В этот раз все, что могло пойти не так, пошло не так. Поезд шел не в ночь, а ранним утром, что осложняло отход в горы. За вагоном с серебром оставалось слишком много других, и их поклажа обещала быть тяжелой. И в довершение всего Альфонс, которому не было равных в умении быстро разделять вагоны, слег с сенной лихорадкой. За день до назначенной даты он порывался было отправиться к Косой скале вместе со всеми, но его супруга легла у порога и заявила, что он выйдет из дома, только перешагнув ее труп. Несуразицы, накладки и непреодолимые обстоятельства все скапливались, внушая Луизе суеверный ужас.
Несмотря на выбывшего Альфонса, ее роль в налете осталась неизменной: она должна была сопровождать состав с восточной стороны и палить по охране, если те будут высовываться с ружьями из дверей и окон. Никто не надеялся, что она понаделает в них достаточно дыр, а девушка и не старалась быть меткой, но даже беспорядочный огонь мог задержать охранников внутри.
Банда Белого Дьявола покинула убежище затемно. В ту ночь никто не спал, кроме разве что старейших ее членов. Сутки без сна подарили Луизе крылья, и это ощущение было сродни безумию: цвета казались яркими даже во мраке, а слух улавливал ранее не слышимые полутона. Уна, напротив, была спокойна, ей не передавалось тревожное возбуждение наездницы.
Чтобы чем-то занять руки, Луиза перепроверила снаряжение: карабин с патронажной лентой крепился к правому предплечью, туго перевязанному бинтом от кисти до локтя и выше, чтобы от отдачи не выскочил сустав. Черный стилет покоился в ножнах на бедре. При необходимости – не дайте боги! – она смогла бы легко его извлечь и обороняться лицом к лицу. Нильс преподал ей несколько уроков обращения с ножом, но девушке еще ни разу не пришлось применить усвоенное в жизни.
На Луизе были все те же штаны для верховой езды, но Доротея умело подогнала их по фигуре, чтобы нигде не болталось и не натирало. Она же сшила для Лу удивительной красоты куртку цвета ночного неба, спасавшую от зимней сырости, украсила рукава бахромой и расшила шелком. На полах куртки спереди цвели алые маки на гибких тонких стебельках, а позади… Поначалу Луиза противилась тому, чтобы Санта Муэрте в венке из роз смотрела с ее лопаток, но невестка с улыбкой заверила: «Это на удачу. Глядя тебе в спину, преследователи будут видеть только свою смерть».
Лу подтянула ремни корсажа, повязала на лицо красный платок и надвинула шляпу по самые брови. Остальные из ее отряда, что сидели в засаде за плато, вглядывались в едва белеющий горизонт. Нильс покачивался в седле, засыпая. Педро и Пепе готовились к прыжку. Инструменты для отсоединения вагонов и тормозные колодки уже были наготове. Другие проверяли абордажные крюки, позаимствованные у корсаров; грузный Фидель должен был отправиться следом на телеге, запряженной четырьмя лошадьми, чтобы погрузить добычу и умчать ее к убежищу.
Отряд Венделя был по другую сторону. Кроме прочих, с ним были его вечные подпевалы – Хорхе и Фабиан, и в их отсутствие Луиза чувствовала себя чуть увереннее.
Из рощицы донесся звонкий посвист иволги. Сигнал брата. Девушка обернулась и разглядела вдали дымный плюмаж. Поезд приближался. Алонсо ответил второй группе тем же звуком, и все затихли. Вопреки всем ожиданиям Луизы, налет был тем успешнее, чем тише: чем позднее охрана заметит нападающих, тем лучше для всех. Никаких воинственных кличей и пальбы в воздух. Таким промышляли другие банды, красуясь и получая удовольствие от кровопролития, но Белый Дьявол заработал свое прозвище не зрелищной жестокостью, а хитростью.
