– Если ты не мог расстегнуть сам, то почему не попросил помочь? – спросила она. – Мы были рядом, в соседней комнате.
Эйнсвуд вырвал руку.
– Не надо заботиться обо мне. Я не нуждаюсь в заботе.
Это окончательно вывело ее из себя. Сдерживаться не было больше никакого желания. Лидия отошла в сторону.
– Интересно, что ты будешь делать со мной.
Вир резко развернулся и ушел в гардеробную, громко хлопнув дверью.
Глава 15
Не прошло и десяти секунд, как раздался топот, и дверь вновь распахнулась.
– Я не думал об этом. Просто не думал! – выкрикнул Вир. – Теперь ты довольна? Я признаюсь, что даже не задумывался о том, что будет после свадебной ночи. А теперь ты собираешься вывернуть все наизнанку. По моей спальне без конца будут шнырять горничные, и у меня не будет ни одной спокойной минуты в собственном доме.
– Это правда, что я собираюсь перевернуть в этом доме все сверху донизу: от подвала до чердака – и вывернуть наизнанку, – спокойно проговорила Лидия. – То, что здесь делается, просто позор. Я не выношу беспорядка, и у меня его не будет. – Она сложила руки на груди. – Что ты со мной сделаешь за это? Застрелишь? Выбросишь в окно?
– Конечно же, нет! Черт бы тебя побрал, Гренвилл!
Вир быстро подошел к камину, оперся руками о его полку и уставился на огонь.
– А если я смирюсь с грязью и беспорядком, – прежним спокойным тоном продолжила Лидия, – это будет ужасно с моральной точки зрения. Это же прекрасный дом. Стыдно позволять ему ветшать и разваливаться, да еще настраивать на это слуг. Я не пойду на компромисс в этом вопросе, Эйнсвуд, нравится тебе это или нет.
– Проклятье!
– Видимо, стоит сразу рассеять возможные иллюзии, – сказала Лидия. – Я вообще не люблю компромиссов. А в данном случае, боюсь, они в принципе исключены.
Вир поднял голову, взглянул на нее и снова опустил.
– Ты вышла за меня. Это был компромисс. И ты пошла на него, несмотря на все свои проклятые принципы.
– Это был не компромисс, а попрание всех моих принципов, – ответила Лидия. – Единственный способ восстановить душевное равновесие теперь – это привести все в порядок.
Вир вновь поднял на нее глаза. В них читались боль и осуждение.
– А говорила, что хочешь сделать меня счастливым, – тихо произнес он.
Лидия, готовая парировать любой выпад, уже открыла рот, но, услышав ответ, закрыла. Она нервно пересекла спальню, затем вернулась назад. Комната была довольно большая, двигалась Лидия медленно, прошла минута, потом еще одна… Вир тоже молчал. Он стоял у камина и смотрел на нее.
Лидия вдруг поняла, в чем заключается главная проблема их отношений. Она привыкла сталкиваться с трудностями и инстинктивно ощетинивалась при малейшем намеке на их появление. У Вира же все обстояло наоборот. Он не был настроен на борьбу с трудностями по той простой причине, что с серьезными трудностями просто не сталкивался. Лидия понимала, как важно найти правильные слова, прежде чем продолжить разговор.
Лидия еще раз пересекла комнату, подошла к окну и посмотрела на улицу. Моросил дождь. Она скорее слышала это, чем видела. Глаза воспринимали только сотканный из лунного света туман и призрачный блеск звезд где-то далеко наверху. Наверное, таким был мир в первые дни творения.
– Да пусть меня черти поджарят! – прервал ее размышления возбужденный до предела голос Вира. – Ну не подумал я о последствиях!..
Лидия отвернулась от окна. Вир стоял неподалеку от камина, опираясь на спинку стула и опустив взгляд на свои руки. Его красивое лицо было неподвижно.
– Дейн тоже сказал, что я должен подумать об изменениях в своем домашнем хозяйстве, чтобы приспособить его к появлению жены, – признался Вир. – Но на кой черт мне это нужно? Неужто кто-то думает, что мне дорога эта кирпичная коробка, гори она синим пламенем.
Домом он действительно не дорожил. Более того, Лидия подозревала, что Вир не огорчился бы, сгинь он вообще. Но поскольку наличие лондонского родового гнезда было очевидным фактом, то оставалось хотя бы делать вид, что его нет, и вести себя так, будто ты не герцог Эйнсвуд. Он и старался не думать ни о доме, ни о слугах, нанятых для его обслуживания. Собственно, таким же образом Эйнсвуд тщательно игнорировал и все другие обязанности, связанные со своим титулом.
«Я в этом не виноват, не так ли?» – с горечью заметил Вир несколько дней назад, когда Лидия пыталась напомнить ему, что он герцог и это налагает определенную ответственность.
– Очень точное объяснение, – сказала Лидия, направляясь к кровати. – Однако если дом тебе не дорог и не нужен, то какой смысл так шуметь и злиться из-за того, что я собираюсь похозяйничать в нем? Впрочем, готова признать: сам процесс перестройки и наведения порядка будет действовать тебе на нервы. Поэтому я постараюсь уложиться в две недели. И в этот период тебе не обязательно сидеть здесь. Ты можешь уходить куда пожелаешь и проводить время вне дома.
– Вне дома…
– Я не хочу, чтобы ты мешал слугам. Вряд ли они станут работать с особым энтузиазмом, если ты будешь путаться под ногами и рявкать по малейшему поводу и без такового. Кстати, энтузиазма их хозяйки это тоже касается.
– Ты выбрасываешь меня из моего собственного дома?
Устремленный на нее взгляд предвещал бурю. Но Лидия не отвела глаз. Обещание бури еще не буря. Гораздо опаснее его мрачный и холодный взгляд. Такое состояние могло закончиться настоящим взрывом.
– Ты не так часто здесь бываешь. И тебе все равно, что будет с домом. Сам же сказал. Вот я и подумала, что тебе, может быть, лучше находиться в каком-нибудь другом месте.
– Проклятье! Ты хоть понимаешь, что говоришь, Гренвилл? Мы только вчера поженились, а ты уже… уже выпихиваешь меня вон. – Вир отставил стул, подошел к ней и приобнял за плечи. – Я женился на тебе, черт побери! Я твой муж, а не любовник, которого можно бросить после первого интимного свидания.
Он вдруг наклонился и крепко поцеловал ее.
Это произошло так быстро, а поцелуй был таким неистовым, ошеломляюще эротичным и властным, что не могло быть и речи о том, чтобы отстраниться.
В поцелуе чувствовались гнев и сила, но важнее были вкус греха и дьявольское знание, которое передали ей прикоснувшиеся губы, и слова любви, которые неслышно произносил проникший в ее рот язык.
Вир понял, что Лидия готова, раньше ее самой. Понял, когда ее пальцы импульсивно сжали край его рубашки.
– О боже, Эйнсвуд! – только и смогла произнести она.
– Вир, – громко произнес он. – Ты называла меня по имени, когда мы давали клятву верности. Зови меня так всегда, Лидия.
– Вир, – послушно произнесла она, обхватив его лицо ладонями и притягивая к своему.
