Дракон растянул рот в лукавом оскале, обнажая кривые зубы, и выверенным жестом коснулся тонких усов:
– К слову, это сезон сватовства. Может, и вам присмотреться к невестам?
Юстас понимал, что Пай Вон говорит не всерьез. Ни одна из благородных олонских семей не отдаст дочь за чужеземца. Но его это совершенно не трогало. Все сказанное ранее было не более чем пустым перезвоном латунных трубок на ветру, светской болтовней.
– Благодарю вас за приглашение, Пай Вон-мо. Если королева не призовет нас ранее, мы с Фердинандом-мо посетим этот праздник красоты.
Андерсен склонился, насколько это было возможно сидя, и взял с блюда дольку яблока, нанизанную на серебряную спицу с навершием в виде пчелы. Их только принесли, а нарезали всего за минуту до подачи – грани не успели потемнеть, а сухой воздух зимних стен вмиг напитался летним духом.
Во Дворце Лотоса было нестерпимо жарко и душно. Кроме труб с горячей водой, спрятанных в стенах и под половицами, всюду были подвесные жаровни, наполненные тлеющими углями, отчего казалось, что легкие с каждым вдохом забивает песок.
– Я почти уверен, что ваша миссия продлится как минимум до следующей зимы. – Дракон спрятал кисти в широких рукавах халата. – Особенно если принять во внимание ее главную цель, не так ли?
Пхе Кён тихо вторила голосу сановника за плечом Юстаса, чтобы он не упустил ни слова, если вдруг забудет его значение. Ее тонкая фигурка в темно-синем платье почти сливалась с фоном, только лицо молочно светилось в оранжевом угольном полумраке комнаты.
Ему стало не по себе. Юстас знал, что этот визит стоило бы нанести совместно с герцогом. Но приглашение поступило слишком внезапно, когда Фердинанд Спегельраф уже распланировал день и дал обещание посетить представление столичного театра в компании с вдовой Кин, сестрой одного из Драконов. Дальше отклонять ее приглашения, больше похожие на навязчивое ухаживание, было бы непристойно.
Андерсен понимал, к чему клонит глава семьи Пай – в их прошлые встречи он делал вид, что наживка, приготовленная Юэлян, его не интересует. Теперь же старый болван заглотил ее вместе с крючком и надеется занять императорский трон. Теперь ему мало собственных земель, мало поста министра Даров Земли, он хочет большего до такой степени, что нынешняя жизнь в роскоши и излишествах кажется ему жалкой. Все они одинаковы, когда получают надежду на большую власть, и завистливы, как девицы до чужих платьев.
– Со своей стороны я всячески поспособствую вашему долгому пребыванию в стране.
– Как и я, Пай Вон-мун. – Юстас приложил ладонь к груди, усердно изображая раболепие. – Простите, кажется, я оговорился. Олонский язык для меня все еще большая загадка.
Дракон скрипуче рассмеялся, довольный намеренной оговоркой Андерсена, приставившего к его имени императорское обращение. Как же легко обрадовать человека. Пай Вон уже казался Юстасу законченным и неизлечимым глупцом. Хотя как мог он, никогда не вкушавший истинной власти, не наделенный громким именем, незначительный, хоть немного понимать, что испытывал высокопоставленный олонец, получивший шанс забраться по золотой лестнице еще выше, на самую вершину.
Юстас не желал власти: он желал сподвигать, провоцировать и наблюдать. И ему это вполне удавалось.
– Я слышал, – чуть склонил голову Андерсен, принимая из рук служанки пиалу с зеленым чаем, – вы собираетесь навестить земли семьи Кин.
– Был такой план. В следующем месяце. – Пай Вон слегка подался вперед, раскосые, будто подернутые ржавчиной, глаза еще больше сузились, но более ничем не выдал охватившего его волнения. – Вам известно нечто, что следовало бы знать мне?
Юстас медлил. Достойный ученик своего наставника.
– Пока сложно судить. Я, как посланник Кантабрии, просто обязан оберегать потенциальных союзников от возможных… конфликтов? – Последнее слово от обратил к Пхе Кён, будто уточняя его значение. – К тому же я не хочу плодить пустых слухов…
– Значит, что-то все же есть!
Юстас склонил голову и покачал ей, проворачивая фарфор в пальцах. По внутренним стенкам пиалы плясали выведенные тончайшей кистью цапли.
– Пай Вон-мо, я не хочу обращать древние семьи друг против друга. Меня несколько нервируют попытки представителей их семейства сблизиться со Спегельрафом-мо. Они могли проведать о ваших перспективах и возжелать присвоить положенное вам себе, – Андерсен говорил медленно, будто на ходу анализируя события и тут же озвучивая выводы.
Он понимал, какой яд льет его патрон в напудренное ухо вдовы Кин прямо сейчас, в эту самую минуту.
– На вашем месте, если уж визит в их дворец неизбежен…
– …неизбежен, – тусклым эхом откликнулся сановник.
– Я бы взял с собой утроенную охрану. На всякий случай.
Остаток вечера Пай Вон был в смятении, и визит пришлось прервать, чтобы дать ему возможность самостоятельно обдумать предстоящие шаги против других Драконов.
Пасть одного кусает за хвост последующего, и так по кругу, чешуйчатым телам суждено стать ободом в колеснице, что измельчит их кости в прах. А они и не заметят, пытаясь разорвать друг друга на части, – примерно так звучал перевод последнего из посланий Юэлян. Андерсен не был силен в поэзии, да и не стремился к этому.
Спустя неделю пришла весть о двух десятках воинов дома Пай, отравившихся газом в отведенном для них доме на его землях. Трагическая случайность, ничего более.
***
По настоянию Пхе Кён он отрастил волосы. Теперь их концы доходили до выпирающего позвонка у основания шеи. Юстас зачесывал их назад и скреплял бронзовым зажимом на затылке.
Кён говорила, что знатным олонцам сложно воспринимать всерьез человека, стриженого, как опасающийся паразитов голодранец.
Вначале он посчитал подобную условность смехотворной, но вскоре привык и даже ловил себя на мысли, что новая прическа его красит. Еще более приятной мыслью было, что такой его вид нравится – мог бы понравиться – переводчице.
Фердинанд же оставался верным себе. Его извиняли и почтенный возраст, и предыдущий опыт при императорском дворе, пусть и долгие тридцать лет назад. В отличие от Юстаса, он не носил принесенных в дар роскошных халатов, гладко брился и продолжал пить кофе.
Им редко позволяли оставаться втроем без присмотра. Юстас постоянно ощущал на себе чужие взгляды, едва ли не видел, как по-звериному напрягаются уши слуг, ловя каждое слово. Беседы казались ему танцем на плитах древнего храма среди ловушек. И тем не менее он был почти счастлив.
В один из редких вечеров, когда им удалось встретиться в библиотеке без свидетелей – только он, герцог и Пхе Кён, – она вполголоса передала им, что последним из Драконов, которого следовало соблазнить троном, был министр Изящных Наслаждений. Название его сферы власти заставила Юстаса натянуто хмыкнуть. Как двусмысленно.
– Он ведает искусством, науками и обучением элитной прислуги. Вроде меня. – Взгляд Пхе Кён казался отсутствующим, но Андерсен заметил, как она поджала губы. Но, как оказалось позднее, неверно истолковал ее жест. – Есть чудесная поэма золотого века…
