– Подожди, подожди, – забеспокоилась Мария Афанасьевна. – Как это другую? А меня бросишь, что ли?
– А как я могу здесь оставаться? – возразила Татьяна. – Мне подобные штучки не нужны!
– А я что же, без квартирантов останусь? – всплеснула руками старуха.
– Это уже не мои проблемы, – сквозь зубы проговорила Татьяна, собирая какие-то свои мелкие вещицы. – Тем более сами говорите, что мы такие плохие… Вот и найдете себе других.
– Да куда же это я пойду искать? Знаешь же, что я еле хожу! – В голосе старухи появились плаксивые нотки. – Вот, пятнадцать лет как своих вас принимала, думала, мне глаза на смертном одре закроете, а вы… бросить собрались!
Татьяна не реагировала, продолжая рыться в каких-то бумажках, откладывая ненужные в сторону и собирая оставшиеся вещи в дорожную сумку.
– А замок? – вдруг прищурилась Мария Афанасьевна.
– Какой еще замок? – раздраженно отозвалась Татьяна.
– Как же, замок на сарай! Ты мне обещала купить!
– Я и купила, не помните разве? Что у вас на сарае висит?
– Это маленький, а я просила большой! – стояла на своем бабка. – Ты же сама говорила, что купишь! А теперь кто за ним пойдет?
– Ну уж этого я не знаю. К вам вон ходят из собеса, их и попросите, – отрезала Татьяна, которую и саму уже утомил этот бестолковый базар. – Я теперь не ваша квартирантка, я другую квартиру буду искать.
– Ищи! – взмахнула палкой Мария Афанасьевна. – Где только лучше найдешь? Я с вас как с родных, копейки за постой брала, никогда ни в чем не упрекнула, а вы… Ищите теперь втридорога, у чужих людей, они же вас и обокрадут!
– Угу, угу, – уже обуваясь, кивала Татьяна и сказала напоследок: – Значит, завтра, после обеда, вы уж, пожалуйста, спать не ложитесь.
Когда они все четверо выходили со двора, из-за тщательно запираемой двери все еще неслось глухое ворчание бабульки, продолжающей сокрушаться «черной неблагодарности» своих уже бывших постояльцев.
* * *
Алина Середкина стала к плите готовить ужин, когда обнаружила, что в хлебнице осталась только черствая горбушка батона. Чертыхнувшись, она убавила огонь под кастрюлей и стала натягивать джинсы с тонкой ветровкой.
Выйдя во двор, Алина уже двинулась к калитке, как вдруг из дома напротив ей послышались какие-то странные звуки, словно кто-то шаркает по битому стеклу. На всякий случай девушка подошла поближе. Квартиры Марии Афанасьевны и Галины Федоровны находились рядом, и она не могла в темноте сообразить, откуда именно доносятся звуки. Решив, что это скорее Галина Федоровна занялась хозяйственными делами, Алина громко позвала:
– Галина Федоровна!
Шарканье на секунду прекратилось, а потом вдруг раздался громкий стук чего-то тяжелого, и из окна Марии Афанасьевны прямо на Алину вылез какой-то мужик. Алина отпрянула в сторону, инстинктивно заслоняясь пустым пакетом.
– Вы кто? – обретя дар речи, громко спросила она мужчину.
Во дворе было глаз выколи, но глаза немного привыкли к темноте, и Алина смогла рассмотреть, что мужчина, вылезший из окна, был невысоким, коренастым кавказцем, одетым в светлую толстовку и спортивные брюки. Здесь, во дворе, Алина видела его впервые.
– А? – хрипло отозвался тем временем тот.
– Кто вы и что здесь делаете? – строго повторила Алина.
– А ты кто? – вместо ответа спросил мужчина с характерным акцентом.
– Что вам здесь нужно? – не выдержав, крикнула Алина. – Я сейчас позвоню в милицию.
– Звони, – вдруг согласно кивнул кавказец и двинулся к калитке.
Подождав в стороне, пока она за ним захлопнется, Алина снова подошла к дому и позвала:
– Мария Афанасьевна! Галина Федоровна!
Никто не ответил. Свет не горел ни в одном из окон, в том числе и у армянина Юры. Пожав плечами, Алина решила все-таки сбегать за хлебом, тем более что для этого нужно было просто перейти через дорогу, где круглосуточно работал магазин.
«Да, но ведь у Марии Афанасьевны выбито окно, – рассуждала она. – И мужик этот вылез от нее. Наверное, не стоит так оставлять это. Ведь она и так почти никуда не выходит, тем более сейчас, в десять вечера. Почему она не отозвалась? Ладно, сейчас куплю хлеба и еще раз постучу к ней. Если не отзовется, пойду к соседям, вместе решим, что делать».
Алина не успела толкнуть калитку, как она распахнулась, и ей навстречу резко шагнул тот самый «хачик», как она его окрестила про себя. Быстро отойдя назад, Алина крикнула:
– Вы что здесь ходите? Я же сказала, сейчас в милицию позвоню!
– Звони, – зловеще повторил мужик. – Я вас сейчас убью всех!
Это уже совсем не понравилось Алине, и она поспешно вернулась к своему дому, вошла и закрыла дверь. Прижав к горячим щекам ладони, прошла к телефону и набрала ноль-два. Мужа дома еще не было, и Алина принялась ходить туда-сюда по комнате в ожидании приезда милиции. Ей не давала покоя мысль, что в соседнем доме произошло что-то страшное, а выйти снова она не решалась, опасаясь, что этот ненормальный все еще бродит по двору и, может быть, даже с ножом.
В дверь позвонили, и Алина пошла в прихожую. Услышав голос мужа, она открыла дверь и осторожно выглянула во двор.
– Ты чего? – удивленно спросил Алексей.
– Слушай, ты там никого не видел? Во дворе?
– Нет, – пожал плечами тот. – А что?
– Ну-ка, пойдем вместе посмотрим.
Алина зажгла свечу и вместе с мужем вышла во двор.
– Двадцать минут назад отсюда вылез какой-то незнакомый мужик, – пояснила она, подходя к окошку Марии Афанасьевны и светя свечой. – Ну так и есть, стекло разбито, а она не откликается, – констатировала Алина.
Алексей тоже заглянул в окно и несколько раз позвал старушку. Через некоторое время послышалось какое-то шевеление, а затем жалобный голос:
– Он меня хотел задушить! Я сейчас умру! Галя! Юра! Галя!
Раздался стук, видимо, старушка колотила в стену к Галине Федоровне.
– Что там, что там, иду! – глуховато откликнулась та.
Вскоре Галина Федоровна появилась на крыльце в накинутом на халат платке. Поздоровавшись с Алешей и Алиной, она спросила:
– Что там у ней случилось-то?
Алина коротко рассказала, что видела.
– Он меня душил! – снова подала голос старушка. – У меня кровь течет! Я боюсь! Он меня убьет!
– Мария Афанасьевна, не волнуйтесь, мы вызвали милицию, сейчас они приедут, – крикнула Алина. – Может быть, врача вызвать?
– Ты дверь-то открой! – обратилась к соседке Галина Федоровна.
– Я не могу открыть, он забрал у меня ключи! – сокрушаясь, заголосила Мария Афанасьевна.
