— Ну-ну. — Пайпер старалась не смотреть на ребят. — В это трудно поверить.
Тренер нахмурился:
— Да-да, а потом мы получаем хорошенькую войнушку с титанами, и что, они отправляют меня на передовую? Нет! Отправляют куда подальше — на канадскую границу. В это вы можете поверить? А потом они отпустили меня пастись, где я хочу. «Школа джунглей»! Ха-ха! Словно я слишком стар и никому не в силах помочь, потому что я предпочитаю агрессивность. Все эти божьи одуванчики в совете… сплошные разговоры о природе!
— Я думала, что сатирам нравится природа, — отважилась вставить Пайпер.
— Скажешь тоже! Я люблю природу. В природе все устроено так, что большие и сильные едят маленьких и слабых! А если ты низкорослый сатир вроде меня, то накачиваешь мышцы, носишь с собой дубинку и не терпишь никаких насмешек над собой! Вот она, природа. — Хедж возмущенно фыркнул. — Божьи одуванчики! Я надеюсь, Вальдес, ты приготовил что-нибудь вегетарианское. Я не ем мяса.
— Да, тренер. Не ешьте свою дубинку. У меня тут есть соевые гамбургеры. Пайпер тоже вегетарианка. Они будут готовы через секунду.
Воздух наполнился запахом жарящихся бургеров. Обычно Пайпер не выносила запаха жареного мяса, но в животе у нее урчало так, словно ее желудок был готов взбунтоваться.
«Ой, кажется, я теряю склонность к вегетарианству, — подумала она. — Думай о брокколи, Пайпер. О морковке. О чечевице».
Бунтовал не только ее желудок. Пайпер лежала у огня в объятиях Джейсона, и ее совесть, как раскаленная пуля, медленно подбиралась к сердцу. Груз вины, которую она носила в себе всю последнюю неделю с того дня, когда гигант Энкелад послал ей сон, сейчас убивал ее.
Друзья хотели ей помочь. Джейсон даже сказал, что готов идти в ловушку, чтобы спасти ее отца. А Пайпер отвергла их помощь.
Она понимала, что приговорила отца, когда воспротивилась Медее.
Пайпер едва сдерживала рыдания. Может быть, она поступила правильно, когда спасла своих друзей в Чикаго, но решение ее собственной проблемы только отложилось на потом. Она никогда не смогла бы предать друзей, но какая-то малая ее часть настолько отчаялась, что Пайпер думала: «А если я все-таки предам?»
Она попыталась представить себе, что ответил бы ей отец.
«Слушай, па, вот если бы тебя захватил в плен злобный гигант, а я, чтобы тебя спасти, должна была бы предать двух своих друзей, то как бы мне следовало поступить?»
Странно, но эта тема никогда не возникала, когда они играли в «Три любые вопроса». Ее отец, конечно, никогда не воспринял бы такой вопрос всерьез. Возможно, он в ответ рассказал бы ей одну из историй дедушки Тома, что-нибудь про светящихся ежей или говорящих птиц. А потом посмеялся бы, давая понять, что не стоит обращать внимание на подобный совет.
Пайпер жалела, что плохо помнит деда. Иногда ей снился тот маленький двухкомнатный дом в Оклахоме. Она спрашивала себя, каково бы это было — вырасти там.
Ее отец считал это глупостью. Он всю свою жизнь стремился быть подальше от этого места, подальше от воспоминаний, играл любые роли, только не коренных американцев. Отец всегда говорил Пайпер, что ей повезло вырасти богатой и любимой в хорошем доме в Калифорнии.
Стоило ей подумать о своих предках или посмотреть на старые отцовские фотографии восьмидесятых годов, где отец стоял в нелепых одеждах с перьями в волосах, как она испытывала смутное чувство неловкости. «Ты можешь поверить, что я когда-то выглядел вот так?» — спрашивал он. Отец питал сходные чувства и к своему черокскому происхождению — что-то нелепое и немного неловкое.
Но может, они с отцом такими и были? Отец, похоже, не знал этого. Может быть, поэтому он всегда был таким несчастным, приступая к новой роли. Может быть, поэтому Пайпер начала воровать в поисках того, чего не мог ей дать отец.
Лео положил на сковородку соевые бургеры. Ветер продолжал бушевать. Пайпер вспомнилась старая история, рассказанная отцом… может быть, в этой истории были ответы на некоторые ее вопросы?..
Как-то раз, когда она училась во втором классе, она пришла домой в слезах и стала спрашивать, почему отец назвал ее Пайпер. Ребята в школе смеются над ней, потому что «Пайпер чероки»
[38]— это похоже на самолет.
Ее отец рассмеялся, словно ему в голову никогда не приходила такая мысль.
— Нет, Пайпс. Самолет, конечно, отличный, но назван я тебя так не поэтому. Имя тебе выбрал дедушка Том. Услышав твой первый крик, он сказал, что у тебя мощный голос — сильнее, чем у любого дудочника.
[39]Он сказал, что ты научишься петь самые трудные черокские песни, даже песню змеи.
— Песню змеи?
И отец рассказал ей легенду. Однажды черокская женщина увидела змею, подползшую слишком близко к ее ребенку. Женщина убила змею камнем, не зная, что это король гремучих змей. Змеи решили начать войну против людей, но муж этой женщины попытался заключить с ними мир. Он обещал сделать все, что угодно, чтобы возместить змеям потерю. Змеи поймали его на слове. Они сказали, чтобы он послал свою жену к колодцу, там они искусают ее и заберут ее жизнь взамен жизни их короля. Как ни тяжело ему было, но он сдержал слово. На змей произвело впечатление то, что он принес такую жертву и сдержал обещание. Они научили его змеиной песне, чтобы ею могли пользоваться все индейцы чероки. С того времени, если чероки сталкивался со змеей и пел эту песню, змея признавала в нем друга и не жалила его.
— Это ужасно! — возмутилась Пайпер. — Он отдал на смерть свою жену!
Отец развел руками:
— Да, это была тяжелая жертва. Но ценой одной жизни были куплены поколения мирного сосуществования между змеями и чероки. Дедушка Том верил, что музыка чероки может решить любую проблему. Он думал, что ты будешь знать много песен и станешь величайшим музыкантом в нашей семье.
«Тяжелая жертва». Неужели дедушка предвидел ее судьбу, когда она была младенцем? Неужели он чувствовал, что она — дочь Афродиты? Отец, наверное, сказал бы ей, что это безумие. Дедушка Том не был оракулом.
И все же… она дала обещание участвовать в поиске, помогать в спасательной операции. Джейсон и Лео спасли Пайпер, когда Мидас превратил ее в золотую статую. Они вернули ее к жизни, и она не могла отплатить им за это ложью.
Постепенно Пайпер согрелась. Она перестала дрожать и прижалась спиной к груди Джейсона. Лео раздал всем еду. Пайпер не хотела ни двигаться, ни говорить, боясь разрушить очарование этого мгновения. Но выхода не было.
— Нам нужно поговорить. — Пайпер села так, чтобы видеть лицо Джейсона. — Ребята, я больше не хочу от вас ничего скрывать.
Джейсон и Лео с набитыми ртами воззрились на нее. Но Пайпер уже не могла изменить свое решение.
— Три дня назад, перед поездкой в Большой каньон, — сказала она, — мне ночью во сне было видение… гигант сказал мне, что мой отец захвачен в заложники. Он сказал, что я должна сотрудничать с ними, иначе мой отец погибнет.
