— Ну и напугала ты Донга, Очкастик! — говорит Воробышек, сидя за рулем небольшого внедорожника, когда мы выезжаем с ним за ворота поместья его отчима и берем направление к лесу. — Никогда бы не подумал, что этого умника можно уесть. Он был похож на двоечника!
— Скорее на грубияна.
— Поверь, этот хитрец не первый год морочит голову гостям Босса и говорит, что ему вздумается, я слышал не раз. Вот и тебя решил попробовать на зуб, но сам его чуть не сломал. Хотя, он мировой мужик — Донг. Градов его уважает.
— Я сама виновата. Не нужно мне было с ним заговаривать, мы ведь еще не знакомы. Конечно, он подумал, что это все, чтобы произвести на тебя впечатление. Но у меня как-то само получилось, я не специально.
Я сижу рядом с парнем на пассажирском сидении «Тойоты» и смотрю на Ваньку.
— Я знаю, Умка.
— 46 —
— Вань, а скажи, этот ваш Донг всегда называет тебя Ваном?
Воробышек пожимает плечами, крепко держа руль.
— Да, а что? Я вроде как привык.
— Может, и ничего. Но мне почему-то кажется, что определенный смысл в этом есть.
— Только не говори, Кать, что все это время наглый китаец надо мной смеялся, — удивляется Ванька. — Неужели, правда?
— Ну…
— Эй! — он улыбается. — Давай договаривай, раз уж начала! Из какого яйца по его мнению я вылупился? Из воробьиного? Если так, то, знаешь, что-то в этом есть. Недаром меня всю жизнь называют Птицем.
Мне нравится, что он не обидчивый и ни капли не напрягается. Я даже думаю: а может, зря меня задела колкость Донга? Но ведь китаец это сделал умышленно.
Ну хоть Воробышка успокою.
— Нет, он не смеется, Вань, скорее подшучивает, — замечаю. — Ван — это титул. Изначально его жаловал исключительно император своим верным вассалам. Что-то типа более мелкого правителя, у которого есть определенная власть — помещика или князя.
— Ого! — впечатляется Ванька. — Хочешь сказать, что Донг признает за мной власть?
— Размечтался! — я смеюсь. — Если бы это было так, он бы называл тебя господином. А так…
— А так что же?
— А так, думаю, он хочет сказать, что ты не безнадежен. И да, вылупился из яйца.
Мы приезжаем в лес в легких сумерках. Уже начало июня, дни стали заметно длиннее, но вблизи от воды и леса тени сгущаются быстрее, а прохлада кажется ощутимее городской. Мы едем несколько километров по грунтовой дороге, пока наконец не выезжаем на широкую поляну, на которой стоят несколько автомобилей и мотоциклов. Вокруг тихо, и Ванька, взвалив на одно плечо палатку, а на другое сумку, ведет меня сквозь редкий подлесок в чащу. Эти места ему знакомы, он хорошо ориентируется на местности, и минут через двадцать мы выходим к опушке, где уже стоят кругом палатки и заметен народ.
Мы появляемся из-за деревьев, и друзья встречают Воробышка возгласами удивления и радости. У Ваньки в руках сумки, он не дал мне ничего нести, тропинка узкая, и сейчас я иду за ним, наблюдая, как навстречу подходят парни и хлопают друга по плечам.
— Оп-паньки! Кого я вижу! Смотрите-ка, Гай, Никитос! Неужели это Птиц прилетел к нам собственной персоной?
— Не верю глазам! Вот так бы сразу! А то наплел, что занят. Привет, Вано!
Воробышек ставит сумки в траву, и пожимает друзьям руки. Их лица мне знакомы — это парни из университета, из группы Воробышка, и я напрягаюсь, не зная, как они меня встретят.
— Привет, Лаврик! Привет, парни! Да, мы подумали и решили тоже выбраться на природу. Я смотрю, сегодня в лесу людно.
— Да, нескучно, — улыбается светловолосый парень и кивает в сторону дальних палаток. — Димка Борзов с компанией тоже здесь. Решили хоть раз пересечься по-дружески. Кстати, с ним кое-кто приехал. Ты удивишься, Птиц, но Лорка как раз о тебе спрашивала.
Кто? Какая еще Лорка? Вот уж не думала, что слух больно резанет женское имя. Я стою за широкой спиной Воробышка и не могу видеть его лица, но кажется, он не очень-то удивлен или рад последнему факту.
— Вот что я в тебе не люблю, Лаврик, — спокойно замечает другу Ванька, — так это то, что у тебя язык без костей. Лучше покажи, где вы разбили палатку, чтобы мы с Умкой могли к вам присоединиться.
Другие его друзья соображают быстрее и с интересом косятся на меня, наконец-то обратив внимание на спутницу их друга. Я недолго топчусь за спиной у Воробышка. Широкая лапища легко находит меня и притягивает к боку, открывая взглядам парней.
Ну, собственно…
— Привет! — я улыбаюсь и поднимаю руку в коротком приветствии, чувствуя у бока живое тепло Ивана. Мне совсем не хочется напрягать их своим присутствием, и я показываю на опушку, чтобы не видеть удивление, появившееся на лицах. — Классно у вас тут. Весело.
Ну, конечно, они меня узнали. Видели эпичные прыжки на скакалке в танц-клубе «Дэнс» (сами ржали), помнят по университету и знают, что их друг с ботаншей что-то там танцует по указке декана. Но одно дело танцевать для факультета, а другое — стоять перед ними в обнимку в лесу, появившись вдруг вместе, и делать вид, что все вокруг «окей».
— Э-э, Уфимцева? Привет. Вот так встреча. А ты…
— А она со мной, Гай! И да, вам не показалось.
Видимо, мы странно переглядываемся с его друзьями, потому что Воробышек вдруг касается носом щеки и говорит тихо:
— Кать, брось, слышишь? Пойдем! Это не их дело!
Может быть, и не их. Но парни еще долго косятся на нас, помогая ставить палатку, сообщая Ваньке последние новости, да и вообще болтая обо всем. Один из них, по прозвищу Береза, весело хмыкает и толкает светловолосого плечом, когда слышит из уст Воробышка мое имя.
— Ты слышал, Дух? И эта тоже Катя.
— Слышал. Похоже, нашего Птица на Катях заклинило.
Шутка им понятна и Лаврик и Березой смеются, но оба озадачиваются, заметив, что мы с Ванькой тоже улыбаемся. Наши отношения им непонятны, мы пока для них скорее друзья, чем пара. Воробышек не торопится смущать меня прилюдным вниманием, зная, как я последние дни этого внимания сторонилась, но относится ко мне явно теплее, чем к другим девчонкам и парням это до странного любопытно.
На поляне больше двадцати человек народа — несколько компаний, насколько я могу судить, знакомых между собой. Все съехались сюда несколько часов назад и уже успели разбить палатки, стащить хворост для большого общего костра и разжечь костры поменьше, на которых готовится шашлык, а в золе лежит, завернутая в фольгу, картошка. Все до привычного знакомо и просто.
Ванька с парнями тоже нанизывают мясо на шампура и ловко обращаются с костром — они явно здесь не новички, пока я разбираю сумку с провизией от Донга и готовлю нехитрый стол. Да и вообще осваиваюсь с местностью.
Здорово здесь у них, если честно. Природа красивая, место тихое — где-то поблизости в низине журчит вода, и я решаю, пока совсем не стемнело, пойти посмотреть на речку.
