– Это исключено на все сто процентов.
– Почему же исключено, – спросила я, – как можно настолько доверять человеку? Сегодня он вам верен, потом по вашей же инициативе ситуация для него изменяется, и ожидать верности уже не следует. Мне так кажется. Или я не права?
Постников внимательно посмотрел на меня, потом слабо улыбнулся.
– Нина – моя племянница, дочь сестры, – сказал он, – об этом никто не знает в фирме. Наши родственные связи – достаточная гарантия ее лояльности, мне кажется. Ей нет резона предавать меня. Я принял ее на работу, она готовится в звезды, и хоть, честно говоря, у нее не все получается пока, но какое-то будущее у нее уже есть… Я ответил на ваш вопрос?
– Да, – согласилась я, – ответ хорош, и кандидатура Нины снимается, так, Марина? – обратилась я к Маринке. Мне нужно было выиграть время, чтобы быстренько переварить услышанную новость. Было похоже, что Нина действительно выпадала из колоды подозреваемых.
– Да, – ответила Маринка, зевнула и положила книгу на столик. С ее обложки на меня посмотрели интеллигентные глаза писательницы Марины Серовой.
Я задала Постникову следующий вопрос:
– Возможно, нехорошо об этом говорить, но правда нуждается в том, чтобы ее обнаружили. Вы не рассматривали кандидатуру Анжелы? У нас есть некоторые основания подозревать ее.
Постников молча перевел взгляд с меня на Маринку, вздохнул и снова прикрыл глаза. Наконец он проговорил:
– Я не думаю, что у вас получится обвинить во всех грехах Анжелу. Вы – журналюги – ради красного словца готовы любого втоптать в грязь, но даже для вас, наверное, будет чересчур обвинять человека, который уже не может ответить на ваше подлое вранье. Зачем вам выгораживать Свету, я не понимаю? Вы что, путем орлянки нашли положительного героя в этой серии и упорно разрабатываете именно эту версию? А я вот уверен, что документы украла именно она, потому что просто больше некому. Понимаете? Больше некому! Я не хотел говорить, но, кроме Анжелы, Светы и Нины, никто не смог бы их взять. Анжела, конечно, имела сложный характер, но для нее было более характерно, знаете, лучше прийти, обругать, наорать и тем успокоиться. Или застрелить, или зарезать. Она была прямо персиянка в этом смысле…
Голос Постникова окреп, и он стал почти кричать.
Открылась дверь палаты. Я оглянулась, это вошла медицинская сестра.
– Они уже уходят, – сказал ей Постников, и мы с Маринкой встали. Разговор, судя по всему, был закончен.
Пожелав Постникову быстрее выздороветь и вернуться к делам, мы вышли.
– Ну что скажешь? – обратилась я к Маринке, спускаясь вниз по лестнице. Я не уступила ей, просто лифт оказался занят.
– А ничего не скажу, – Маринка, поправив рукой волосы, посмотрела вниз сквозь лестничные пролеты, – шансы Светы на то, что именно она главная поганка в этом деле, увеличиваются.
– Да? А я не поняла, – заметила я, – вот шансы Нины уменьшились, и заметно, причем я вынесла и еще кое-что из нашего разговора с Палычем.
– И что же это?
– Есть причина встретиться с Ниной, попросить ее вернуть мне сумку…
– Если ты ее там забыла…
– Ну да, и, кроме того, услышать ее мнение по всему этому делу.
Мы сели в мою «Ладу», и я обрадовала свою верную машинку хорошей новостью:
– Сейчас поедем домой. Ты рада этому, старушка?
– От задницы слышу, – сказала мне Маринка, и я едва не поперхнулась от такой наглости.
– Ты что, с ума сошла?! – воскликнула я, чуть ли не замахиваясь на нее.
– А сколько еще лет ты мне будешь тыкать, что я на год старше тебя, а? – рявкнула Маринка. – Достала уже, честное слово!
– Да всю твою безалаберную жизнь и буду напоминать, – ответила я, – а старушкой, между прочим, я назвала не тебя, а машину. Короче, едем по домам, я тебя высаживаю, и расходимся отдыхать. Такие режимы вредно сказываются на психике, если судить по некоторым моим знакомым.
Я резко дернула «Ладу» с места и вырулила на дорогу.
Пока мы ехали до проспекта, где жила Маринка, мы молчали, обе надувшись друг на друга.
Высадив Маринку недалеко от ее дома с кариатидами по бокам подъезда, я сдержанно пожелала ей спокойного отдыха.
– Да ладно, – отмахнулась Маринка, – я лучше позвоню сейчас Сергею Ивановичу, пусть узнает подробности про директора «Венуса». Так ведь называется Гошина фирма?
– Так, – кивнула я, – пока?
– Отчаливай, – Маринка развернулась и пошла к своему дому. Я немного постояла, глядя ей вслед, развернула «Ладу» и уехала.
По дороге, заехав в супермаркет, я накупила продуктов на сиротский ужин и необходимых мелочей на сиротскую жизнь, решив ужином заняться не раньше, чем в десять вечера, а лучше, конечно, в одиннадцать утра, после того, как высплюсь…
Поставив машину, как обычно, перед подъездом, рядом с незнакомой белой иномаркой, я поднялась к себе. Хорошо еще, что я догадалась забрать у Маринки вторые ключи от квартиры, а то бы пришлось снова к ней ехать.
Зайдя в квартиру, я ногой захлопнула за собою дверь и поставила пакет с покупками на пол. Раздевшись и разувшись в коридоре, я прямиком направилась на кухню. Мой план, как все простое, был замечателен: быстро пройти на кухню, еще быстрее закинуть продукты в холодильник, совсем быстро забежать в ванную, там не спеша и с удовольствием принять душ. Потом уже плавной расслабленной походкой подобраться к дивану и ка-ак рухнуть на него со всего размаху! И не вставать, пока не захочется!
Здорово? Ну еще бы!
Первую часть плана я осуществила просто блистательно. Даже самой понравилось, как я лихо забросила в холодильник все, что принесла. В запале я сунула в него и купленную туалетную бумагу, но потом передумала и отнесла ее по назначению.
Открыв в ванной воду, я потянулась и направилась в гостиную, чтобы взять в шкафу полотенце. А вот в гостиной меня ожидал сюрприз.
Этот сюрприз лежал на полу, недалеко от окна.
Мужчина, одетый в короткую коричневую кожаную куртку, распластался лицом вниз. Виден был только коротко стриженный затылок.
– Э! – крикнула я и отскочила назад, ближе к двери. – Подъем! Вы кто?!
Мужчина даже не пошевелился.
Я оглянулась на двери остальных комнат. Они были приоткрыты. Я прислушалась, но, кроме своего собственного учащенного дыхания, не слышала ничего.
Вытягивая шею, я постаралась получше разглядеть мужчину, надеясь узнать в нем кого-то из своих знакомых. Мне очень улыбалась мысль, что это старый знакомый пришел, устал, лег отдохнуть…
Когда наконец до меня дошло, что все это чушь собачья и, кроме меня, Маринки и наших общих знакомых, здесь в принципе никто не может появиться, мне сразу же стало жутко холодно. Жутко и холодно.
