– В чем они выражаются? – поинтересовалась Лариса.
– А в том, что Павел Гриценко нашелся, он никуда не уезжал – из Харькова, я имею в виду. И сам пришел домой, муж только что Татьяне позвонил.
– И ей теперь нет необходимости уезжать, – высказала предположение Котова.
– Отчего же, она возвращается домой, – возразила Эвелина. – Просто я тебе позвонила, чтобы сказать, что он здесь ни при чем, зря на мальчишку напраслину наводили. Он у товарища какого-то был, про которого родители не знают, поэтому и не нашли, когда искали.
Версия, чуть было наметившаяся, почти тут же и улетучилась. Павел Гриценко оказался ни при чем, а у Ларисы по-прежнему не появилось определенных подозрений в адрес кого бы то ни было. Кроме разве что Коли Гулькина, который исчез неизвестно куда как раз после вспыхнувшего к нему интереса со стороны правоохранительных органов.
«Что ж, видно, Коля и есть главный злодей в этом деле», – думала Лариса с грустью.
Такой поворот казался ей совсем неинтересным, хотя она понимала, что далеко не всегда развязка преступления выглядит захватывающе. Собственно, можно было уже ничего и не делать, переложив ответственность за дальнейшее на милицию. Дожидаться, пока возьмут Колю, пока его расколют, найдут деньги… И Лариса практически примирилась с таким ходом событий. Тем более что вечером ей позвонил Белов и обрадованно сообщил, что Коля наконец-то взят, причем с поличным. Последнее сообщение особенно заинтересовало Ларису.
– Хотите подъехать? Милости просим, – пригласил следователь.
Лариса приехала в РОВД, когда Николая уже вовсю допрашивали. Вид у него был помятый и даже побитый. Не то во время задержания ему насажали ссадин, не то он сам заработал их во время пьяных драк, частых среди людей его двора.
– Так, ну давай опять все по порядку, – говорил Белов. – Сначала, значит, Амирова подослал. А потом и сам решил залезть. Вообще, я смотрю, у тебя это дело хорошо поставлено. Алкашей привечаешь со всего района, они тебе докладывают, где чего плохо лежит, а ты потом вроде диспетчера. Так я понимаю, Гулькин?
Коля мрачно молчал.
– Ну хватит уже играть в молчанку! Смешно, Гулькин! С поличным взяли тебя, когда в дом залезал. Чего полез-то туда? Ты же уж сделал все, что мог. Или на место преступления потянуло, как говорят психологи?
– Да какие психологи? – пробормотал Коля. – Деньги я искал. У бабки припрятано было, я знаю. А это мои деньги, она мне должна была.
– Ну ты артист, Гулькин, – хохотнул следователь. – Ну и артист! Ты что, думаешь, всей этой туфте я поверю? Да если и поверю, то проникновение в опечатанное жилище знаешь чем карается? Но и это неважно, Гулькин! А вот за убийство тебе отвечать придется уже по всей строгости.
– Убийство не вешай, начальник, – буркнул Гулькин. – Не было меня там.
– Как это не было? А соседи утверждают, что сожительница твоя к Карамановой ходила в день убийства.
– Как ходила? – встрепенулся Гулькин. – Не было такого. Она никогда туда не ходила. Врут они все. Не любят просто нас и врут.
– Так, давай сначала, – перебил его Белов. – Какие там деньги ты искал? Не надо только мне про долг этот смешной говорить! Тысячу восемьсот евро ты там искал, которые Амиров не нашел? И ты не успел, когда убивал, да? Потому что гражданка, – Белов заглянул в протокол, – гражданка Климова подоспела. Так было дело?
– Евро искал, – кивнул Гулькин. – Вернее, зачем мне евро, мне рубли нужны. Покойный муж ее затарил, в тайник, я знал, где он, а Афанасьевна не знала. Они там и сгинули, эти деньги… А чего пропадать-то будут?