Вот прорисовался из рассветного полумрака указующий перст паровоза, будто призывающий к вниманию. Луиза инстинктивно пригнулась к лошадиной гриве, хотя знала, что никто не заметит их в укрытии. Когда бандиты смогли различить суставчатый хвост вагонов, Алонсо, старший в отряде, подал знак двигаться к дальнему краю плато.
Кони ступали все быстрее. Шаг – и уже видны серебристые ленты путей за камнями; рысь – поезд сравнялся с плато, еще немного, и он вырвется вперед; галоп – и они несутся следом. Ни звука, кроме мерного перестука копыт о влажную землю и литых колес.
На севере уродливым горбом тянулась к небу гора Сан-Эстебан. Говорят, этот Эстебан был бандитом, что раздавал награбленное бедным: у иберийцев свои понятия о чести и достойно прожитой жизни.
Вместе с дымом из трубы вырвался сноп золотых искр. Плохо. Это значило, что машинист решил добавить ходу и подкинул угля, чтобы на подъеме скорость осталась прежней. Другие в ее отряде тоже заметили этот знак и подстегнули лошадей. Луиза только сжала бока Уны ногами и громким шепотом умоляла ее не отставать.
Их вагон был седьмым с конца. Все это знали, все это затвердили пуще дня собственного рождения. Пепе, что есть сил погоняя лошадь, приблизился к месту соединения. С немыслимой ловкостью он вынул ноги из стремян и встал на седло, одной рукой удерживая поводья. Луиза охнула, и в тот же миг раздался выстрел. Пепе кубарем покатился вниз по еще пологому склону. Чья-то лошадь мощным скачком перемахнула через тело, едва не переломив ему хребет. Если только он был еще жив.
Девушка не успела разглядеть, откуда стреляли, но Алонсо был опытным налетчиком. Со сдавленным криком, едва различимым в нарастающем шуме колес, кто-то выпал из окна-бойницы следующего, восьмого вагона. Его мгновенно затянуло под колеса; кровь брызнула веером, обдав коней и лица тех, кто держался впереди.
Но в том вагоне наверняка скрывались еще люди, и они подали знак. Педро, не дожидаясь, пока в небе сойдутся счастливые звезды, прыгнул на вагон и по его стене пополз к креплению. Паровоз взвыл, как раненый кит.
Позади, там, куда Луиза страшилась обернуться, началась пальба. Ей стоило бы вернуться, но почему-то именно это место, эти куски черного железа не давали ей покоя. Здесь должна была решиться судьба всего налета. Она не могла повернуть назад. Там были Вендель и Нильс, и она верила в них.
Приметив, как из окон снова тянутся к отряду дула, Луиза вскинула руку с карабином и выпустила в их сторону короткую очередь. Ей стоило бы поберечь патроны, но страх неудачи оказался сильнее благоразумия. Лошадь под Луизой покрылась мылом, но девушка никак не могла пощадить ее.
Чем выше взбирался поезд по Сан-Эстебану, тем светлей становилось вокруг. Педро наконец добрался до сочленения и стальным клювом ключа взялся за штырь, вбитый между двух раскачивающихся колец. Он должен был успеть, до вершины еще далеко. Алонсо стрелял, то и дело попадая в цель: этот старик не нуждался в новомодном оружии, его пули никогда не пропадали зря. Луиза изо всех сил старалась равняться на него, чтобы не быть обузой.
Именно поэтому она ненадолго выпустила из поля зрения борьбу Педро с механизмом, а когда вновь поравнялась с ним, то не удержалась от вскрика: охранник в синей униформе душил мужчину, передавив шею его же ключом. Она услышала – не могла, не могла, но услышала – омерзительный хруст, и Педро повалился на решетчатый пол. Охранник отряхнул руки и полез на крышу вагона.
А поезд все несся к вершине, и солнце все ярче светило им в спины. Когда состав перевалит за пик, все станет бесполезно: его скорость только возрастет, тогда им будет нипочем не отделить вагоны. И жизни людей Белого Дьявола пропадут напрасно.
