Она не торопится отвечать. Мнет новую салфетку в пальцах, заставляя меня смотреть на свои руки. За время затянувшейся паузы уже можно три раза соврать, но что-то заставляет ее ответить честно.
— Нет. Сейчас нет.
— И сколько длится это сейчас? — я не могу представить Уфимцеву одну. Возле нее всегда крутились самые лучшие парни. — Неделя? Месяц? — позволяю себе догадаться. Искренне удивляюсь, читая ответ в ее глазах. — Неужели год?!
— Два, если для тела. А для души уже и не вспомню.
Я так впечатлен, что присвистываю:
— Ого. Сильно.
— А ты? У тебя кто-то есть? Для тела? — Света вспоминает, что у нее остывает кофе и помешивает его ложечкой. На ее щеках играет румянец, и она отодвигает дальше расстегнутую полу плаща. — Твое особое состояние души принимает подарки жизни, Андрей? — вот теперь она ухмыляется, как раньше. Играет острым взглядом цвета летнего неба, провоцируя меня на откровенность.
— Только не спрашивай, как часто. В том смысле, что у меня никогда не было и не будет для души. Поверь мне, я как никто знаю, насколько она хрупка, — с сожалением вздыхаю и качаю головой. — Я не создан для серьезных отношений. Нет, брак точно не для меня.
— А вот и спрошу! — Светка наклоняется и красиво подпирает подбородок кистью руки. — Женское любопытство — великая сила. Так как давно у тебя кто-то был, Шибуев? Ну, давай, признайся: насколько позиций я упала в твоих глазах? Месяц? Неделя? — вскидывает бровь, но видя, как я сыто утираю кулаком губы и улыбаюсь, Светка ахает: — Неужели день?! Ты, бесстыжий котяра!
— Меньше, — сознаюсь. — Но, Уфимцева, тебе удалось вогнать меня в краску. Все это просто на самом деле. Физиология никогда не подводит. Главное, четко обозначить границы.
— Ух, горячий доктор Шибуев! Дотронься — обожжет! — Светка касается меня пальцем, и мы оба смеемся, как добрые старые друзья.
— Свет?
— М?
— И все-таки? Мы столько лет не виделись. Что случилось, расскажешь?
В голубых глазах еще продолжает отражаться веселье, но уголки губ уже опускаются. И подбородок приподнимается с ладони. Света прячет руки под стол и откидывается на спинку стула. Задергивает на груди плащ, вновь возвращаясь к изорванной напрочь салфетке.
— Я бесплодна, практически стопроцентно. Врачи оставляют шанс, но он настолько мизерный, что лучше и не надеяться, так легче жить. Тебе, возможно, это понятнее, чем другим. Поэтому и строить отношения ни с кем не хочу. Но я хочу усыновить ребенка, и мне нужен фиктивный муж. Может на год, а может на два, пока я не оформлю документы и не решу вопрос с жильем. Никаких обязательств, никаких претензий и никакого долга, только свидетельство о браке и пару совместных визитов в нужные места.
Мы смотрим друг на друга не отрываясь, пока Света не произносит.
— Возьми меня замуж, Андрей. Мне больше некого просить.
— 18 —
Раз ступенька. Два ступенька. Восемь… Как же все-таки непросто идти к победе. Бедные мои ножки!
Я поправила на спине рюкзак и почти взобралась на высокое крыльцо учебного корпуса, когда впереди нарисовался Воробышек. Хмурый и, кажется, очень злой.
Э-э, я попробовала его обойти, прошмыгнуть между другими студентами, но не тут-то было. Меня поймали за шиворот и вернули назад. Да что он вообще себе позволяет! Но я вовремя вспомнила о перевесе сил и, оглянувшись, восторженно заморгала. Сейчас точно за шоколадки все припомнит! У, жадина!
— Ваня, привет! Как дела? А ты чего так рано? Ты разве не из тех, кто опаздывает? Может, поспал бы еще чуть-чуть?
Согласна, глупо прозвучало, но что-то же нужно говорить! Воробышек оттащил меня в сторону и развернул к себе лицом. Навис сверху, уперев одну руку в стену здания.
— Уфимцева, давай договоримся, — раздраженно сказал, склонившись. — Если ты со мной, а я не сказал «свободна», это значит, что я не разрешал тебе уходить! Уяснила? Никуда, совсем!
— Д-да, — чего это с ним?
— Нашла ручного Йорика! Я не собираюсь с тобой в догонялки играть! И заканчивай уже этот цирк с тупыми штучками! — он наставил на меня палец и сердито похлопал длинными ресницами, копируя мой искусственный восторг. — Они на меня не действуют! Я знаю, что ты можешь быть почти нормальной! И что это еще за Клюв, к чертовой матери? Может, мне помочь тебе повзрослеть, Мелочь? Так я могу!
Э-э, нет. Как-то не хочется. Я совершено искренне помотала головой. Ну, я же не виновата, что это действительно получилось по-детски.
— Черт! — Воробышек отлип от стены и выругался. Взглянул на меня с досадой, прежде, чем уйти. — Навязалась на мою голову!
Он вскинул сумку на плечо и вошел в корпус. А я, оторопело отморгалась… и побежала следом.
— Вань, подожди! — затопала рядом. — Эй, Воробышек! Ну, извини, я действительно рассердилась, вот и ушла. Я же думала, что у нас настоящий урок танцев будет, а ты придумал это дурацкое представление со скакалкой. А у меня ноги болели, и вообще… Да какому нормальному человеку понравится, что его поднимают на смех?! Ведь ты же специально заставил меня прыгать, ну признайся? Хотя твоим друзьям наверняка понравилось.
Воробышек признаваться не собирался, и, кажется, говорить со мной тоже. Так и шел молча, печатая пол широкими шагами и высокими берцами — не воробей, а гусь лапчатый! Я подумала и на всякий случай решила не показывать гордость, хотя и обидно было за вчерашнее — просто жуть!
— Вань, а как насчет наших занятий по физике? — решилась спросить. — Теперь ведь очередь моего урока, правильно? Слушай, мы должны обязательно составить список сложных для тебя тем — всех, что следует разобрать! Ты сегодня свободен после пар? Часа в два сможем встретиться? Я предлагаю в библиотеке, что думаешь?
— Я занят.
— А завтра?
— Занят.
— Э-э, а послезавтра? Может, мы могли бы…
Воробышек так резко тормознул, что я не вписалась в поворот и больно стукнулась об угол плечом. Уй! Наверняка бы упала, но парень ловко поймал меня за запястье и вздернул, правда тут же отпустил, словно ожегся, и выдохнул сквозь зубы:
— Никаких мы, Уфимцева! Ни завтра, ни послезавтра! Вчера была шутка, но ты сама напросилась, так что не ной. Вот только придумаю, как от тебя избавиться, и разойдемся мимо, как в море корабли. Надеюсь, что сегодня София в адекватном настроении и выслушает меня. Я вполне способен и сам закрыть свои хвосты!
— Но как же… праздник?
— Кыш с глаз, очкастик! — цыкнул в лицо. — Обойдешься! Станцуешь с кем-нибудь другим!
И хрясь дверью аудитории перед носом. До свидания, мол.
Какой длинной, оказывается, бывает секунда, наполненная изумлением.
Губы дрогнули. К-к-кыш? Горло перехватила обида — это он мне? Как какой-то… зверушке, что ли? Я растерянно обернулась. И вот с этим птеродактилем я пыталась нормально поговорить даже после вчерашнего?!
