позволить прекрасному видению исчезнуть без поцелуя. Дотянувшись рукой до ее затылка, он попытался притянуть Лидию к себе. Она было поддалась, но уже через мгновение начала сопротивляться. Как всегда. Теперь он точно знал, что это не сон.
Ни в каком сне нельзя ощутить сладость ее мягких налитых губ. А Вир впитывал ее, смаковал каждую мельчайшую капельку, продлевая и углубляя этот волшебный поцелуй посреди бушующей грозы.
Однако следовало остановиться. И он неохотно выпустил ее из объятий. Это было так противоестественно, так противоречило его желаниям, что вполне могло сойти за подвиг самоотречения, достойный канонизации. Но именно в этот момент что-то дрогнуло в нем, истина прорвала грубую оболочку, за которой он так старательно прятал свою душу.
– Ты мне очень нужна, – прошептал он хриплым от волнения голосом. – Ты, греховная земная женщина, мне нужнее всех небесных серафимов. А ты сама хочешь, чтобы я стал твоим навсегда? Ты же об этом говорила только что, милая?
Лидия прерывисто вздохнула.
– Да, я это имела в виду, черт тебя побери. Но не такая уж я милая. Поднимайся, великий притворщик!
Для Берти Трента это, естественно, был далеко не первый несчастный случай. Тем не менее впервые не он выступал виновником происшествия. Впрочем, как Трент поведал мисс Прайс, когда Лидия поспешила к Эйнсвуду, даже самый искусный возница не смог бы предотвратить случившееся. Испугавшаяся молнии лошадь встала на дыбы так резко, что сломала оглоблю. А когда тильбюри начало переворачиваться, сломалась и вторая. Лишившись оглоблей, лошадь рванулась в сторону, утащив на себе остаток сбруи.
Берти удалось выпрыгнуть из тильбюри за секунду до того, как коляска начала переворачиваться, и он лишь слега ушибся, кувыркнувшись на дороге. Берти сразу поспешил к Эйнсвуду, но его опередила бросившая свой кабриолет мисс Гренвилл. Поэтому Берти, руководствуясь джентльменским принципом «сначала женщины», поспешил на помощь мисс Прайс, оставшейся один на один с норовистым мерином.
Лидии он объяснил, что если Эйнсвуд мертв, то ему уже никто не поможет. А если он жив, то его следует поднять с земли и побыстрее доставить в Липхук, где герцогу окажут необходимую помощь. Но, поскольку тильбюри вдребезги разбито, а кабриолет не может везти четверых, самым правильным будет поехать в нем в деревню ему с мисс Прайс и попросить там помощи. Это не займет много времени. До гостиницы «Анкор» не более мили, а в ней полно друзей Эйнсвуда, ожидающих завершения гонки. Таким образом, карета для проведения спасательной операции наверняка найдется в течение нескольких минут.
Хотя они торопились, но одна маленькая заминка по дороге в гостиницу все-таки произошла. Берти притормозил у развилки, где стоял столб с указателями.
– Однако, – пробормотал он, удивленно моргая. – Блэкмур. Так вот он где.
Мисс Прайс все еще дулась на спутника, но не так сильно, как в пятницу. Тогда ее разгневало его страшное упрямство. Теперь, когда Берти решил воспользоваться кабриолетом, Тамсин не проявила недовольства, однако во время их короткого путешествия была менее разговорчива и дружелюбна, чем обычно.
Услышав восклицания по поводу Блэкмура, она посмотрела на компаньона таким пристальным изучающим взглядом, что Берти стало немного не по себе.
