– Я и Свету не имею, – ответила я, понимая, что он мне не верит, – наше знакомство было случайным и непреднамеренным. До этого газета не касалась вашего сектора рынка. Честно говоря, было неинтересно: слишком уж залапана тема, а плестись в хвосте – это не мой стиль.
Постников со вкусом отпил глоток вина и на секунду прикрыл глаза.
– Как это: случайное знакомство? – спросил он. – А на улице познакомились или в троллейбусе? – Он снова усмехнулся.
– Если хотите, я могла бы рассказать, – равнодушно ответила я и бросила взгляд туда, где оставила Маринку. Мне стало любопытно, чем она сейчас развлекается: неужели изводит Виктора какими-нибудь разговорами?
– Было бы нелишним это услышать, – пожелал Палыч подробностей знакомства.
Он поднес мне зажигалку, и, пока я прикуривала, я увидела, что моя Маринка сумела, не теряя зря времени, попасть в компанию к Филиппову. Виктор остался в одиночестве около стойки, а Маринка вовсю любезничала со Светиным дежурным бойфрендом, прижав его рядышком с одной из пальм. Филиппов улыбался и поправлял ремень висевшего у него на плече фотоаппарата.
Если в этом доме принято каждой девочке раздавать по мальчику, то этой швабре опять повезло. Постников тянул на мальчика, конечно же, условно. Хотя денег у него было, безусловно, больше, чем у Филиппова. И занудства тоже.
Я коротко рассказала Постникову про свою вечернюю прогулку и про хулиганов, бегающих за Светой.
– Пикантно звучит, – задумчиво протянул он, все внимательно выслушав. – На этих детей, – Постников округлым театральным жестом показал на кучку работников своего агентства, – ваша история произвела бы впечатление, но я уже воробей стреляный, и неоднократно. Ваша сказочка не для меня, Оля.
Мое имя Постников сумел произнести как-то многозначительно и даже угрожающе, потом снова отпил из стакана и криво усмехнулся.
– Я навел справочки. Просто удивительно, как все получается. У вас были неприятности с милицией, и не один раз. Вы буквально неоднократно ходили по краю. Оступиться вам на шаг и – небо в клеточку, друзья в полосочку. Ваши методы работы подразумевают такой исход. Когда вы ко мне пришли, я записал беседу. Налицо шантаж и провокация. Вы занимаетесь неэтическими методами. Вы никогда не думали, Ольга Юрьевна, что это может повредить вашим отношениям с областным управлением по делам печати?
– Ничего противозаконного в моих действиях не было, – я пожала плечами и про себя решила, что не буду пить его «Агдам», пусть хоть лезгинку здесь передо мной станцует, – как ничего и аморального. Я на самом деле просто обеспокоена судьбой Светы… От любого другого человека было бы странно услышать такие слова, но только не от журналиста. Аркадий Павлович, не нужно искать в темной комнате черную кошку, особенно если ее там нет.
Постников коротко рассмеялся.
– Эту цитатку из Конфуция у нас знает каждый обыватель, – укусил он меня и продолжил серьезно, – а что касается Светочки, то она попала в плохую историю. Все просто. Она перепугалась и принесла документы, которые похитила у меня несколькими днями раньше. Вы ставите не на ту лошадку. Смерть Анжелочки уже легла пятном на ее карьере. Для вас здесь, конечно, жареный материал, однако подумайте, что есть Света и что есть я. Света скоро кончится и как модель, и как личность. Даже если ее не осудят…
В этот момент к нам подошла уже знакомая мне Нина. Она наклонилась к Постникову и что-то прошептала ему на ухо.
– Спасибо, – кивнул он ей и, обратясь ко мне, пожаловался: – Даже в такое время старику не дают покоя: опять звонок, опять межгород. Но в общем, мне кажется, мы поняли друг друга.
Встав со стула, Постников пошел в направлении одного из окон, прицепившись к талии Нины. Я посмотрела им вслед, сначала подумав о том, что настолько деревянно вышагивать, как она это делает, просто нельзя. Потом я посмотрела на Свету, сидящую в другом конце комнаты с незнакомым мне молодым человеком. Она что-то весело рассказывала и не знала пока, что Постников уже фактически отказался от нее.
Я затушила сигарету в пепельнице и осмотрелась по сторонам в поисках Маринки. Ее нигде не было видно, как, впрочем, и Филиппова.
Я встала и направилась к Виктору, который все с тем же меланхолическим видом упирался в стойку.
– Где она? – коротко спросила я, прекрасно зная, что Виктор поймет меня правильно. Он же просто не нуждался во всех этих никчемных «не скажешь ли ты мне, не видел ли ты…». Виктор действительно понял.
Не глядя на меня, этот старый разведчик пробормотал:
– Наверху. Филиппов.
Ничего больше не сказав, я медленно повернулась и прогулочным шагом направилась к лестнице.
Похоже, Маринка в своей личной войне со Светой перешла к десантно-штурмовым операциям. Не могу сказать, что это соображение вдохновило меня на желание выписать ей премию за текущий месяц.
Если кто и обратил на меня внимание, то это мне показано не было, и я спокойно поднялась по выстеленной ковром лестнице на второй этаж.
На втором этаже тоже был зал, только размером раза в три меньше, чем на первом. В него выходили три закрытые крашеные деревянные двери.
Решив не гадать заранее, какая из моих трех попыток может оказаться удачной, я подошла к первой и, стукнув в нее один раз, потянула дверь на себя.
В комнате был полумрак.
Постояв, настраивая зрение, я разглядела комнату, слава богу, обыкновенных размеров. Сквозь плохо прикрытое шторами окно светила луна.
В комнате, у дальней от меня стены, находилась кровать, ближе – столик с музыкальным центром. На кровати на спине лежал мужчина. Мне показалось, что это Филиппов.
Из-за плохой освещенности вся дальняя половина кровати была затемнена, и мне почему-то показалось, – ну каюсь, каюсь, вот такая я испорченная! – мне показалось, что там, возможно, очень удобно устроилась Маринка.
Я быстро огляделась и неслышно, на цыпочках, подошла с кровати, чтобы и с поличным поймать, и заодно утолить свое любопытство: честно говоря, меня всегда очень интересовало, как же выглядит то, что Маринка обозначает словами «а у нас ничего и не было!».
А на кровати лежал Олег. И был он один.
Пробормотав извинения, я собралась было уже выйти, но что-то меня остановило. Лунный свет, падающий на лицо Олега, искажал его, и казалось, что Олегу снится какой-то жуткий кошмар.
Задержав на нем взгляд, я переменила свое мнение и подумала, что пара вопросов не испортит Олегу настроение настолько сильно, насколько вся эта история уже испортила мне. В конце концов, если со мною не церемонятся, то почему я должна этим грешить?
Я подошла ближе. Олег не шевелился и даже, кажется, не дышал. Я мысленно обругала себя: что я вообще хочу? Парень или напился, или, что еще вероятнее, обкололся, потому что запаха алкоголя я не чувствовала. Поняв, что может рухнуть в любой момент, Олег поднялся на второй этаж и спрятался, а я собираюсь фактически шантажировать его. Мне это надо?