– Что значит сгинули? – снова хохотнул Белов. – Ты мне мозги не пудри. Тогда деньги-то другими были, Гулькин! И потом, милиция обыск проводила…
– Обыск… – Гулькин покачал головой и усмехнулся. – Там тайник был – не подкопаешься. Только вот что, начальник, я ничего не украл. При мне денег не нашли, евро этих ваших не нашли!
Коля с вызовом посмотрел на Белова.
– Потому что не было там никаких ни евро, ни рублей, ничего не было. Тайник пуст был, вот так! А за разбитое стекло и хулиганство я отсижу. А я не крал ничего и не убивал, вот так.
– Ну, на суде тебе трудно оправдаться будет, Гулькин, с такими аргументами. Любой прокурор вмиг докажет, что ты виноват. Адвоката-то у тебя, наверное, крутого нет.
– Нет, потому что денег нет! – огрызнулся Гулькин. – А мне и не надо никакого адвоката, я человек честный.
– Ты про это своим алкашам говори, они, может, поверят, и то через одного. Давай уже рассказывай, как старушку убил, надоел ты мне! Раскольников, мать твою… Чем убивал-то? Что за тупой предмет использовал, Гулькин?
– Никакой предмет я не использовал, – стоял на своем Коля.
– Ну, вы поглядите на него, – Белов бросил взгляд на Ларису, как бы призывая ее в свидетели.
– Слушай, начальник, зачем бы я стал бабку убивать? – хрипло заголосил Коля. – Я бы мог и ночью к ней залезть, когда она дрыхла! И рыться сколько угодно, со страху она бы описалась… Да еще с палкой своей. Чего я, Афанасьевну, что ли, не знаю? Она бы как мышь в своей комнате лежала. А ее, между прочим, вечером убили. Милиция говорила, я сам слышал. Чего я, дурной, что ли, не дожидаясь ночи, лезть?
Так продолжалось час с лишним. У Белова и оперативников была своя четкая версия: Коля хотел разжиться евро, для этого подослал Амирова, а когда тот облажался по обкурке – а это было доказано экспертизой, что он именно обкурился в тот день, чем и объясняется его абсурдное поведение, – решил сам залезть и порыться в тайнике. А тут на беду встряла Мария Афанасьевна. Потом Коля просто перетрухнул и сбежал. А уже через несколько дней, зная, что квартира опечатана и никого там, естественно, нет, полез снова и попал прямо в лапы стажера Тренихина.
Коля стоял на своем: да, Амирова посылал, да, сегодня полез сам, но в день убийства ноги его там не было, и Афанасьевну он пальцем не тронул. В конце концов обе стороны не пришли к консенсусу, и Гулькин был отправлен утомившимся следователем Беловым в камеру.
– Ничего, будем ждать, – вытирая пот со лба, оптимистично заявил Белов.
– Будем ждать, – поддакнули оперативники.
– Ничего, ничего, – продолжал следователь. – У нас и не такие кололись.
И уже возвращаясь домой, Лариса подумала о том, что так и не узнала, а где, собственно, находился у старушки тот самый тайник. Может, их вообще было два – один, как утверждал Коля, мужнин, о котором якобы знает только он, другой – собственно Марии Афанасьевны, где она, по-видимому, и заныкала те самые евро. А может быть, там же хранила и другие деньги, на текущие расходы. Ведь денег у нее при обыске не нашли, а это может означать как то, что их взял убийца, так и то, что они до сих пор лежат в каком-нибудь очень укромном месте.
«Вот пенсионеры-старички! – думала Лариса. – Запрячут так, что и не найдешь! И главное, непонятно – для чего хранят?! Себе при жизни во всем отказывают, прибедняются, чуть ли не побираются, похороны потом бывают очень скромные… Все равно им эти деньги в конечном итоге не достаются. Уж лучше бы на себя тратили при жизни».
