– Куда поедем в этот раз?
Несмотря на жгучую боль во всех мышцах и стертые до крови бедра, ей нравилось ездить верхом – возникало чувство, что она занимается чем-то стоящим, настоящим, и Луиза почти забывала, для чего именно ей нужен этот навык. Чаще всего после выездки они делали несколько кругов вокруг кипарисовой рощи к западу от Фиеры и по тенистой дороге возвращались к городским конюшням. Этот маршрут уже полюбился Луизе за последние дни.
– Поедем мимо путей, через пустошь. Посмотрим, как ты держишься на настоящей дороге.
***
– Целует ветер светлый лик Эпоны – погонщицы коней бесстрашной, – нараспев выкрикивала Луиза прерывающимся голосом. – Когда по сладким пастбищам подзвездным она несется, правя не уздой, но песней!
Дальше она не помнила ни строки, но и этого было достаточно, чтобы выразить бурлящий восторг, переполнявший ее.
– Античная поэзия?.. – Вендель с легкостью поравнялся с вырвавшейся вперед наездницей. – А ты казалась не такой уж занудой!
– Мы все не такие, какими кажемся поначалу, любезный герр Спегельраф, – улыбнулась Луиза, и улыбка далась ей на удивление легко. – Взять, к примеру, вас.
– Разве я подходящий пример? – Вендель шутливо нахмурился. – Мои поступки не расходятся со словами, а те – с мыслями.
Никогда прежде Луиза не делилась подобными рассуждениями, но этот колеблющийся горячий воздух, пахнущий растертым апельсиновым листом, твердая поступь Уны под ней – все это, казалось, делало ее другим человеком, более уверенным и свободным.
– Любая мысль, стоит ей сойти с языка, становится ложью. А о том, как со стороны выглядят наши поступки, нам и вовсе судить не дано, как невозможно повсюду носить с собой зеркало…
– …размером с крышку гроба, – подхватил брат, криво усмехаясь.
– Да, примерно так, – смутилась Луиза от мрачной фантазии Венделя.
Какое-то время они ехали молча, и молчание это было неприятным. Девушка корила себя за излишнюю открытость, которая никогда не доводила ее до добра. Наконец Вендель предложил свернуть с тропы в небольшую гранатовую рощу, скрывавшую в своей тени источник, и напоить лошадей.
Спешившись, Луиза подвела Уну к воде и отстегнула от пояса кожаный бурдюк, чтобы наполнить его выше по течению. Вода была такой холодной, что в руке заныла каждая косточка. Удивительно, как она остается такой ледяной посреди раскаленной, растрескавшейся от солнца земли Иберии.
Когда Луиза выпрямилась, то натолкнулась на испытующий взгляд голубых глаз брата, бывший холоднее воды. Девушка невольно поежилась.
– Что-то не так? – Она стала рассеянно перебирать конскую гриву, чтобы скрыть страх перед Венделем Белым Дьяволом, который не исчез, но затаился на краю ее мыслей, как стилет в узких ножнах.
– Об этом я и хочу спросить. В чем мое противоречие, о котором ты говорила?
Он сорвал с ветки еще совсем светлый гранат, разломил его пополам и поддел ногтем нежно-коралловое зернышко. Девушка задумалась, но ненадолго.
– Вендель Спегельраф был точно маленький отшельник. А теперь… Взгляни на себя – ты предводитель, твое слово – закон для мужчин, некоторые из них тебе в отцы годятся! Власть у тебя в крови, – добавила Луиза, напряженно наблюдая за его реакцией.
Старший брат скривился, выплюнул недозрелые зерна граната и швырнул плод на землю.
– Хорошо. Что насчет остальных детей судьи?
Луиза отвернулась к лоснящейся шее лошади и продолжила говорить, будто наедине с собой.
– Антуан боится людей, словно самых страшных тварей на свете…
– Ха, он прав!
– Но под действием сильной идеи он готов был править ими и заботиться о них, несмотря на страх. Кажется, он рассуждал именно так. Мне жаль его.
Вендель хмыкнул и присел у воды, чтобы умыться. Его конь уже напился вдоволь и теперь шумно дышал хозяину в шею, призывая отправляться дальше.
– Малыш Клемент. В чем его противоречие? Он ведь по-прежнему паинька?
– Его противоречие в том, что он сын, о котором могли бы мечтать отец и мать из любого сословия, но он все же недостаточно хорош для любви наших родителей. Противоречие в том, что он родился Спегельрафом, – произнесла Луиза чуть резче, чем хотела.
– А ты жестока.
– Вовсе нет, – запротестовала она, хотя в его тоне звучало одобрение.
– И в этом твое противоречие, ведь с виду ты сущая мышка, – торжествующе заключил он.
Луиза хотела было парировать, но не успела придумать достойного ответа, как Вендель снова принялся плескать в лицо пригоршни воды из ледяного источника, казалось, тотчас забыв о ее присутствии. Девушка пожала плечами и занялась упряжью.
Шерсть Уны и потник пропиталась влагой, и кобыла явно нуждалась в скребнице. Луиза погладила лошадь по точеной длинной морде и ласково попросила потерпеть до дома. Непривязанный конь Венделя бродил по рощице чуть поодаль, обрывая листья дрока.
– Отец многое потерял, – отфыркавшись, продолжил рассуждать Вендель, – потому что не разглядывал толком своих детей, когда строил планы на их счет. Готов поспорить, мы могли бы стать такими же могущественными, как Пеларатти или Колонна, не меньше!
– В конце концов и те и другие были уничтожены, – возразила Луиза, вспомнив знаменитую трагедию о мятежных временах в Борджии. Каждый образованный кантабриец знал ее наизусть, каждый театр ставил ее хотя бы единожды. – С другой стороны, – она невесело усмехнулась, – Верховный судья пренебрег мною, в точности как дон Пеларатти своими дочерьми.
– Ты зря винишь его, – неожиданно печально ответил брат, – Фердинанд натворил много дерьма, но он ни за что не причинил бы тебе вред. Нет! – Вендель тряхнул головой. – Кому угодно, но не тебе. Ведь ты была его единственным сокровищем, ради которого он отказался от нашей матери, а саму тебя спрятал в самом охраняемом месте королевства.
Луиза замерла в недоумении – слова Венделя не прозвучали издевкой. Какой-то тревожный колокольчик внутри надрывно зазвонил, умоляя прекратить этот разговор, в котором звучало слишком много неприятных недомолвок.
Тем временем в просвете между деревьев показался всадник на кирпично-рыжем коне. Еще издали, по одному только силуэту, она узнала в мужчине приближенного брата – Хорхе. Высмотрев Венделя с Луизой в гуще листьев, тот спешился и устремился к ним.
– Об одном ли и том же Фердинанде Спегельрафе мы говорим? – неловко попыталась отшутиться Лу.
– Верно, – протянул Вендель, – ты ничего не помнишь из тех событий. Но я знаю достаточно. Рассказать?
Луиза покачала головой и указала на приближающегося Хорхе, но брат отмахнулся от ее жеста и продолжил говорить. Тем временем тот кивком поприветствовал своего командира, почтительно встал за плечом и сложил руки на груди, вперив в Луизу неприязненный взгляд.
