– Уверена, что не сделаю этого, – ответила Лидия, глядя на Вира, который отошел от кровати и начал раздеваться. Тот замер, устремив на нее ответный взгляд. – Какого черта я должна возвращать их? – Я намерена хранить их там, где положено. Где храню свое чувство к тебе. – Она показала на левую часть груди. – В моем сердце, в котором записано: «Я люблю тебя». Далее следуют все твои имена и титулы.
Вир почувствовал, как губы сами собой расплылись в широкой улыбке, а в груди что-то кольнуло и сладостно отозвалось в области сердца. Возможно, это был сигнал о том, что сердце его окончательно похищено лежащей перед ним женщиной.
– Ты, должно быть, ослеп, если не видел эту надпись в моем сердце, она уже давно там, – сообщила Лидия с улыбкой, быстро превратившейся в плутоватую ухмылку.
– Что ж, в таком случае, дорогая, я должен побыстрее раздеться, – серьезно заявил Вир. – Тогда я смогу забраться в кровать и взглянуть на нее с более близкого расстояния.
Обычно любой намек на бунт в Лондоне вызывает настоящий поток словесного негодования и массу панических комментариев, намекающих на возможность скорого иностранного вмешательства.
Однако возмущение толпы в Рэтклифе, о котором коротко сообщили утренние газеты, прошло практически незамеченным. Причиной тому было более катастрофическое событие, о котором стало известно практически одновременно.
Миранда, героиня «Фиванской розы», как и предсказывал Берти Трент, заточила ложку о камни подземной темницы. Между тем следующий ее шаг шокировал Берти, когда он узнал о нем в четверг утром, дочитав свежий номер «Аргуса». Миранда не стала копать туннель, а вонзила свое самодельное оружие в главного героя романа, Диабло, и скрылась.
В конце опубликованной главы Диабло «не отрываясь, смотрел в дверной проем, через который бежала его пленница, пока тень смерти ни превратила окружающее пространство в сплошной мрак. Но и после этого глаза его были устремлены ей вслед. Он лежал, прислушиваясь к тому, как кровь вытекает из его массивного тела и капает на холодные камни пола. Он чувствовал, как с каждой каплей из него медленно уходит жизнь… его жизнь, такая расточительная, непонятная и в общем-то бесполезная».
Лондон был ошеломлен и подавлен.
Вымышленное событие попало на первые страницы некоторых утренних газет. Только самые солидные, такие как «Таймс», не сочли его достойным упоминания. Однако и в таких газетах в уголках последних полос имелись заметки, сообщавшие об отмеченных ближе к вечеру среды нарушениях порядка у редакции «Аргуса». Нарушения эти были допущены читателями, собравшимися там в большом количестве. Некоторые из них призывали поджечь здание, другие требовали разорвать на куски редактора.
Макгоуэн, прибывший в дом Эйнсвудов рано утром в четверг, рассказал, что на Стрэнд сожгли чучело С. И. Сабеллтира.
Сам Макгоуэн был в полном восторге и на все лады превозносил гениальность герцогини Эйнсвуд.
Вир помог Лидии перебраться на стоявший в гардеробной диван, и она сидела на нем в окружении целой толпы. Помимо Макгоуэна здесь были Эмили, Элизабет, Джейнес, Берти и Тамсин. Это не считая стоявших в дверях слуг. Не обращая внимания на недовольный вид Лидии, редактор, не переставая, пел ей дифирамбы, в результате чего ни один из присутствующих уже не сомневался в том, кто такой С. И. Сабеллтир на самом деле.
Когда возбужденный Макгоуэн стал понемногу успокаиваться, до него начало доходить, что он натворил. Окончательно оценив размах бедствия, несчастный редактор покраснел до кончиков ушей, зажал рот ладонью и со страхом посмотрел на Лидию.
Но Лидия лишь пренебрежительно махнула рукой.
– Не переживайте, – успокоила она его. – Остальные мои секреты уже известны всему миру. Пусть узнают и об этом. – Лидия покачала головой. – Повесили чучело. Черт побери, люди относятся к романтическим легендам слишком серьезно. – Она обвела взглядом стоявших вокруг людей, лица которых выражали самые разные чувства: от недоверия к услышанному до испуга и от вежливого безразличия до явного сожаления. – Что ж, может, это и сентиментальная жвачка, но жвачка очень популярная, и придумана она мной.
– О, мне так жаль, что Диабло убит, – призналась Эмили. – Он был моим любимым персонажем.
– И моим тоже, – сказала ее сестра.
– И моим, – эхом отозвался Берти.
Тамсин промолчала. Но только потому, что верила: Лидия всегда поступает правильно.
Эйнсвуд стоял в углу комнаты у окна, наблюдая за гостями. Это его лицо выражало вежливое безразличие, однако в глазах мелькали дьяволькие искорки.
– Думаю, именно выбор оружия так затронул чувства почитателей твоего героя, Гренвилл, – сказал Вир. – Я бы не додумался до такого и мог бы предложить несколько вариантов окончания более страшных, но менее позорных для мужчины, чем быть проткнутым ложкой.
Лидия ответила на этот сомнительный комплимент грациозным кивком.
– Но самое важное то, – продолжил Вир, – что тебе удалось сделать нечто необычное, вызвать реальный скандал. Образы, придуманные автором, отделились от него, начали жить собственной жизнью и оказались способными вызвать протест против своего создателя. Их почитатели ощутили некое сиротство, оставшись без любимых героев и их приключений. На вашем месте, – обратился Вир к Макгоуэну, – я бы начал выпускать это произведение отдельными книгами, по нескольку глав в каждой, причем в двух видах изданий: одно – дешевое, доступное всем желающим, второе – на хорошей бумаге, в кожаном переплете, в общем, подарочное, которое не стыдно будет приобрести представителям знати. Таким образом, нынешнее возбуждение может принести неплохой доход. Только надо не упустить момент. Куй железо, пока горячо.
Лидия с трудом скрыла свое удивление. Уж от кого, а от Эйнсвуда она никак не ожидала такого проявления заботы о Макгоуэне и уж тем более такого коммерческого подхода к ее «писанине». Впрочем, он любит скандалы и интриги.
– Я думала о чем-то подобном, – сказала Лидия. – Однако до выпуска отдельных томов и издания в двух видах не додумалась. Это блестящая идея. Но в первую очередь следует позаботиться о том, чтобы наши читатели не потеряли интерес к следующим главам, коль скоро их любимый герой бредет по дороге в ад. Завтра утром ты должен разместить объявление, – обратилась она к Макгоуэну. – В следующую среду, мол, выйдет специальный выпуск «Аргуса», куда войдут четыре заключительные главы «Фиванской розы». Если Парвис начнет канючить, что не успеет подготовить иллюстрации, найми кого-нибудь еще.
Две очередные главы Макгоуэн уже получил. Лидия послала Тамсин за двумя заключительными, которые были заперты в ее письменном столе. Взяв их, редактор покинул дом Эйнсвудов. Пребывал Макгоуэн при этом еще в более возбужденном состоянии, окрыленный надеждами на сверхприбыль.
Затем Вир выпроводил из комнаты остальных и подошел к кровати.
Он поправил подушку, на которой лежала Лидия, и плотнее укрыл ее пледом, затем пододвинул оттоманку и сел на нее рядом с женой. Опустив локти ей на колени, а подбородок – на составленную из ладоней чашу, он укоризненно посмотрел ей в глаза.
