Однако только его отряд нес копья с каменными наконечниками и мешки с галетами, да еще и обут был в сандалии из кожи свиней. Они подвязали свои робы поясами, на которых висели ножи, топорики и трут в провощенных мешочках, сделанных из свечей, которые он выменял. Каладин даже начал учить их стрелять из пращи.
Наверное, человек не должен был показывать им все эти вещи. Но осознание спорности своего поведения не мешало ему ощутить гордость, когда он вместе с ними вошел в город.
Улицы наводнили толпы паршунов. Откуда они все пришли? В этом войске было по меньшей мере сорок-пятьдесят тысяч. Кэл знал, что большинство людей игнорировали паршунов… да и сам он поступал так же. Но всегда в глубине души считал, что их не так уж много. Каждый светлоглазый высокого ранга владел горсткой. И большинство караванщиков. И да, они были даже у менее обеспеченных семей в больших и малых городах. И еще имелись докеры, шахтеры, водоносы и носильщики, в которых была нужда на больших стройках…
– Удивительно, – пробормотал Сах, который шел рядом с Каладином, посадив дочь на плечо, чтобы ей было лучше видно. Она крепко держала одну из его деревянных карт, как другой ребенок мог бы держать любимую тряпичную куклу.
– Что удивительно? – спросил Каладин.
– У нас есть собственный город, – прошептал паршун. – Пока я был рабом и едва соображал, я все равно продолжал мечтать. Я пытался представить себе, каково иметь собственный дом, собственную жизнь. И вот оно.
Паршуны, очевидно, вселились в дома, стоявшие вдоль здешних улиц. Рынками тоже управляли они? Это вызывало тревожный вопрос. Где все люди? Отряд Хен углублялся в город, по-прежнему возглавляемый невидимым спреном. Каладин подмечал признаки беды. Сломанные окна. Двери, которые больше не закрывались. Кое-что было связано с Бурей бурь, но он миновал пару дверей, которые явно взломали топорами.
Мародерство. И впереди стояла внутренняя стена. Это было хорошее фортификационное сооружение, расположенное прямо посреди города. Наверное, оно отмечало первоначальную границу города, какой ее видел некий оптимистичный архитектор.
Здесь наконец Каладин обнаружил свидетельства сражения, которые ожидал увидеть во время своего первого путешествия в Алеткар. Ворота во внутренний город лежали сломанные. Сторожку сожгли, и наконечники стрел все еще торчали кое-где из деревянных балок. Это был завоеванный город.
Но куда делись люди? Надо ли ему искать тюремный лагерь или кучи обгорелых костей? Эта мысль вызвала у него тошноту.
– Выходит, в этом все дело? – поинтересовался Каладин, пока они шли по широкой улице внутреннего города. – Сах, ты хочешь этого? Завоевать королевство? Уничтожить человечество?
– Буря, я не знаю, – ответил паршун. – Но я не могу снова сделаться рабом. Я не позволю им взять Вай и посадить в тюрьму. Ты бы стал их защищать после того, что с тобой сделали?
– Это мой народ.
– Это не оправдание. Если один из ваших людей убьет другого, разве вы не посадите его в тюрьму? Каково справедливое наказание за порабощение моей расы?
Сил пролетела мимо, лицо ее выглядывало из мерцающего облачка тумана. Она поймала его взгляд, затем метнулась к подоконнику и устроилась там, приняв форму камешка.
– Я… – начал Каладин. – Я не знаю. Но война на уничтожение не может быть ответом.
– Можешь сражаться на нашей стороне. Это ведь не должно стать битвой людей и паршунов. Все может быть куда благороднее. Угнетенные против угнетателей.
Когда они проходили мимо того места, где ждала Сил, Каладин провел рукой по стене. Сил, как они уже не раз делали, шмыгнула в рукав его куртки. Он ощутил ее – как будто порыв ветра прошелся вдоль рукава, выскочил из-за воротника и взъерошил волосы. Они решили, что среди длинных прядей она достаточно хорошо скрыта от посторонних глаз.
– Каладин, этих желто-белых спренов тут полным-полно, – прошептала она. – Носятся в воздухе, пляшут между домами.
– Есть признаки людей? – шепотом спросил он.
– На востоке. Втиснуты в какие-то казармы и старые жилища паршунов. Другие в больших загонах, их охраняют. Каладин… сегодня будет еще одна Великая буря.
– Когда?
– Ну… скоро. Я еще не научилась угадывать как следует. Сомневаюсь, что ее кто-то ожидает. Все перепуталось, на схемы положиться нельзя, пока люди не составят новые.
Каладин тихонько зашипел сквозь зубы.
Его команда приблизилась к большой группе паршунов. Судя по всему, это было что-то вроде приемного пункта для новичков. В самом деле, компанию Хен в сотню паршунов отправили в конец одной из очередей и велели ждать.
Вдоль очереди шел паршун в полной панцирной броне – как у паршенди – и с доской для письма. Сил спряталась глубже в волосы Каладина, когда этот паршенди подошел к группе Хен.
– Из каких вы городов, рабочих лагерей или армий? – У него был странно музыкальный голос, похожий на голоса паршенди, которые Каладин слышал на Расколотых равнинах. Кое у кого в группе Хен звучали похоже, но не так выраженно.
Писец-паршун записал города, которые ему назвала Хен, а потом заметил их копья.
– А вы не теряли времени зря. Я вас порекомендую для особого обучения. Пленника отправьте в загоны; я тут запишу, как он выглядит, и, когда устроитесь, сможете его приставить к работе.
– Он… Он не пленник. – Хен посмотрела на Каладина. Она как будто выдавливала из себя слова. – Он был рабом людей, как мы. Теперь хочет присоединиться к нам и сражаться.
Писец уставился в пустоту перед собой.
– Йиксли вступилась за тебя, – шепотом объяснил Каладину Сах. – Похоже, ты произвел на нее впечатление.
– Ну… – сказал писец. – Это уже случалось, но вам надо будет получить разрешение от кого-то из Сплавленных, чтобы отметить его как свободного.
– От кого? – переспросила Хен.
Паршун с доской для письма указал налево от себя. Каладину и еще нескольким пришлось выйти из строя, чтобы увидеть высокую паршунью с длинными волосами. Пластинки панциря покрывали еще щеки, скулы и уходили в волосы. Кожу на руках испещряли выпуклости, как будто панцирь был и под ней. Глаза незнакомки светились красным.
У Каладина перехватило дыхание. Мостовики описывали ему этих существ – странных паршенди, с которыми они сражались во время рывка к центру Расколотых равнин. Существа, призвавшие Бурю бурь.
Она уставилась прямо на Каладина. В ее красном взгляде было что-то жестокое.
Каладин услышал гром вдалеке. Вокруг него многие паршуны повернулись на звук и забормотали. Великая буря.
В тот же момент Каладин принял решение. Он оставался с Сахом и прочими столько, сколько осмеливался. Он узнал все, что мог. Буря давала ему шанс.
«Пора уходить».
Высокое, опасное существо с красными глазами – Сплавленная, как они ее назвали, – направилась к группе Хен. Каладин понятия не имел, узнала ли она в нем Сияющего, но у него не было желания ждать, пока она подойдет. Старые инстинкты раба уже определили самый легкий путь к свободе.
