– И ты подчинилась, – констатировал Юханссон.
– Да, – подтвердила Матильда и пожала плечами. – К тому же была почти такая же пьяная, как и он. И вдвое слабее его.
– И что ты сделала потом?
– Ничего. А как мне, по-твоему, требовалось поступить? Пожаловаться в полицию, чтобы на меня все пальцем показывали? Отца у меня не было. И старших братьев тоже, способных разобраться с ним.
– Но это было только раз? – спросил Юханссон.
– Ты издеваешься надо мной? – сказала Матильда.
– Нет, – ответил Юханссон. – Я слушаю.
– А все те случаи, когда какой-нибудь парень ходит и ноет, пока ты уже не в состоянии терпеть и уступаешь, сжимая зубы. С тобой не было такого?
– Нет. На самом деле нет.
– Я верю тебе. Ты из тех, кто получает все сам. Кому не надо просить ни о чем. Тебе остается только радоваться этому. Хотя подобное не столь обычно, да будет тебе известно. Хотела бы я встретиться с твоей матерью.
– Моя мать была очень хорошей женщиной, – сказал Юханссон.
Эльна была хорошим человеком. Настолько, что позволила ему выбрать собственную дорогу в жизни. Всегда находилась рядом, но никогда не вмешивалась. За исключением той или иной экстремальной ситуации, пожалуй, в его раннем детстве.
– Даже не трудись объяснять, – сказала Матильда. – Это видно по тебе. Твоя мать явно делала все для тебя, но так, чтобы ты в конце концов не превратился в маменькиного сынка. Возьмем другой пример – твоего лучшего друга. Ему также никогда не приходилось ныть. От него требовалось успевать удовлетворить всех женщин, жаждавших его, в этом состояла его проблема.
– Я тебя услышал, – буркнул Юханссон. – Но если говорить о том, что случилось с Жасмин, в подобную ситуацию тебе никогда не приходилось попадать?
– Извращенцы? – Матильда пожала плечами. – Таких пруд пруди. Мужики, которые трутся о тебя в толпе, сопляки, мастурбирующие на автобусной остановке. В первый раз это произошло в детском саду, когда мне было пять. Такой цирк начался. Воспитательницы, родители, полицейские. Казалось, представление никогда не кончится. Для меня и моей подруги это было ужасно неприятно. И чертовски интересно.
– Ага, – буркнул Юханссон. «О чем, черт возьми, она говорит?»
– Что касается Жасмин… – продолжила Матильда. – И это действительно должно остаться между нами…
– Само собой, – заверил ее Юханссон. – Тебе не о чем беспокоиться.
– Хорошо, – сказала Матильда. – Я верю тебе. Моя матушка всегда была немного чокнутой, постоянно приводила новых мужиков. Наша семья, когда я росла, состояла из моей старшей сестры, родившейся на три года раньше меня, матери и всех ее новых мужчин, появлявшихся в нашем доме и исчезавших.
– Хорошего мало, – проворчал Юханссон.
– Да, так себе. – Матильда пожала плечами. – Они все вроде были вполне нормальные, а матушка чувствовала себя хорошо. Она постоянно безумно влюблялась, а когда все заканчивалось, впадала в глубокую депрессию, и приходило время для нового парня. Однажды она чуть с ума не сошла, когда один из них переспал с моей сестрой.
– Сколько тебе было тогда?
– Наверное, десять, сестре тринадцать. Все случилось летом. Мы отдыхали на каникулах, мать трудилась хожалочкой, ее новый мужчина сидел без работы и жил у нас дома.
– Хожалочкой? Что это такое?
– Санитаркой, – объяснила Матильда. – Много дежурств и так далее. Короче, тем летом, значит, матушкин мужик переспал с сестрицей. Ей было тринадцать, ему, наверное, под тридцать. Мы с ней делили одну комнату, поэтому приходилось притворяться спящей.
– Ей было тринадцать, – повторил Юханссон.
«Развращение несовершеннолетней, – подумал он. – Хотя какое это имеет отношение к делу?»
– Да, но у нее уже выросла растительность между ног и налились груди, настоящие, упругие. Немного трудно поверить, пожалуй, глядя на меня, но так оно и было. Кроме того, она влюбилась в мамашиного парня. Я его не интересовала. Обрати он на меня внимание, сестрица не простила бы, убила, пожалуй. Однажды он стащил одеяло, посмотрел на меня. Сказал, что сначала я должна подрасти. По-моему, он был вполне порядочный. Никакого насилия и тому подобного. Выпивал, покуривал иногда, но и мухи не обидел.
– И что было дальше? – спросил Юханссон.
– Мать застала их на месте преступления. Голыми. Взбесилась, хуже не придумаешь, выгнала мужика, выкинула его вещи с балкона, набросилась на сестру и на меня тоже. Почему, мол, я ничего ей не сказала.
– Она заявила на него?
– Нет. – Матильда покачала головой. – Она купила горящие путевки. Мы поехали в Грецию. Там матушка встретила нового парня. Сестрица тоже. Мать и сестра снова стали подругами. Прошла всего неделя. Они очень похожи, по отношению к мужикам, я имею в виду.
– А чем ты занималась? – спросил Юханссон. – В то лето в Греции?
– Не помню, – сказала Матильда. – Никаких парней в любом случае. Я ведь была маленькой. Плескалась, наверное, в бассейне с другими детьми.
– И подобное обычно среди молодежи твоего поколения?
– Шеф, тебе самое время прозреть. Дети окраин, поколение восьмидесятых, какие к черту счастливые семьи. Когда я заканчивала среднюю школу, у нас в классе из тридцати с лишним учеников только трое жили с обоими родителями. Уж точно никаких двухэтажных квартир в центре города и полных карманов денег. Мы, шеф, люди с разных планет.
– Я тебя услышал, – сказал Юханссон и вспомнил о своих собственных детях и внуках.
«Это их не касается, – подумал он. – Они живут на той же планете, что и я».
73
Вторая половина понедельника 9 августа 2010 года
После обеда появился Ярнебринг и доложил о своих успехах. А для начала передал Юханссону пачку свежих снимков Стаффана Леандера Нильссона.
– Где ты их взял? – спросил Юханссон с подозрением.
– Не беспокойся. – Ярнебринг ухмыльнулся. – Я сделал их сам. Воспользовался случаем и вчера проследил за этим идиотом. Сначала утром, а потом еще и вечером. Есть там одна пиццерия через улицу от дома, где он живет. Похоже, его любимое заведение. Я поболтал немного с владельцем. Нильссон явно имеет привычку бывать там несколько раз в неделю.
– Ты, значит, немного поболтал с владельцем. Всего чуть-чуть, – проворчал Юханссон, перебирая фотографии.
Стаффан Леандер Нильссон выглядел совершенно обычным мужчиной. Даже приятным. И моложе своих пятидесяти лет. Ростом немного ниже среднего, нормального телосложения, ни худой и ни полный, коротко подстриженные светлые волосы с сединой на висках, правильные черты лица. Хорошо, но просто одет, джинсы, красная рубашка поло, синий летний пиджак.
«А что ты, собственно, ожидал увидеть, – подумал он. – Черную накидку и клыки, как у вампира?»
