– Скажите, а с нами вы поделитесь кулуарной информацией? – шутливо спросила я.
– Конечно, – ответил он, пристально глядя на мою спутницу, – стоит только попросить.
Мы отошли. Я ощущала его взгляд на своей спине. Может, зря дразню льва?
На этот раз я вручила девушку в руки Кряжимского. Увидев скучающего Фиму, направилась к нему – его надо отвлечь, а не то опять все испортит.
– Фима, радость моя, – проворковала я ласково, – что ж ты голову повесил?
– Ага, – обиженно пробурчал он, – сначала запрещает мне общаться с девушками, а потом хочет, чтобы я еще и не грустил.
– Я же тебя для себя берегу, вдруг кто-нибудь испортит мальчишку!
Фима юмора не оценил, однако воспрянул от моих слов и стал увиваться вокруг меня.
– Оленька, я даже в браке берегся лишь для тебя! – разливался адвокат. – Никто не смог испортить меня! О богиня, снизойди до меня со своего Олимпа!
– Трепещи, человек! Когда богини сходят с Олимпа, смертные могут погибнуть от их ослепительной красоты!
– Я готов умереть, чтобы увидеть это! – вскричал Фима.
Он пригласил меня на танец, и мы закружились под музыку. Точнее, попытались закружиться – Фима не очень-то крепко стоял на ногах.
Никто не обращал на нас внимания, потому что вечер вошел в заключительную стадию. Все занимались только собой – кто-то танцевал, кто-то вышел покурить. Я то и дело поглядывала на Кряжимского с Наташей. Сергей Иванович, взяв девушку за руку, в чем-то убеждал ее; надеюсь, не в своей половой состоятельности.
Фима элегантно отошел в сторону, потом притянул меня за руку к себе. Правда, балетный номер не прошел – вместо того чтобы красиво принять даму на согнутую в локте руку, он по-медвежьи меня облапил.
Его взгляд был маниакально направлен в вырез моего вечернего платья: еще немного, и адвоката нельзя будет отвадить. Я с трудом разжала руки, обвившие мою талию.
– Фима, может, отдохнем? – взмолилась я.
– С тобой, богиня, я готов танцевать хоть всю ночь! – страстно проговорил Ефим.
Я все же уговорила кавалера подойти к столу под предлогом поесть сладости. Он тут же собрал конфеты и пирожные с этой части стола и все вывалил передо мной.
– Отведай, прелесть моя! – умолял воздыхатель.
Если бы я все это отведала, у меня начался бы диатез. Выручила подошедшая Ирочка Благова – моя бывшая сокурсница, ныне репортер «Губернских ведомостей».
– Привет, Ольга! Познакомь меня со своим кавалером! – попросила она.
Я познакомила их, потом отвела ее в сторону.
– Послушай, если ты отвлечешь это чудо от меня хоть ненадолго, я буду тебе очень благодарна!
– К сожалению, не могу тебе помочь, я здесь не одна. – Подруга кивнула на небритого молодого человека неподалеку от нас, который ревниво таращился в нашу сторону.
– Глянь, – прошептала она, – вылитый Отелло и шага не позволяет отойти!
Придется отшивать Фиму самой. И зачем подружки обзаводятся такими приятелями? Мазохистки они, что ли? Я никогда бы не позволила так командовать собой. А может, просто еще не встретила по-настоящему сильного, достойного мужчину?
Я оглянулась туда, где должны были стоять Кряжимский с Наташей. Но увидела одного Кряжимского. Где же секретарша? Я ринулась к нему, чтобы опять выправить положение, если еще, конечно, возможно. Фима побежал за мной, приговаривая:
– Куда же ты, звезда моя? Вернись, я все прощу!
– Что случилось? – спросила я, подбежав к Кряжимскому. – Где она?
– Вышла в дамскую комнату, – спокойно ответил Сергей Иванович.
Фух, можно перевести дыхание! А то я подумала, что слишком много сегодня дел срывается. Можно пока выйти покурить, а заодно доступно объяснить Фиме, чтобы он отвалил. А то при людях неудобно.
– Пойдем, радость моя, покурим, – предложила я ему.
Мы спустились по лестнице, покрытой красным ковром, и вышли в вестибюль. Герой-любовник часто задышал – наверное, представлял, как страстно обнимет меня на улице. Какой жестокий облом его ждет! Мне даже стало его жалко – ведь он все-таки неплохой друг. Вот если бы еще в койку не лез – цены бы ему не было!
– Фимочка, солнце мое! – сказала я, закурив.
– Что, моя ненаглядная? – Он попытался обнять меня за талию.
– Мы, кажется, уже не раз обсуждали наши отношения. – Я сбросила его руку.
– Ты опять начинаешь! – поскучнел адвокат. – Разве нельзя быть друзьями и любовниками одновременно?
– Можно, но только не в твоем случае! – Я увидела его расстроенную физиономию и поспешила утешить: – Это не значит, что ты плохой мужик, просто я хочу быть тебе лишь другом. Ты все понял?
– Угу, – кивнул он и, докурив, стал подниматься вверх. С него сразу слетела пьяная веселость.
Все-таки с мужчинами надо понежнее. А то скажешь ему, что он никудышный любовник, и он может стать от расстройства импотентом.
Поднявшись наверх, я осмотрела зал. Наташи все еще не было. Неужели она так долго пудрится? Я подошла к Кряжимскому. Он явно воспрянул духом, скинув с себя роль Казановы, – Сергей Иванович весело болтал с оживленной компанией гостей.
Я еще раз обвела всех взглядом. Почему-то депутата Кузнецова тоже не было в зале. Вспомнился его недавний нехороший взгляд, направленный на Наташу, и меня посетило дурное предчувствие.
– Сергей Иванович, – спросила я Кряжимского, – в какую сторону пошла Наташа?
– Вон туда, – ответил он, показав мне дорогу. Коллега настолько увлекся разговором, что не заметил моей тревоги.
Фима сидел, надувшись, поэтому я пошла искать девушку одна.
Зайдя в женский туалет, я огляделась. Широкое зеркало на стене, кафельный пол и стены напоминали операционную.
В коридорчике было пусто. Я прошла дальше – из трех кабинок одна была занята. Похоже, Наташи здесь нет. Может, она в кабинке?
Я толкнула закрытую дверь – она внезапно легко отворилась. Открывшаяся картина заставила меня завизжать. На унитазе, безвольно упершись головой в стену, сидела Наташа. По кафелю на пол стекала тонкая струйка крови. От увиденного мне стало дурно, и я сползла на пол.
Дверь скрипнула: кто-то вошел. Надо срочно рассказать об увиденном здесь, вызвать «Скорую»! Обернувшись, я встретилась взглядом с Никифором Олеговичем. Вот уж кого не ожидала!.. Поэтому задала глупейший вопрос:
– Что вы делаете в женском туалете?
– Что случилось, Ольга? – Вместо ответа он двинулся ко мне. А увидев Наташу, кинулся обратно к дверям.
…Через полчаса приехала «Скорая помощь» и милиция. Меня к этому времени уже напоили коньяком и закутали в теплую шаль. Гости встревоженно топтались возле стола – никому не велено было уходить до приезда милиции.
