– Бл… бла… благодарю, дорогая, – наконец выговорил Вир. – Очень освежает. – Он выпрямился и вновь перевел взгляд на слуг, которые благоразумно отводили глаза и лишь время от времени растерянно поглядывали друг на друга. – В общем, теперь я верю, что изменюсь.
«Да, и я в это верю», – подумала Лидия, наблюдая за тем, как муж, не обращая внимания на мокрую одежду, неторопливо прошел мимо нее к лестнице и начал подниматься наверх.
В этот день после полудня герцог Эйнсвуд с невиданным ранее спокойствием отнесся к ворчанию и саркастическим замечаниям своего камердинера. А приняв ванну и переодевшись, Вир необычно долго рассматривал свое отражение в зеркале.
– Не стоило тебе так утруждаться, – сказал он. – Все равно все придет в негодность, когда я вылезу через окно.
– Могу ли я осмелиться выступить с предложением, ваша светлость? – высокопарно произнес Джейнес. – Лучше всего вам выйти через парадную дверь.
– Я был бы рад уйти даже после этого небольшого душа, – сказал герцог. – Но я даже не представляю, что Лидия выкинет в следующий раз.
– Если бы я осмелился высказать свое мнение, то заметил бы, что очень сомневаюсь в том, что ее светлость намерена препятствовать вашему уходу.
– Тогда почему она остановила меня, да еще столь безумно?
– Ее светлость не пыталась остановить вас. Таким образом она выразила свое возмущение.
Герцог взглянул на него с явным сомнением, похлопал по спине и подошел к окну.
– Позволю себе сказать прямо, – начал Джейнес, который, как правило, был откровенным, – вы просто невыносимы, сэр.
– Я знаю.
– Если она убьет вас во сне, никто особо не удивится, и во всей Великобритании не найдется такого суда, который ее мгновенно не оправдает. Более того, ей еще и вручат высшую награду королевства.
– Я знаю.
Ответ озадачил Джейнеса. Он ждал, что на лице герцога вот-вот появятся хорошо ему знакомые признаки нетерпения. Однако Эйнсвуд продолжал спокойно смотреть в окно.
Тяжело вздохнув, камердинер решил, что можно отлучиться, и направился в гардеробную, чтобы принести карманные часы герцога и маленькую шкатулку с разными странными вещицами, которой он, конечно, порвет только что старательно зашитые карманы.
Когда через две минуты Джейнес вернулся в спальню, герцог исчез, а окно было открыто. Выглянув в него, он заметил каштановую шевелюру, мелькающую у высоких кустов, посаженных вдоль ведущей к воротам аллеи.
– Как всегда, без шляпы, – проворчал камердинер. – Собственно, иного и нельзя было ожидать. Он же ее потерял.
Джейнес положил шкатулку и часы на подоконник и закрыл окно, подумав, что похолодание и туман вполне могут предвещать сильный дождь.
– Но будет чудом, позволю себе сказать, если сырость станет главным, что ухудшит настроение когда он придет домой, – проворчал камердинер, удрученный однообразием изо дня в день повторяющегося сценария прогулок своего господина, и ушел из спальни.
Часы и шкатулка остались лежать на подоконнике.
Ювелирная фирма «Рандел и Бридж» имела богатый опыт отношений с представителями высших кругов, и даже самых высших, являясь поставщиком короля, поэтому приказчики не проявили никаких признаков растерянности или тревоги, когда в ее магазин вошел огромных размеров аристократ, тащивший на поводке мастифа величиной со слоненка.
– Черт побери, Сьюзен, – сказал Вир, – когда рядом Трент, ты двигаешься куда быстрее.
Продолжая ворчать, он сильнее натянул поводок. Сьюзен соизволила переступить через порог дома тридцать два по улице Лудгейт-Хилл. Впрочем тут же легла, опустила огромную голову на передние лапы и тяжело вздохнула.
– Я же не заставлял тебя идти со мной, – вновь обратился к ней Вир. – Ты сама принялась скулить, пытаясь меня разжалобить.
Собаку в дом Эйнсвудов, видимо, привели Бесс и Милли, когда Вир ушел вниз, чтобы помыться и переодеться. Он увидел ее в саду с поводком в зубах. Вир мимоходом погладил животное и пошел к воротам. Однако Сьюзен побежала следом и, когда он хотел закрыть калитку, принялась скулить так жалобно, что он взял ее с собой.
– Ты загородила вход, – говорил Вир теперь. – Вставай, Сьюзен!
Несколько мужчин заверили его светлость, что собака не настроена подчиняться.
– Дело не в этом, – сказал он. – Сьюзен задалась целью досаждать мне. Можно подумать, что всю дорогу она бежала от Сент-Джеймс-сквер, а не спокойно дремала у моих ног в кэбе.
Из-за прилавка вышел самый молодой из приказчиков.
– Это мастиф ее светлости, не так ли? – спросил он. – Я видел их несколько раз вместе. Думаю, что собака просто делает свою работу, сэр, охраняет дверь и защищает вас.
Вир посмотрел на собаку, затем перевел взгляд на приказчика.
Молодой человек поклонился.
– Если вам не покажется это чрезмерной вольностью, ваша светлость, примите мои сердечные поздравления с недавним бракосочетанием.
Слова молодого приказчика были поддержаны эхом приглушенных поздравлений его товарищей.
Вир вдруг почувствовал, что шейный платок чересчур туго затянут, а в магазине слишком жарко. Он что-то невнятно пробормотал в ответ, сам не поняв что. Затем, взяв себя в руки, Вир перевел взгляд на молодого приказчика.
– Я хотел бы купить какую-нибудь безделушку для жены, – сказал Вир.
Если слово «безделушка» и не соответствовала ожиданиям молодого приказчика, то внешне он этого никак не выказал.
– Конечно, ваша светлость. Будьте любезны, пройдите со мной, – сказал он и проводил Вира в небольшую комнату, предназначенную для личных переговоров с клиентами.
Минут через десять туда же прошла Сьюзен и улеглась на ноги Вира.
Через два часа, когда пальцы ног окончательно затекли, герцог, наконец, покинул магазин с небольшим свертком в кармане жилета.
Он не заметил женщину, отшатнувшуюся при его появлении от витрины магазина и стремительно удалившуюся в сторону аллеи. Не понял Вир, и на кого зарычала Сьюзен, подумав, что собака может рычать на кого угодно, поскольку сердится, что пришлось покинуть уютное место и вновь выйти на улицу.
Между тем Коралия Бриз остановилась на углу аллеи и, пока герцог окончательно не скрылся из виду, внимательно наблюдала за ним. Этого Вир тоже не знал. И уж тем более не мог представить, какая убийственная ярость клокотала в груди этой ужасной женщины, когда она думала о той, кому были куплены сверкающие украшения.
Лежавшую на подоконнике шкатулку Лидия обнаружила ближе к вечеру, когда ей уже было известно, что Эйнсвуд улизнул, прихватив с собой Сьюзен. Первой об этом узнала Милли. Девушка вышла в сад, чтобы накормить собаку, и увидела, как его светлость ненадолго задержался у калитки, а потом взял в руку поводок и удалился вместе со Сьюзен. Но рассказала об этом Бесс, когда принесла Лидии обед в спальню хозяина – единственное помещение в доме, не охваченное стихией борьбы за чистоту и порядок. Она же сообщила, что герцог покинул дом через окно.
