– Я расследую ее смерть и беседую с теми, кто был так или иначе близок Марии Афанасьевне, – пояснила Лариса.
И тут она заметила, что выражение лица женщины, а также ее настроение несколько переменились. Высокомерный взгляд исчез, она как-то подрастеряла свою самоуверенность и, нерешительно потоптавшись, проговорила:
– Ну… Вы проходите, конечно, в квартиру… Просто все это так неожиданно…
Лариса пожала плечами и прошла. Обстановка в комнате, куда пригласила ее хозяйка, и мебель, и техника, и посуда в серванте свидетельствовали о том, что семья здесь живет достаточно обеспеченная.
«Только вот тесновато для четырех человек, – усмехнулась про себя Лариса, усаживаясь в мягкое кресло. – Хоть и три комнаты, но при двух практически взрослых детях они наверняка были бы рады расширить свои владения. Так что для этой семьи смерть старушки пришлась как нельзя кстати. Если домик действительно собираются сносить, брат и сестра получат по отдельной квартире, весьма неплохо такой ценой…»
– А как вас все-таки зовут? – с наигранной улыбкой спросила тем временем Старшинова, почему-то оставаясь стоять и напряженно смотреть на Ларису. – А то мы даже не познакомились, общаться затруднительно…
– Да, разумеется, меня зовут Лариса Викторовна.
– А меня Вероника Павловна, – стараясь казаться как можно более дружелюбной, произнесла она. – Это что же, вы, значит, решили нас записать в близкие Марии Афанасьевне люди?
– Ну, вас нельзя не назвать таковыми, – ответила Лариса. – Уже по той причине, что ваши дети унаследовали ее дом.
– Ах, ну это была просто сделка, понимаете? – резко поворачиваясь к столу и вороша на нем какие-то газеты, быстро проговорила Вероника Павловна. – Да и так давно совершенная…
– Но подобные сделки не совершают с абсолютно чужими людьми, – возразила Лариса.
– А с кем ей еще было ее заключать? – всплеснула руками Вероника Павловна. – Она же одинокая!
– Но у нее, по крайней мере, осталась внучка ее мужа, – заметила Лариса. – Хоть какая-то родственная связь.
– Внучка! – презрительно фыркнула Старшинова. – Одно название, она за ней и не ухаживала…
– Но и вы тоже, – перебила Лариса.
– Это не входило в условия сделки, – тут же заявила Старшинова. – Это во-первых… А во-вторых, муж Марии Афанасьевны, Степан, сам предложил ей эту сделку!
– Вот как? – удивилась Лариса. – А можно об этом поподробнее?
– Конечно! – с готовностью воскликнула Вероника Павловна. – Он же пьяница был! И когда она вышла за него замуж, я так понимаю, материальное положение ее не только не улучшилось, а наоборот. Пенсий не хватало на пропой, она сама мучилась без денег, а тут этот вариант и подвернулся.
– И как же он подвернулся?
– Случайно. Степан работал слесарем в нашем ЖЭКе, а потом на пенсию вышел, и мы его долго не видели. И вдруг я его встречаю возле рынка, а он весь такой оборванный, грязный. – Вероника Павловна брезгливо поморщилась. – Ну, разговорились, он начал жаловаться, мол, женился, а толку нет. Ну, я и смекнула, как можно решить ситуацию, – и людям помочь, и себя не обидеть. Он аж просиял, когда я предложила дом на детей подписать, а жену, мол, я уговорю – это уж моя забота.
– И сколько же вы отдали? – поинтересовалась Лариса.
– Вы знаете, я не хотела бы об этом говорить, на мой взгляд, это совершенно неважно, – нервно поджала губы Старшинова и, отвернувшись к трюмо, принялась ватным тампоном снимать с лица остатки крема. Затем сняла с головы полотенце, и Лариса увидела, что волосы у нее выкрашены в каштановый цвет и коротко подстрижены.
«Наверняка сумма была не очень-то крупной, а этот алкоголик Степан и ей был рад, – отметила про себя Лариса. – Но как бы то ни было, все-таки не за три рубля Мария Афанасьевна завещала свой дом. Интересно, где же эти деньги? Похороны-то были, можно сказать, за чужой счет. По словам соседей и Татьяны, она практически ничего не покупала. Куда они делись?»
Словно отвечая на ее вопрос, Вероника Павловна, махнув рукой, произнесла:
– Но эти деньги все равно у них в дело не пошли. Я приходила, смотрела… Они и не приоделись, и ремонт не сделали. И мебель не поменяли. Все как шло, так и шло.
– Вы хотите сказать, что Степан просто-напросто пропил эти деньги? – спросила Лариса.
– Вполне могло так быть, – снова поджала губы Старшинова. – Правда, они потом новым делом занялись, еще похлеще прежнего: самогон стали гнать да продавать пьяницам в округе. Степан сам, поди, большую часть и пропивал.
– А как же Мария Афанасьевна все это допустила?
– Мария Афанасьевна, пока она одна, только и умеет, что нос задирать, – ответила Вероника Павловна. – А тут она под влияние мужа попала. У нее всю жизнь никого не было, она только под старость замуж выскочила. И считала это большой удачей, мужа потерять боялась. Но я смотрела и думала, что долго Степан не протянет. Так оно и вышло: у него цирроз печени обнаружили, с таким диагнозом долго не живут…
Старшинова вдруг остановилась и внимательно посмотрела на Ларису.
– А все-таки можно узнать, что вы… думаете по поводу того, как я могу вам помочь в расследовании? Вы, как я поняла, занимаетесь частным сыском? Мне дети говорили про вас, но я никак не думала, что вы до нас дойдете. Игорь и Жанна же вам практически все рассказали. Что же с нами еще раз разговаривать? Мы же, по сути дела, люди посторонние.
– Ну, не такие уж посторонние, – возразила Лариса. – Объективно вы были заинтересованы в том, чтобы Мария Афанасьевна, уж извините, поскорее покинула этот мир.
Старшинова вспыхнула. Она в растерянности потянулась за флаконом лосьона и машинально принялась протирать лицо.
– Но это же… Вы извините, конечно, но это даже неприлично… делать такие предположения.
– Но я и не делаю их. Я констатирую факты. И еще… Соседи утверждают, что незадолго до смерти Марии Афанасьевны вы были у нее.
– Ну да, я периодически заходила к ней, это совершенно естественно, – нервно ответила Вероника Павловна, еще с большей интенсивностью начав втирать лосьон в кожу лица.
– Почему – естественно? По вашим словам, вы не договаривались за ней ухаживать!
– Ах, ну вы все просто переворачиваете с ног на голову! – еще больше занервничала Старшинова. – Что я, просто по-человечески не могла поинтересоваться ее судьбой? И потом, что уж делать из нас таких бездушных людей? Если бы она, допустим, попросила сходить ей за хлебом, я бы обязательно это сделала.
– Обычно это делали другие люди, – спокойно ответила Лариса. – Например, квартирантка Татьяна.
– Ну да, ну и что? Я еще раз повторяю – мы не договаривались, что я буду ухаживать. В конце концов есть собес, оттуда женщина к ней ходила постоянно. Квартирантки опять же были, наверняка платили ей, так что и в деньгах она не должна была нуждаться.
