– Сегодня, герр Андерсен, мы посвятим урок классической олонской поэзии.
Он воззрился на нее с недоумением. Юстас понимал, что подразумевает она не то, что говорит, но смысл ускользал.
– Я принесла любопытные тексты, но читать их следует вслух. Герру Спегельрафу стоит присоединиться к нашему занятию. Помнится, кто-то упоминал, что его произношение оставляет желать лучшего.
Задание от императрицы. Он мог бы и догадаться. В конце концов, ему всегда давались намеки и тайные послания, но никто до Пхе Кён не преподносил их так изысканно.
– Разумеется. Нам, как атташе, следует следить за красотой речи. Думаю, он уже проснулся и готов принять нас.
Покои герцога находились дальше по коридору, и его окна должны были выходить на фонтан, больше похожий на груду камней. В чаше фонтана плавали чуть розоватые водяные лилии. Когда слуга отворил им двери – на этот раз с изображением журавлей, – герцог стоял и глядел на неспешные потоки воды.
– Герр Спегельраф?
– Попрошу дать мне другую комнату.
– Вам не откажут, – почтительно склонилась Пхе Кён. – Но что не так с этой?
– Мне противен вид, – Он наконец удостоил их взгляда. – Где оно?
Переводчица семенящей походкой проплыла к столу и разложила на нем бумаги. На каждой было по стихотворению, выведенному каллиграфическим почерком. Но только один лист оказался с заломами, будто до этого побывал в тесном конверте.
– Ваше первое задание, – улыбнулась девушка, – прочитать стихотворение, перевести его и понять мысль, вплетенную поэтом.
Фердинанд, не колеблясь, выхватил послание императрицы из веера бумаг и погрузился в чтение пятистишья.
– Вы все запомнили? – через минуту спросила Пхе Кён.
– Да.
– Тогда позвольте.
Она забрала записку из рук герцога и, подойдя к окну, щелкнула зажигалкой. Рисовая бумага мгновенно занялась, вспыхнула и истлела, оставив на подоконнике лишь пару черных лепестков, которые тут же поднял и унес прочь теплый ветер.
– Герр Андерсен еще не освоил наш язык в достаточной мере, чтобы оценить это произведение искусства. Герр Спегельраф, будьте любезны, продекламируйте его и переведите.
Герцог, как ни странно, не противился навязанным правилам и, откашлявшись, нараспев прочитал несколько олонских фраз. Юстас вновь чувствовал себя глупо и злился, потому что не привык, чтобы загадки разжевывали и клали в рот, как ребенку. Он едва удерживался, чтобы не начать притоптывать ногой.
– Перевод оставлю вам. Я не силен в поэзии.
– Хорошо. – Пхе Кён закрыла глаза. – Но он будет дословным.
Драконам чуждо созидание, но лишь один
Об этом лжет. Он самый слабый и жадный
До сладких яблок. Как не бить хвостом?
Но если жена лисицы ему нашепчет,
Поверит он и с яблоком проглотит яд.
– Здесь также употребляется частица – йон-, что делает действие яда медленным, но мне все же хотелось хоть немного попасть в размер, – с улыбкой заключила она.
Юстас тут же достал записную книжку и короткий карандаш, чтобы внести слова-ключи. Они еще висели в воздухе, облеченные в голос Пхе Кён.
В это время герцог стоял, сложив худые руки на груди, и думал. Андерсен записал несколько идей и ассоциаций. И если с «лисьей женой» было понятно, что императрица имела в виду Агнесс Спегельраф, то он совершенно потерялся, пытаясь понять образ сладких отравленных яблок. Что это – лесть? Подкуп? Или понимать все буквально?
– Приступим к толкованию, – прервала молчание Пхе Кён.
Она как ни в чем не бывало опустилась на стул и налила едва желтый чай в чашку. Отпила и забавно сморщила нос – наверняка чай остыл и горчил.
Юстас не спешил отвечать, пока его догадки не будут к месту.
– Яблоня ведь является частью ритуала восхождения на престол, верно? – холодно уточнил герр Спегельраф.
– Все так. Ее цветы украшают тронный зал императора. Но плоды значат скорее саму его власть, а не церемонию. – Девушка улыбалась, но улыбка ее была деревянной, неестественной. – А медленный яд в этих плодах…
– Смута. Смена власти.
– Да. Старинные стихи полны подобных историй.
– Дракон – один из глав Старших Семей, это очевидно, – поспешил вставить Юстас. Ему отчаянно не хотелось, чтобы его сбрасывали со счетов. – Как и жена лисицы. Это…
– Без имен. – Герцог блеснул недобрым взглядом.
– Но который из Драконов упоминается в стихотворении? – мягко направила беседу переводчица. – Думаю, в этом главный вопрос.
– Созидание. Противоположное от разрушения. Он лжет, значит, к разрушению непричастен. У него нет личной армии?
– Свои воины есть у всех, – покачала головой Пхе Кён. – Пусть и в малом количестве. Здесь слово «созидание» можно перевести на ваш язык двумя способами. Первый – буквально, как вы и сказали. А второй…
– Строительство.
– Градостроение, – выпалил Юстас, вспомнив недавнюю встречу с сановником из Пяти Драконов. Он-то и рассказывал про причудливую форму дворца и сада. Пок Чхан Ву. У него были вислые брови и тонкие длинные усы, подхваченные по бокам золотыми зажимами.
Все переглянулись, и слова стали не нужны.
Юстас знал, что каждый из них уже вывел ту же формулу, что и он: им с герцогом предстояло убедить Пок Чхан Ву в том, что королева Кантабрии желает его восхождения на престол после смерти императора.
– У меня еще один вопрос. – Герцог привычным жестом одернул манжеты. – Боюсь, ответ на него кроется где-то в непереводимых частицах и тонкостях интонаций.
– Какой же? – певуче спросила Пхе Кён.
– Насколько медлителен тот яд?
– Однозначного ответа нет. А значит, яд будет действовать до тех пор, пока Луна не решит, что все кончено.
Юстасу подумалось, что Юэлян намеренно тянет время. В чем же причина промедления?
Но Фердинанд Спегельраф не выказал ни грана нетерпения. Похоже, он окончательно принял правила чужой игры.
– Благодарю вас, белоликая, за этот увлекательный экскурс в классическую поэзию.
Он приблизился к Пхе Кён и старомодным жестом поднес ее руку к губам. Юстас сам не ожидал, как обожжет его раздражение.
Герцог же истолковал его взгляд иначе.
– Если ты не знал, кисэн в этой стране – наиобразованнейшие женщины. Многим нашим аристократкам далеко до них, несмотря на гувернанток и учителей.
Пхе Кён слегка порозовела, то ли от похвалы, то ли от церемонного поцелуя. А Юстасу подумалось, что именно ее – умной, элегантной и хитрой – не хватало их молчаливой команде заговорщиков. И теперь все должно прийти в гармонию.
