– А вот это нам и предстоит выяснить, – с готовностью произнес Валера и решительно закрыл папку.
Он схватил ее в руку и направился на выход из комнаты.
– Валера, подожди, – остановила я Гурьева. – Так же нельзя. Это же кража! Валентин обязательно заметит, что в его доме пропали ксерокопии документов. А если он вызовет сотрудников правоохранительных органов, то они здесь найдут отпечатки наших пальчиков.
– Пасынок Бурлаевой не станет вызывать ментов, – с уверенностью отозвался Валера, оборачиваясь ко мне. – Как он объяснит, что у него пропало? Копия завещания? Так это не так важно. Бери оригинал и делай столько копий, сколько тебе надо. Ни один мент не станет возиться с этим. А упоминать о том, что у него дома хранилась копия уголовного дела, Валентин не станет, его самого тогда затаскают в милицию.
– Даже если он и не обратится в органы, брать эти документы нельзя, – решительно заявила я. – Валентин же заметит, что папка пропала, а значит, в его доме были чужие. Он тут же станет волноваться, подозревать, что на его след вышли, и еще, чего доброго, скроется на время из города. И потом ищи ветра в поле!
– Никуда он не скроется, – с уверенностью отозвался Костик, поддержав Гурьева.
– Ира, не волнуйся, – обратился ко мне Валера, настаивая на своем. – Нам эти бумаги нужнее, чем Валентину.
Я сдалась на уговоры своих коллег, встала с кресла и прошла на выход. Бросив последний взгляд на рабочий кабинет, я посмотрела на компьютер. Даже не пришлось включать это современное чудо техники. Мы и без его помощи нашли то, что нам было нужно.
Уже в машине я прочитала все копии уголовного дела, на что мне потребовалось чуть больше часа. За это время Костик подвез нас на ГТРК и припарковался на стоянке, терпеливо ожидая, когда я закончу чтение.
Из материалов уголовного дела я выяснила очень многое о смерти мужа Бурлаевой Татьяны Анатольевны. Сергей Николаевич умер в результате сердечного приступа, как и рассказывала Бурлаева, но сотрудники правоохранительных органов в первые часы после случившейся трагедии решили, что произошло убийство. Об этом свидетельствуют первые допросы с места преступления, когда Татьяне Анатольевне задавались очень резкие и однозначные вопросы. На теле Сергея Николаевича были обнаружены многочисленные ушибы, кровоподтеки. Причиной этого вполне могло послужить неосторожное падение с лестницы. За таким большим количеством ушибов очень сложно было определить сразу, из-за чего умер муж Бурлаевой. Но сотрудники правоохранительных органов не сомневались в том, что это именно молодая жена столкнула своего подвыпившего мужа с лестницы. Домработница, которая в поздний час еще находилась в доме, дала очень сдержанные показания. Она ничего не видела, а только прибежала на крик хозяйки, когда Сергей Николаевич был уже мертв. В доме, может быть, был и сын Конюшкова, но мальчика никто не расспрашивал о произошедшем.
Результаты незамедлительно проведенной экспертизы показали, что у Сергея Николаевича был инфаркт. По мнению медиков, именно это и стало причиной смерти. Копия врачебного заключения была сильно потрепана, чем и отличалась от других бумаг. Но я обратила внимание и еще на один листок, который был свернут вдвое и вложен в карман папки. То было другое медицинское заключение, в котором ничего не говорилось об инфаркте, но указывалось, что на теле Сергея Николаевича присутствовали многочисленные ушибы, послужившие причиной его смерти. Это меня немного насторожило. Заключения медиков противоречили друг другу. Очевидно, какое-то одно из них не соответствует действительности. Вот только какое?
Я вытащила оба заключения из папки и положила перед собой. Валера обратил внимание на мои манипуляции и поинтересовался:
– Еще одно медицинское заключение?
– Да, только я не понимаю, почему так получилось. Вроде бы был осмотрен один и тот же труп, в одном и том же морге, а заключения совершенно разные…
– Ну почему же разные? – поправил меня Валера. – Здесь многое сходится. Например, вот переломы ребер совершенно одинаковые, гематомы многочисленные, и их описание сходится.
– Но ведь причина смерти различна, – заметила я. – Посмотри, во втором медицинском заключении нет ни слова об инфаркте.
– Может быть, одна из экспертиз была проведена не профессионально? – предположил Костик.
– Такого быть не может, – опроверг предположение Костика Валера, внимательно осмотрев медицинские заключения. – Смотрите, обе экспертизы проведены в один и тот же день, точнее, на второй день после смерти. Криминалистический морг у нас в городе один. И оба заключения составлены именно там. Может быть, одно часом раньше, чем другое. А вот подписи патологоанатомов разные.
– То есть труп осматривали два специалиста и выдали различные заключения, – решила я.
– Нет, скорее всего один из этих документов не действителен, – заявил Валера, возвращая мне копии. – Только я не могу определить, какое именно. И то и другое имеет юридическую силу и составлено грамотно.
– А кому нужно было подделывать результаты экспертизы? – спросила я тихо, как будто бы проговорила свои мысли вслух.
На самом деле этот вопрос не предназначался для коллег. Ни Валера, ни Костик не знали на него ответа. Из материалов дела, заведенного по факту смерти Сергея Николаевича, следовало, что Бурлаеву обвиняли в убийстве, но только до появления результатов экспертизы. Логично предположить, что в деле был тот документ, который указывал, что Конюшков умер от инфаркта. Именно после появления этой экспертизы дело закрыли за отсутствием состава преступления. А если бы экспертиза была другой?
Точно, в уголовном деле присутствовал именно этот результат экспертизы. Я еще раз сравнила копии и только сейчас заметила, что на одном из них в правом нижнем углу была проставлена нумерация. А вот второе заключение было совершенно чистым.
Хорошо, теперь понятно, что документ, где указано, что причиной смерти стал инфаркт, являлся официальной бумагой. Значит, второе заключение – умелая подделка. Вот только непонятно: кому и зачем она была нужна?
В голове крутились всякие мысли, но ничего стоящего я так и не придумала. Рассеянно смотря впереди себя на проходную ГТРК, я старалась собраться с мыслями. Ведь осталось сделать всего несколько шагов до раскрытия преступлений на хладокомбинате, которые несомненно связаны с трагедией, произошедшей несколько лет назад, а мыслей не было.
– Ира, надо действовать, – решительно заявил Валера.
– И как это, интересно? – усмехнулась я.
– Ты не обратила внимания на то, что в доме на момент трагедии был еще один человек – домработница? – Валера посмотрел на меня с интересом и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: – Мы ее найдем. Я не верю, что эта женщина, Агафья Тихоновна Комарова, ничего не видела и не слышала и прибежала только на крик Бурлаевой. Обычно прислуга в доме отличается любопытством. Ни один скандал не проходит мимо них.
– И что ты предлагаешь? – поторопила я Гурьева.
