– Я подумала, что нельзя завершить подобный вечер лучше, чем чаем. – Она потеснила его в проеме и вошла.
Юстас мигом заставил себя проглотить все возражения. Еще не хватало повторно обидеть девушку.
Вместо этого он с немалым удовольствием произнес привычное:
– Что ты выбрала сегодня?
– Это секрет.
Выученные движения словесного танца приглушили разросшееся между ними непонимание.
– Хочешь, чтобы я угадал?
– Хочу, – кокетливо отозвалась она. – И неважно, сколько отнимут у тебя размышления.
«Уж лучше думать о чае, чем о неотвратимом», – промелькнуло в мыслях Юстаса.
Напиток горчил и одновременно отдавал сладковатой корой, слегка вязал язык, но в целом облегчил, расслабил липкую паутину, теснящую внутренности. Силы будто вернулись к нему.
В тот же час он применил их самым приятным для обоих образом.
***
Фестиваль цветения традиционно длился две недели, в то время как яблони расцветали в полную мощь. После начиналось размеренное течение лета, наполненное семейными приемами в родовых поместьях, где под строгим надзором матрон и нянек юноши ухаживали за девушками, с родителями которых был заключен предварительный договор. Осень, как правило, была сезоном свадеб, и многим семьям хотелось успеть провести церемонию в месяц листопада и быть запечатленными на первых портретах в окружении рдеющих деревьев – единственный шанс облачиться в запретное золото.
На третий день фестиваля двор почти полным составом отправился на прогулку по яблоневым садам. Герцог остался во дворце, сославшись на дурное самочувствие.
Хонойские сады действительно были прекрасны: стройные деревца росли не армейскими шеренгами, а так, будто сама природа разбросала семена и яблони проросли там, где им хотелось. Выверенная иллюзия, достойная называться искусством.
Нежная весенняя трава застенчиво обрамляла прогулочные дорожки, рассчитанные точно на двоих человек. Юстас предпочел бы созерцать безмятежную красоту садов в компании Пхе Кён, но неожиданно к нему решил присоединиться молодой Рен Пон, новый Дракон Изящных Наслаждений.
Под сень деревьев они вошли втроем: Андерсен и Рен Пон рядом и Пхе Кён чуть позади. То тут, то там среди стволов мелькали нежно-розовые, зеленые и пестрые одеяния придворных. В отличие от своего предшественника, Рен Пон носил костюм, скорее подходящий землевладельцу из феодов, чем олонскому министру и аристократу. Из чего Юстас сделал вывод, что ранее тот жил в одной из западных провинций ближе к границе.
Дракон все не решался заговорить о том, что заставило его искать общества Юстаса. Он разглагольствовал о баснословных затратах казны на все этапы празднества, жаловался на нерадивых танцовщиц и жадных поставщиков, причитал о никем не замеченных накладках и бахвалился собственной смекалкой. Юстас понимал, что ему не хватало поддержки и признания, но чувствовал, что за этой тирадой последует нечто важное. Ждать пришлось долго. Выговорившись – а говорил Рен Пон очень быстро и сбивчиво, отчего у Андерсена даже голова заболела, – Дракон перевел дух, прекратил наконец яростно жестикулировать, спрятал суетливые руки в карманы пиджака и опасливо заглянул в лицо собеседника.
– К чему я все это… Меня не готовили к высокой должности. После свадьбы мы с супругой только пару раз являлись на поклон Его Императорскому величеству. Но теперь придется наверстывать, учиться на ходу.
Юстас понимающе осклабился. Сановник выглядел жалко и совсем неподобающе, а если прислушаться к манере речи, то и вовсе казался неотесанным деревенщиной. Ни дать ни взять мелкий лавочник. Его сожрут с потрохами, если останется кому.
– На днях я узнал – поймите правильно, совсем случайно, – что в день смерти дяди вы наносили ему визит. Более того, вы присутствовали в комнате, когда туда проник убийца. – Он пожевал оттопыренную нижнюю губу над жидкой черной бороденкой. – Вы видели его смерть.
Это был один из самых вероятных вариантов развития беседы, а потому Юстас был к нему готов.
– Ужасно. В жизни не видел ничего более жестокого…
– Вам нет нужды выражать соболезнования, я уже слышал множество их, и все были пустыми. Я клоню вовсе не туда. Кроме того, что вы были в покоях Рен Ву, я слышал также и другое. Что вы приходили к нему с неким… деловым предложением. И поскольку теперь эту должность занимает ваш покорный слуга, – тут он прикоснулся к груди и чуть склонился, – вы можете повторить ваше предложение мне. Кто знает, может, все сложилось наилучшим образом и мы найдем общий язык там, где мой родственник не проявил бы нужного понимания?
Юстасу пришлось признать – Рен Пон не был так уж прост. Ему быстро удалось перехватить сеть осведомителей и начать вызнавать информацию. Что ж, если он переживет этот злосчастный фестиваль, возможно, у него есть шанс.
Но и такой поворот беседы не застал его врасплох.
– Боюсь, то предложение на данный момент потеряло силу. Кантабрия переживает непростой период, и от идеи возобновить олонскую ярмарку в Хестенбурге пришлось отказаться до следующей осени. Внутренние противоречия, можете себе представить, борьба с организованной преступностью. – Все это Андерсен знал из газет, которые не забывал выписывать герцог через феоды. – Так что, пока ситуация вновь не станет стабильной, мысль о таком масштабном посольстве можно отложить на потом.
Рен Пон слушал его внимательно, время от времени раздосадованно цокая языком.
– Андерсен-мо, вы ошибаетесь. Именно сейчас и стоит обсуждать события следующей осени, чтобы заранее подготовиться. Напротив, весьма неразумно было бы полагать, что вы сможете организовать все за каких-то полгода!
И он вновь пустился в долгие рассуждения о том, как много всего нужно подготовить к поездке в Кантабрию. Юстас позволил себе слушать слово через два, время от времени отзываясь общими фразами.
По крайней мере новому Дракону не удалось докопаться до опасных глубин. Это хоть и немного, но успокаивало. И никто не говорил им, что нужно пытаться завербовать еще одну беззубую рептилию.
Фестиваль тем временем набирал и набирал обороты. На смену балам пришли военные парады. Демонстрация чистой силы, так жестоко неуместная посреди цветущего царства покоя.
Ими руководил Ли Мин Тен, сын императора, главнокомандующий армией Оолонга. Вымуштрованная до автоматизма пехота, элитная кавалерия, новейшие достижения артиллерийской инженерии и летающие громады. Все это прошло перед глазами Юстаса, и он не смог удержаться от мыслей о том, как эти сапоги, копыта и колеса пройдутся по кантабрийским дорогам, вспашут поля, разотрут в порошок чьи-то кости. О, он не хотел бы очутиться там, когда все начнется.
Но, по плану герцога, война должна была быть молниеносной: несколькими точными ударами свергнуть власть и установить господство Юэлян и ее наместника Спегельрафа. Они вернутся позже, когда все уже свершится. Смотреть на издержки истории не так необходимо. Тем не менее Юстас не чувствовал ни малейшей уверенности в том, что все пройдет по плану, и каждая малодушная мысль была лишь попыткой защитить сознание от назойливых фантазий о льющейся крови, развороченных внутренностях, дыме сожженных деревень.
