Слова мужика лишь подтвердили мои догадки. Да и неудобно держать на прицеле безоружного человека, который умеет улыбаться так открыто и душевно. В руках у него ничего нет, если же что-то за спиной спрятал, так пока доставать будет, я всяко быстрее успею выстрелить.
– Почти убедил, – хмыкнул я, опуская свой АШ-12. – Хотя странно. Тут несколько часов назад отряд конкретных отморозков проходил, и как-то удивительно, что ты после этого жив-здоров.
– Это которые в хитрых таких бронекостюмах? – поднял густые брови Пекарь. – Были такие. Может они и отморозки, но меня не тронули. Поговорил я с ними, так их командир даже своим хабаром со мной поделился, припасов оставил. Добрейшей души человек… ой!
Внезапно глаза Пекаря округлились от ужаса. Он открыл было рот, но слова застряли у него в горле. Всё, что он смог сделать, это ткнуть пальцем, указывая мне за спину.
Я резко развернулся…
И увидел.
В нескольких шагах от меня стояло кошмарное чудовище, которое я встречал в Центральной вселенной Розы миров. И, признаться, ничего ужаснее на свете я не видел. Огромные челюсти твари с кошмарными зубами напоминали медвежий капкан с крохотными глазами. Из гигантского волчьего тела с переразвитой мускулатурой вылезали еще три пары лап, расположенных по бокам и напоминающих гибкие человеческие руки с длиннющими загнутыми когтями. Причем над каждой лапой располагался большой, внимательный глаз с вертикальным зрачком, напоминающим огонек свечи. И в дополнение ко всему этому кошмару о десяти конечностях прилагался хвост – длинный, гибкий, словно хлыст, оканчивающийся костяным шипом, вокруг которого хищно шевелились осминожьи щупальца с присосками…
Тварь мерзко щерилась своей жуткой пастью, из которой на землю тягуче капала зеленая слюна. По гибкому телу, бугрясь, перекатывались мускулы, и было ясно, что мантикора просто красуется перед тем, как нанести один-единственный удар, наслаждаясь страхом жертвы, парализованной от ужаса.
«Перешла… Как тот жук-медведь из мира Кремля… Из Центрального мира сюда перепрыгнула, тварь… И нашла меня… Ее роду есть за что мне отомстить».
Мысли бились в моей голове словно мухи, попавшие в липкую сеть. Но в то же время я осознавал – как бы ни была ужасна тварь, вылезшая из иной вселенной, я все равно остаюсь сталкером. Меченосцем, предназначение которого уничтожать нечисть во всех вселенных Розы миров. И я выполню свое предназначение!
Ствол моего АШ-12 уже смотрел прямо в пасть мантикоре, и я понимал, что это шанс. Единственный. Что через мгновение чудовище прекратит красоваться и прыгнет на свою законную добычу, которую так долго выслеживало, и наконец отыскало. При этом оно не хотело простого убийства. Мантикоре нужен был бой, нужно было, чтобы я успел выстрелить, и тогда она разорвет меня с явным ощущением превосходства сильного над слабым. Я прям чувствовал, как она желает этой битвы, как жаждет моего выстрела…
И я выстрелил.
Короткой очередью.
Но не в мантикору, а, развернувшись на сто восемьдесят градусов, в добродушного Пекаря, так своевременно предупредившего меня об опасности.
Выстрелил – и упал на живот. Не потому, что мозг дал команду, вовсе нет. Просто и стрелял я, и падал исключительно благодаря двум факторам: чуйке и рефлексам. Это я потом обдумаю то, что произошло за эти две секунды. Если, конечно, мои мозги не расплывутся сейчас по стене пекарни, идеальной, без единого пятнышка…
Не расплылись.
Очередь простучала над моей головой, выбив крошку из кирпичей, которая обильно сыпанула мне за шиворот. А потом сзади меня раздалось очень женское:
– Ой!
– Вот тебе и «ой», – сказал я, поднимаясь на ноги. Потому, что уже можно. Закончилось все. Правда, сам Пекарь словно испарился, но это и фиг с ним. Нет твари, значит, нет и опасности. По крайней мере, теперь-то мы точно знаем, в кого надо стрелять на самом деле.
Кстати, в очередной раз моя чуйка и рефлексы оказались мудрее мозгов, которые запросто может запудрить сильный псионик. Хотя, если честно, я сам не знаю, как так получается, что мозги планируют сделать одно, а тело совершает абсолютно иное.
Наверно, это как с писательством. Пришла мысль, садишься, открываешь свой старый, чиненый-перечиненый тормозной КПК, и пока он грузится, точно знаешь то, что сейчас напишешь. Но проходит полминуты, и твои пальцы выбивают на выдвижной клавиатуре карманного компьютера совершенно иное. И вот этой необъяснимой интуитивной составляющей моего «я» лично я доверяю больше, чем мозгам. Потому, что без нее я б и писателем не был, и погиб бы давно в Зоне в одной из ситуаций, подобных той, что произошла сейчас.
– Я ж тебя чуть не пристрелила!
Глаза Насти были огромные, и по-настоящему испуганные. Вот уж не думал, что кио может вести себя как настоящая, живая, конкретно накосячившая девчонка. То есть, делать глаза как у кота из известного мультика, при виде которых любой мужик готов простить всё – и то, что было, и то, что будет. Неудивительно, что Фыф в нее влюбился по самые ушные отверстия.
– Ну не пристрелила же, – сказал я, отсоединяя магазин и вгоняя в него недостающие патроны, выуженные из кармана. – Интересно, что ты увидела.
– Нео. Огромного, словно гора. Целящегося в меня из «Мухи».
– Для нео это слишком сложное оружие, не находишь?
– Сейчас-то я понимаю, – вздохнула Настя. – А тогда чисто на рефлексах выстрелила. Но как ты-то понял, что этот Пекарь не человек?
Я пожал плечами.
– Да фиг его знает, если честно. Пойдем лучше посмотрим, что это за мутант такой интересный нам извилины запудрить пытался.
Тут я слегка слукавил. Не пытался, а запудрил мастерски.
Мир вокруг изменился кардинально. Позитивная опушка заросла обычной серой травой Зоны, разве что чуть более высокой чем обычно. Неудивительно. Было ей чем питаться, причем в избытке.
По всей поляне вокруг пекарни были разбросаны кости с остатками почерневшего мяса на них, обрывки гнилой кожи, драные, окровавленные лохмотья, когда-то бывшие одеждой…
И черепа.
Преимущественно человеческие, но я разглядел среди них черепушку кабана-подростка, а также полусгнившую башку ктулху, с которой были срезаны щупальца. Ишь ты, какой разборчивый мутант, шарит в деликатесах! Излишне было говорить, что воняло на той опушке как на свежеразрытом кладбище. Причем пока мы были под воздействием псионика, тошнотворный запах не чувствовался. Реально сильный мозгоклюй. Не каждый из них может взять под контроль все пять чувств жертвы. Этот – смог. Только ошибся маленько, не учел моего шестого.
Мы перешагнули порог пекарни, и тут даже я, привыкший ко всякой вони, невольно поморщился. Топор можно было вешать на трупные миазмы, перемешанные с ароматами дерьма, которые царили в довольно просторном помещении. Мутанта совершенно не заботило санитарное состояние его жилища, в котором он и гадил, и жрал. А объедки этот разленившийся урод, похоже, выкидывал за дверь лишь тогда, когда в пекарне было уже невозможно ходить не споткнувшись, или не напоровшись пяткой на обломок чьего-нибудь ребра.
