Сеймур обнажил клыки и принюхался, словно выпрашивая еще сосисок.
— Но если он — это одна голова, то куда девается еда, что он глотает?
— Лучше не спрашивай, — сказал Хирон. — Давай-ка садись.
Джейсон пригубил лимонад, хотя в животе у него бурчало от голода. Хирон сидел в своем кресле и пытался улыбаться, но Джейсон видел, что это натянутая улыбка. Глаза старика были глубокие и темные, как колодцы.
— Слушай, Джейсон, — попросил он, — не мог бы ты мне рассказать… гмм… откуда ты?
— Я бы сам хотел это знать.
Джейсон поведал ему всю историю — начиная от своего пробуждения в автобусе до аварийной посадки в Лагере полукровок. Он не видел никакого смысла скрывать подробности, а Хирон оказался хорошим слушателем. Единственной его реакцией на рассказ были одобрительные кивки, мол, давай продолжай.
Когда Джейсон закончил, кентавр отхлебнул лимонада.
— Понятно, — сказал он. — У тебя, наверное, есть ко мне вопросы.
— Один-единственный. Что вы имели в виду, когда сказали, что я должен быть мертв?
Хирон озабоченно посмотрел на него, словно ждал, что из Джейсона вырвутся языки пламени.
— Мой мальчик, тебе известно, что значат эти метки у тебя на руке? Цвет твоей рубашки? Ты хоть что-нибудь помнишь?
Джейсон посмотрел на свою татуировку: «SPQR», орел, двенадцать прямых линий.
— Нет, — ответил он. — Ничего.
— Ты знаешь, где ты? — спросил Хирон. — Ты понимаешь, что это за место и кто я такой?
— Вы — кентавр Хирон. Я так думаю, вы тот самый Хирон из древних историй, который воспитывал греческих героев вроде Геракла. Это лагерь полубогов, детей олимпийских богов.
— Так ты веришь, что эти боги все еще существуют?
— Да, — тут же ответил Джейсон. — То есть я хочу сказать, что мы необязательно должны поклоняться им или приносить в жертву цыплят и так далее, но они все еще существуют, потому что они — важная часть цивилизации. Они перемещаются из страны в страну по мере изменения центра влияния, как когда-то они переехали из Древней Греции в Древний Рим.
— Я не мог бы сказать об этом лучше. — Что-то в голосе Хирона изменилось. — Значит, тебе уже известно, что боги — настоящие. Тебе уже признались?
— Может быть, — ответил Джейсон. — Я толком не знаю.
Леопард Сеймур зарычал.
Хирон подождал немного, и тут Джейсон понял, что произошло. Кентавр перешел на другой язык, а Джейсон понял его и автоматически ответил на том же языке.
— Quis erat… — Джейсон запнулся, потом сделал над собой усилие и перешел на английский. — Что это было?
— Ты знаешь латынь, — ответил Хирон. — Большинство полубогов знают, конечно, несколько латинских фраз. Это у них в крови, хотя и не в такой мере, как древнегреческий. Никто из них без практики не может бегло говорить на латыни.
Джейсон попытался понять, что бы это могло означать, но в его памяти отсутствовало слишком много составляющих. У него все еще было такое чувство, что ему не следует здесь находиться. Это было неправильно… и опасно. Но в Хироне, по крайней мере, не было ничего угрожающего. Напротив, кентавр, кажется, беспокоился о нем, боялся за его безопасность.
Языки пламени, отражавшиеся в глазах Хирона, отплясывали хаотический танец.
— Я обучал твоего тезку — первого Джейсона. Тогда его звали Ясон. Нелегкая у него была судьба. Я видел многих героев — они приходили и уходили. Изредка они жили счастливо. Но в большинстве своем — нет. У меня сердце разрывается, когда я узнаю о смерти еще одного моего ученика, — это как потеря ребенка. Но ты — ты не похож ни на кого из моих прежних учеников. Твое появление может привести к катастрофе.
— Спасибо, — сказал Джейсон. — Вы из тех учителей, что умеют вдохновлять.
— Извини, мой мальчик. Но это правда. Я думал, что после успеха Перси…
— Вы имеете в виду Перси Джексона, парня Аннабет — того, который пропал?
Хирон кивнул:
— Я надеялся, что после его успеха в войне с титанами и спасении горы Олимп у нас может воцариться мир. Что под конец справедливость восторжествует, что меня ждет счастливый финал и я, возможно, спокойно отойду от дел. Как же я был наивен! Последняя глава приближается, как и прежде. Худшее еще впереди.
Аркадная игра на мониторе в углу издала печальные звуки — пи-пи-пи-пи, словно Пак-мэн умер.
— Ну что ж, — вздохнул Джейсон, — значит… последняя глава… худшее впереди. Звучит неплохо. Но не могли бы мы вернуться к той части, где я должен быть мертв? Мне она что-то не нравится.
— Боюсь, я не могу это объяснить, мой мальчик. Я поклялся водами реки Стикс и всем священным для меня, что я никогда никому… — Хирон нахмурился. — Но ты здесь в нарушение той же клятвы. И это тоже невозможно. Не понимаю. Кто бы мог это сделать? Кто…
Леопард Сеймур взвыл. Его полуоткрытая пасть застыла. Аркадная игра прекратила пикать. Огонь перестал потрескивать, языки пламени уплотнились, как красное стекло. Маски молча смотрели на Джейсона нелепыми глазами-виноградинами, высовывая зеленые языки.
— Хирон, — окликнул Джейсон. — Что происходит?..
Старый кентавр тоже застыл. Джейсон вскочил с кресла, но Хирон не сводил взгляда с одной точки, рот его замер на полуслове. Глаза не мигали. Грудь не двигалась.
«Джейсон», — раздался голос.
На какое-то жуткое мгновение он решил, что это говорит леопард. Потом изо рта Сеймура заклубился темный туман, и в голову Джейсона пришла мысль похуже: духи грозы.
Он вытащил золотую монетку из кармана. Одно движение — и монетка превратилась в меч.
Туман принял форму женщины в черных одеяниях. На голове у нее был капюшон, но глаза горели в темноте. На плечи ее было наброшено покрывало из козьих шкур. Джейсон не знал, откуда ему известно, что это козьи шкуры, но он был в этом уверен и знал — это важно.
«Неужели ты нападешь на свою покровительницу? — проговорила женщина. Голос ее эхом отдавался в черепе Джейсона. — Опусти меч».
— Кто ты? — спросил он. — Как ты?..
«Наше время ограниченно, Джейсон. Моя тюрьма с каждым часом становится все прочнее. Мне потребовался целый месяц, чтобы накопить достаточно энергии для самого простенького волшебства, позволившего мне выбраться из узилища. Мне удалось доставить тебя сюда, но теперь у меня почти не осталось времени, а сил и того меньше. Может быть, я говорю с тобой в последний раз».
— Вы в тюрьме? — Джейсон решил, что лучше ему все же не опускать меч. — Слушайте, я не знаю, кто вы. И вы мне не покровительница.
«Ты знаешь меня, — гнула свое она. — И я тебя знаю с самого рождения».
— Не помню. Я ничего не помню.
«Да, не помнишь, — согласилась она. — Это тоже было необходимо. Давным-давно твой отец подарил мне твою жизнь, чтобы утихомирить мой гнев. Он назвал тебя Джейсоном в честь моего любимого смертного. Ты принадлежишь мне».
