— Стефан, — прошептала она, но шепот перешел в стон, и она выскользнула из моих объятий, обрушившись на землю. Мясницкий нож торчал у нее из спины, из раны лилась кровь.
— Келли! — я упал на колени. — Келли!
Я отчаянно рванул зубами вену на запястье, пытаясь напоить ее своей кровью и исцелить. Но прежде, чем я успел прижать запястье к ее губам, невидимая рука дернула меня за воротник рубашки.
Знакомый низкий смех прорезал ночной воздух:
— Не так быстро, братишка.
31
Я обернулся, готовый к удару, и оскалил клыки. Но прежде, чем я успел пошевелиться, Дамон схватил меня за плечи и швырнул через улицу. Я тяжело ударился о мостовую, рука выгнулась под неестественным углом. Я поднялся на ноги. Келли лежала на траве, рыжие волосы рассыпались, под ней темнела лужа крови. Она тихо застонала, и я понял, что это агония.
Я побежал к ней, раздирая собственную рану, чтобы ей легче было пить. Но Дамон загородил мне дорогу и толкнул плечом в грудь. Я упал на землю, снова встал и взревел:
— Хватит!
Я бросился на него, готовый разорвать его на части, сделать то, чего он так долго хотел.
— Правда хватит? А как же обед? — На лице Дамона появилась улыбка. Я в ужасе наблюдал, как Дамон встает на колени, впивается в шею Келли и долго-долго пьет кровь. Я пытался оторвать его, но он был слишком силен. Сколько людей он убил с момента нашего побега?
Я оттаскивал его, чтобы освободить Келли, но Дамон не двигался с места, как будто я дергал каменную статую.
— На помощь! Лекси! — заорал я, и Дамон отбросил меня быстрым ударом локтя.
Я обрушился на траву, а Дамон продолжал пить. И тут я понял, что стоны Келли затихли. — Как и ровное монотонное течение крови, которое я всегда слышал в ее присутствии. Я упал на колени.
Дамон повернулся ко мне. Его лицо было все в крови. В крови Келли. Я попятился, а он только усмехнулся:
— Ты был прав. Вампиры убивают. Спасибо за науку.
— Я убью тебя. — Я снова бросился на него. Я опрокинул его на землю, но Дамон воспользовался тем, что у меня ранена рука, и отбросил меня, так что я упал рядом с Келли.
— Не думаю, что я сегодня умру, спасибо, — сообщил он, — твое время принятия жизненно важных решений прошло.
Он встал, как будто собираясь уйти. Я подполз к Келли. Остекленевшие глаза были широко распахнуты, лицо побелело. Грудь все еще вздымалась и опускалась, но редко.
«Пожалуйста, не умирай», — подумал я, глядя в ее немигающие глаза в отчаянной попытке подчинить ее. Веки дрогнули. Могло ли это сработать?
«Я хочу, чтобы ты жила. Я хочу любить тебя живую», — думал я, вливая кровь из своих ран ей в рот.
Капли падали ей на лицо, а меня вдруг пронзила дикая боль. Я неуклюже растянулся на траве, а Дамон продолжал пинать меня в живот. Его глаза сверкали. Собрав все силы, я откатился на покрытую росой землю подальше от Дамона.
— Помогите! — крикнул я в сторону дома.
— Помогите! — передразнил Дамон ангельским голосом. — Мой маленький братик теперь уже не взрослый мужчина? А как же захват мира? Ты был слишком занят чаепитиями со своими маленькими друзьями и любовью с человеческими женщинами? — Он скривил губы.
Внутри что-то оборвалось. Каким-то образом я поднялся на ноги и пошел на Дамона, обнажив клыки. Я швырнул его на землю и укусил яремную вену, оставив длинную рваную царапину. Он упал, закрыв глаза, из шеи текла кровь.
На какое-то мгновение он стал снова похож на моего брата. Ни налитых кровью глаз, ни звенящего от ненависти голоса. Только широкие плечи и темные волосы, всегда отличавшие Дамона. Но он больше не был Дамоном. Это было чудовище, одержимое жаждой разрушения. Он ни перед чем не остановится, лишь бы выполнить свою угрозу и сделать мою жизнь невыносимой.
Я огляделся и наконец заметил в нескольких футах маленькую ветку, обломанную бурей. Я схватил ее и занес над его грудью.
— Отправляйся в ад, — прошептал я, искренне желая именно этого.
Но, стоило последнему слову сорваться с губ, Дамон вскочил, оскалившись.
— С родственниками так не разговаривают, — усмехнулся он, кидая меня на землю, — а кол так не держат.
Он поднял ветку, и в его глазах что-то сверкнуло.
— Это смерть, которой ты мне не дал. Медленная и мучительная. Я буду наслаждаться каждым ее мгновением, — пообещал он, со всей силы опуская кол.
И все скрыла темнота.
32
— Стефан, — прошептал бесплотный голос.
Я был в лабиринте в Веритас, густая живая изгородь вставала выше моей головы, солнце палило плечи. Воротничок был слишком тугим, шея чесалась — почему-то на мне была лучшая воскресная одежда.
От поворота ко мне шел Дамон. Невинные голубые глаза были широко распахнуты.
— Побежали наперегонки? — предложил он.
Конечно, я согласился.
Мы бежали, пока не начали задыхаться, пока легкие не загорелись от усилий и смеха. Дамон счастливо улыбался, а потом надвинулись тучи, и вокруг потемнело. Черты брата начали меняться. Глаза потемнели, губы стали алыми, как кровь. Он прижал меня к земле и навис надо мной, и это была не игра. Он что-то достал из кармана и ударил меня в грудь, и я лежал на мягкой траве, и мой последний стон постепенно затихал.
Вдруг я увидел нас сидящими на крыльце. Между нами пристроилась Катерина, сверкая озорными темными глазами. Она отрывала лепестки от маргаритки. Ее нога была так близко, что я слегка задевал ее бедром. Она то придвигалась ко мне, то убирала ногу, и я наконец понял ее игру: цветок поможет ей выбрать одного из нас. Когда остался всего один лепесток, ее глаза встретились с моими, и я понял, что выиграл. Она наклонилась меня поцеловать, и я закрыл глаза, готовый к прикосновению мягких губ.
Вместо этого я почувствовал удар кола в сердце. Распахнув глаза, я увидел брата. Он смеялся и загонял дерево все глубже, и цветочные лепестки измялись, когда я упал.
Уронив голову набок, я увидел девушку, которая истекала кровью рядом со мной. Волосы у нее были огненно-рыжие, а кожа под россыпью веснушек — мертвенно-белая.
Келли! Я попытался закричать. Но Дамон заткнул мне рот, продолжая снова и снова вонзать нож в спину Келли.
— Стефан! — снова позвал голос, на этот раз громче. Я узнал это певучее контральто. Лекси.
— Нет, — простонал я. Я не мог допустить, чтобы Дамон убил еще и ее, — убирайся!
— Стефан. — Она подошла ближе, опустилась на колени и поднесла бокал к моим губам.
— Нет, — снова сказал я.
Она грубо потрясла меня за плечи, и я открыл глаза. Стены покрывала потрескавшаяся красная краска, а напротив меня висел портрет в золотой раме. Я сел, ощупал лицо руками, а потом посмотрел вниз. На мне все еще было кольцо. Я потрогал камень — он был вполне реален.
