– Нина? – Я остановила свой бег по кабинету. – Нина сейчас как бы доверенный секретарь директора. Бывший парень Анжелы по имени Алексей к ней неровно дышит. Это все, что я о ней знаю. А еще мне очень не нравится, как она двигается: очень скованно, роботообразно. Как модель она явно не фонтан.
– Она тоже годится на роль шпиона, – мягко уточнил Сергей Иванович, – вражеского засланца.
– Если это сделала она, – начала рассуждать я, – то она же и должна была подготовить оправдание для себя и обеспечить факты для подозрения кого-то другого. Таких фактов нет.
– Или мы с вами их не знаем, – поправил меня Кряжимский, – директор же, по вашим словам, не захотел говорить с вами на тему пропажи, возможно, он не сказал вам и об этих фактах.
– Логично, – согласилась я, – если факты есть, конечно.
В этот момент отворилась дверь, и в кабинет вошел поднос с дымящимся кофейником. За ним появился и носитель подноса. Это оказалась Маринка, а не Ромка. Ромка, лишенный возможности нести кофе, а скорей всего и не варивший его, плелся сзади.
Маринка молча подошла к столику и поставила на него поднос. Однако ее гнева не хватило на то, чтобы уйти, она села на свое место, достала сигарету, закурила и всем своим видом показывала нам, как нужно достойно отстрадывать навалившееся несчастье.
– Мари-ин, – протянула я, – да не обижайся ты, послушай лучше, что предположил Сергей Иванович.
Маринка, вероятно, насмотревшаяся в детстве фильмов про индейцев, словно надела на лицо ритуальную маску племени апачей и даже виду не показала, что слушает.
Вкратце я пересказала наш разговор с Кряжимким.
– Думаю, что нужно ехать к Палычу, – закончила я, – о здоровье справимся, посоветуемся, что печатать будем в «Свидетеле»…
– … как будто для нас это имеет значение, – оттаяла для колкости Маринка и снова замкнулась.
– Не имеет, ты правильно сказала, – покивала я ей, – но пусть он подумает по-другому. Ему будет приятно, что с ним считаются. А потом мы и спросим, что он думает про работу Анжелы на конкурентов. Заодно и уточним, что он имеет на Свету.
Я помолчала, подумала и закончила:
– Я не думаю, что теперь он будет темнить. Дело явно вышло за рамки его конторы, хоть и самой крупной в городе.
Мы стали собираться.
Маринка ровным голосом напомнила, что на сегодня намечался наезд на охранную фирму «Громобой». Я посмотрела на нее и поморщилась, Маринка мне ответила тем же.
– Завтра, – решила я, – сегодня уже с утра никаких сил нет, а дел выше крыши. Мы сейчас навещаем Постникова, и ты как хочешь, а я еду домой и делаю баиньки, и в гробу я видала весь этот бегемотский «Громобой». Завтра, завтра, завтра.
– Аналогично, – поддержала меня Маринка и, подойдя к телефону, стоящему на моем столе, начала вызванивать агентство «Роз-Мари», чтобы узнать, где сейчас находится Постников.
Глава 8
Мы подъехали к кардиологическому центру Второй городской больницы и, поплутав между корпусами, пристроились рядом со служебной стоянкой. Пусть штрафуют, пока найдешь, где встать, полжизни может пройти, а я уже спать хочу.
Из «Лады» я вышла с двумя полиэтиленовыми пакетами в руках. Один пакет был мой, второй Маринкин. Маринка, видите ли, с пакетом вылезать из машины не умеет.
В моем пакете были бананы и апельсины. Маринка поспорила немного, когда я их покупала, но, чтобы не отставать, купила большую бутылку «Пепси».
Я посчитала, что мы прилично подготовились к встрече с лежащим в этой больнице Постниковым – скромно и достойно. И внимание проявлено, и в подкупе заподозрить нельзя. В последний раз Палыч был настроен слишком уж подозрительно. Принеси мы ему сегодня ананас, например, он бы запросто приписал это нашему желанию примириться с ним на его условиях.
Чтобы много не воображал, придется ему теперь обходиться без ананаса. В следующий раз будет осторожнее в высказываниях.
Аркадий Павлович лежал в персональной палате под номером 7 – 40 на седьмом этаже нового корпуса. Мы туда добрались почти без происшествий, если не считать легкого спора с Маринкой перед лифтом. Ей с какого-то перепугу вздумалось предложить мне подниматься пешком – это полезно для здоровья, как она объяснила. Я высказалась в том смысле, что для моего здоровья лучше всего сидеть дома на кровати и смотреть телевизор, после чего нажала кнопку вызова.
Не для того человечество изобретало лифт, чтобы мы тратили силы и время на карабкание по горам. Кому хочется, тот пусть и карабкается. А я в такие игры не играю.
Постников лежал в персональной палате, и кроме его самого и молоденькой медицинской сестры, там никого больше не было. Работал телевизор, стоящий напротив кровати. Медсестра сидела рядом с кроватью и читала книжку в мягкой обложке.
Мы поздоровались и подошли ближе. Постников выглядел плохо, на свой настоящий возраст, и его даже стало немного жалко.
– Будете меня фотографировать? – слабым голосом спросил он, и его глаза беспокойно забегали. Медсестра, отложив книжку, встала и вышла из палаты. Мы все проводили ее взглядами.
– Ни в коем случае, – твердо сказала я и выложила на столик бананы, – мы пришли просто поговорить с вами, Аркадий Павлович.
– Что же вы хотите узнать? – спросил Постников.
– Аркадий Павлович, – начала я, – мы пришли с вами посоветоваться. Теперь, когда события повернулись в такую сторону, мне кажется, мы должны с вами работать более откровенно… Наша газета уже начала публикацию материалов по этому делу, и бросить ее мы не можем. Вы согласны сотрудничать с нами или вас не интересует, что и как мы будем подавать нашим читателям?
Пока я говорила, Маринка села на освободившийся после медсестры стул и полистала оставленную ею книгу.
– Что значит не интересует? Очень даже интересует, – слабым голосом попытался выкрикнуть Постников, но у него это плохо получилось. Он сипло закашлялся.
– Вы меня прямо-таки за горло взяли, – неожиданно пожаловался он, – я правильно понимаю, что если я откажусь, то ваши публикации будут нелояльны?
– Неправильно, – сказала я, – мы всегда лояльны, про кого бы ни писали.
– Ну да, конечно, – скептически заметил он и ядовито добавил: – По-другому я и думать не смел.
Помолчав, я спросила:
– В первую очередь нас интересует, кто, по вашему мнению, украл документы? У вас же есть какая-то версия, ведь верно?
Он фыркнул и поморщился.
– Опять вы за свое, – Постников на минуту прикрыл глаза, – я, кажется, вам ясно намекнул у себя в доме: мне кажется, что это сделала Света, и других кандидатов просто нет. Понимаете, нет!
– А почему вы исключаете Нину? – влезла в разговор Маринка, и Постников, переведя взгляд на нее, некоторое время молчал, потом слабо улыбнулся и ответил:
