– У Маргареты не возникло такой же мысли? О том, что это заколка Жасмин?
– Нет, – сказала Эрика Бреннстрём. – Она никогда об этом не говорила. Очень сильно переживала. И я не видела в этом ничего странного, она ведь просто обожала девочку.
– Конечно, – согласился Юханссон. – Произошедшее с ребенком ее соседей стало шоком для нее.
– Если я правильно тебя поняла, все обстоит гораздо хуже, – сказала Эрика Бреннстрём. – По-твоему, девочку убили в доме Маргареты, – констатировала она. – Пока я с детьми находилась у своих родителей в Хернёсанде, а Маргарета отдыхала в летнем домике на острове Риндё. Так ты думаешь?
– Я не думаю, – ответил Юханссон. – Я почти на сто процентов уверен, что именно там все и произошло. В спальне Маргареты, если тебе интересно.
– Это ведь объясняет и кое-что другое, – сказала Эрика Бреннстрём.
– Что именно? – спросил Юханссон.
– Проводя инвентаризацию, когда мы собирались перевозить ее пожитки – основное ведь было выставлено на продажу, – я обнаружила отсутствие наволочки и простыни. У Маргареты имелось по дюжине тех и других, она получила все от своего мужа, когда они поженились. Из самого изысканного льна. Украшенные вышивкой с ее инициалами МС.
– И что ты тогда подумала?
– Да ничего особенного. Мне и в голову не пришло, что такое могло произойти в собственном доме Маргареты. Это было непостижимо для меня. Я могла предположить, что белье затерялось где-то в прачечной. Или Маргарета забрала один комплект в летний дом.
– Ты не спросила ее? – поинтересовался Юханссон.
– Нет, – ответила Эрика. – Да и не до того было. Маргарете становилось все хуже и хуже. Я по-настоящему беспокоилась за нее. Она как бы жила в прошлом. Но, несмотря на все особенности характера, я любила ее, да будет тебе известно. Она была порядочным и щедрым человеком. И моим детям не на что было жаловаться. Они обожали тетю Маргарету.
– Ну, это я могу понять.
– Тогда, по большому счету, остается только одно дело, – сказала Эрика Бреннстрём.
– О чем ты подумала?
– Стаффан Леандер. Сын сестры мужа Маргареты. Юхан был его дядей, а Маргарета тетей через мужа. Вроде все так.
– Стаффан Леандер Нильссон, – уточнил Юханссон. – Леандер его второе имя. Если быть точным, его фамилия Нильссон.
– Ага, да, – согласилась Эрика. – Стаффан Нильссон, конечно. При знакомстве со мной он, однако, назвался Стаффаном Леандером. Также сказал, что Маргарета его тетка, я об этом и понятия не имела. Думала, все ее родственники умерли.
– Расскажи мне, – попросил Юханссон.
В первый раз Эрика Бреннстрём встретилась со Стаффаном Нильссоном весной 1984 года. Он помогал ей на большом банкете дома у Маргареты, там они и познакомились. В последний раз разговаривали осенью полгода спустя, когда она позвонила ему с целью разобраться по поводу того, как он поступил с ее дочерьми. В промежутке, весной и летом 1984 года, они виделись самое большее раз десять. В двух случаях он заходил забрать ее детей. Сначала, когда он и Маргарета собирались отвести их в Скансен
[11], и потом, когда он с ее дочерьми ездил в зоопарк Кольморден.
– Он был просто очаровашка, да будет тебе известно. Веселый, общительный, доброжелательный. Нисколько не похож на парня, какое-то время числившегося моим мужем.
– Он пытался переспать с тобой?
– Сначала мне так и показалось. Саму меня подобная перспектива нисколько не интересовала. Он ведь был на десять лет моложе, да я откровенно устала от мужчин к тому времени. Но он отлично ладил с девочками, играл и шутил с ними. Полная противоположность их отцу, как я сказала.
– Тебе не показалось это странным?
– Помнится, я спросила его об этом. Тогда он рассказал, что был единственным ребенком, жил один вместе с матерью. С отцом никогда не встречался. И всегда хотел иметь младших братьев и сестер. Лучше сестренок, с которыми мог бы шалить и играть. Именно этого он желал больше всего.
– Да, выглядит вполне правдоподобно, – сказал Юханссон, хотя сам он рос с тремя братьями и тремя сестрами и мечтал быть единственным ребенком в семье.
– Да, все ведь происходило до так называемых «педофильских дебатов», и чтобы столь приятного и приличного парня маленькие девочки могли интересовать таким образом… Эта мысль просто не укладывалась в голове. Джессике, моей младшей, было только шесть лет в ту пору, а ее старшей сестре – десять. В первые их встречи я постоянно находилась рядом. Мы посетили луна-парк «Грёна Лунд». Потом прокатились в Хагапаркен. Я только радовалась и благодарила Бога за классного парня, желавшего иметь пару маленьких сестренок, но у которого с этим не сложилось.
– Когда ты заподозрила неладное? – спросил Юханссон.
– Не знаю, – ответила Эрика Бреннстрём. – Все ведь оставалось на уровне ощущений. Скажи, разве не странно: такой молодой, красивый и приятный парень – и без девчонки. Я даже спросила его об этом.
– И что он ответил?
– По его словам, подруг у него хватало, но ничего по-настоящему продолжительного не складывалось. Он считал своих ровесниц слишком легкомысленными. Еще не нашел свою единственную. Подозрения у меня появились только после того, как он побывал в зоопарке с моими дочерьми. Слишком уж они изменились. Попробовала расспросить, но ни одна из них не захотела ничего рассказывать. Это произошло приблизительно в конце лета.
– И как ты поступила?
– Я же несколько лет работала в больнице, вот и поговорила с давним другом, товарищем по работе. Педиатром. Он обследовал девочек, но не нашел никаких признаков насилия. Хотя, по его мнению, с девочками случилось что-то не понравившееся им или то, чего они не поняли. Однако изнасилования или чего-то подобного не произошло.
– У тебя, наверное, камень с души упал. Ты беседовала с психотерапевтом об этом деле?
– Мой друг отсоветовал. По его словам, следовало позволить времени залечить рану. Не стоило бередить ее.
– И ты последовала его совету?
– Да. Слишком много всяких придурков я встречала в жизни. К тому же норландка по отношению ко всему этому.
– Разумно, – одобрил Юханссон. – А Стаффан Нильссон? Что произошло с ним?
– Это и странно, – сказала Эрика Бреннстрём. – Он не давал о себе знать целый месяц, хотя раньше обычно звонил по нескольку раз в неделю, поэтому в конце концов я сама набрала его. Спросила напрямую, что он сделал с моими дочерьми во время поездки в Кольморден.
– И как он отреагировал?
– Мои слова якобы стали шоком для него, он клялся, в какой-то момент, по-моему, даже пустил слезу. Он не понимал, о чем я говорю. И был, по его словам, абсолютно невиновен. Во всяком случае, так все звучало. Тогда я сказала ему, что для него, конечно, лучше всего, если это правда. Потребовала больше не встречаться со мной или с девочками, пригрозила в противном случае пойти прямиком в полицию и заявить на него.
