На среднем посту искали людей для повседневных нужд: таскать воду, прибираться, готовить. Последний оказался самым интересным для Моаша. Здесь направляли на тяжелые работы.
Там он задержался, слушая, как паршун вызывает добровольцев, согласных таскать фургоны с припасами, когда армия выступит в поход. Судя по всему, для того, что надвигалось, не хватало чуллов, чтобы передвигать фургоны.
Никто не поднял руки. Работа ужасная, не говоря уже о том, что она означала отправку на войну.
«На эту работу придется отправлять насильно, – подумал Моаш. – Может, соберут несколько светлоглазых и заставят их тащиться по камням, словно тягловых животных». Он бы хотел такое увидеть.
У последнего поста Моаш заметил группу людей с длинными посохами. Крепкие ботинки, мехи с водой в чехлах, прикрепленных к бедру, и походный набор, пришитый к штанам с другой стороны. Он по собственному опыту знал, что туда входит. Миска, ложка, кружка, нитка с иглой, заплатки, а также кремень и трут.
Караванщики. Длинные посохи предназначались для того, чтобы подгонять чуллов. Моаш так одевался много лет в караванах, с которыми работал, хотя там вместо чуллов фургоны тянули паршуны. Они двигались быстрее.
– Эй, – окликнул он, приблизившись к караванщикам. – А Гафф все еще здесь?
– Гафф? – переспросил один. – Старый колесный мастер? Ростом в полтростинки? Любит сквернословить?
– Он самый.
– Кажется, он там. – Молодой караванщик указал посохом. – В палатках. Но там, друг, работы нет.
– Панцирные башки собираются в поход. – Моаш указал большим пальцем себе за спину. – Им понадобятся караванщики.
– Места заняты, – возразил другой мужчина. – За эту работу дрались. Все остальные будут тянуть фургоны. Не привлекай слишком много внимания, а не то на тебя наденут упряжь. Помяни мое слово.
Они дружелюбно улыбнулись Моашу, и он ответил им старым приветствием караванщиков – оно походило на грубый жест, с которым все прочие его путали, – а потом пошел в указанном направлении. Все как обычно. Караванщики были большой семьей – и по-семейному часто скандалили друг с другом из-за пустяков.
«Палатки» на самом деле представляли собой пространство, огороженное тканью, что тянулась от стены до шестов, воткнутых в каменные ведра, чтобы не переворачивались. В своеобразном туннеле из ткани кашляло и шмыгало носом множество стариков. Вокруг царил полумрак, и лишь время от времени сфера-осколок на перевернутом ящике давала свет.
Моаш разыскал караванщиков по акценту. Он спросил про Гаффа – он его когда-то знал, – и ему разрешили пройти дальше по сумеречному лабиринту. В конце концов Моаш нашел старину Гаффа. Тот сидел посреди коридора, как будто сторож, не дающий людям пройти дальше. Он шлифовал кусок дерева – судя по виду, ось.
Когда Моаш приблизился, колесный мастер уставился на него с прищуром.
– Моаш? – удивился он. – Да ладно? Какой шквальной бурей тебя сюда принесло?
– Ты не поверишь, если я расскажу, – проговорил Моаш, присаживаясь на корточки рядом со стариком.
– Ты был с караваном Джема, – вспомнил Гафф. – Вы ушли на Расколотые равнины; я думал, ты погиб. И тусклого осколка не поставил бы на твое возвращение.
– Достаточно мудрая ставка. – Моаш подался вперед, держа руки на коленях. В этом туннеле шум людей снаружи казался далеким, хотя их разделяла всего лишь ткань.
– Парень, почему ты здесь? – спросил Гафф. – Чего хочешь?
– Я просто хочу стать тем, кем был.
– В этом столько же смысла, сколько в шквальном Буреотце, играющем на флейте. Но ты не первый, кто отправился на эти Равнины и вернулся не в себе. Совсем не первый. Это, шквал бы побрал Буреотца, шквальная правда.
– Меня пытались сломать. Клянусь Преисподней, и меня сломали. Но потом он меня собрал и сделал новым человеком. – Моаш помедлил. – А я от всего отказался.
– Ну да, ну да.
– Я всегда так делаю, – прошептал Моаш. – Гафф, почему мы так часто получаем что-то ценное, а потом вдруг начинаем это ненавидеть? Как будто своей чистотой оно напоминает, как мало мы его заслуживаем. Копье было в моих руках, и я проткнул им самого себя…
– Копье? – перебил Гафф. – Парень, так ты солдат, шквал тебя побери?
Моаш вздрогнул, посмотрел на него, а потом встал во весь рост и продемонстрировал свою форменную куртку без нашивки.
Гафф прищурился во тьме:
– Идем со мной.
Старый колесный мастер с трудом поднялся и положил свою деревяшку на табурет. Он повел Моаша, ковыляя, дальше по туннелю из ткани, и они вошли в огороженное пространство в дальнем углу бункера, которое больше походило на комнату. Здесь на поставленных рядом стульях сидели где-то с дюжину людей и вели разговор вполголоса.
Когда Гафф вошел, мужчина у двери схватил его за руку:
– Гафф? Ты должен быть на страже, дурень.
– Я на страже, шквальный ты засранец, – возмутился Гафф, выдергивая руку. – Светлость хотел узнать, не обнаружили ли мы солдат. Ну так вот, я обнаружил шквального солдата, так что иди ты в бурю.
Охранник обратил внимание на Моаша, потом его взгляд метнулся к плечу куртки.
– Дезертир?
Моаш кивнул. Это было правдой более чем в одном смысле.
– Что там еще? – Один из говоривших, высокий мужчина, встал. Что-то в его облике, лысой голове и покрое одежды…
– Дезертир, светлорд, – доложил охранник.
– С Расколотых равнин, – прибавил Гафф.
«Светлорд Паладар, – понял Моаш. – Родственник Вамы. Регент – человек, славившийся своей суровостью. В прошлом он едва не сравнял город с землей, изгнав многих темноглазых, у которых было право путешествовать. Ни один караван не проходил без того, чтобы кто-то не пожаловался на жадность и взяточничество Паладара».
– С Расколотых равнин, говоришь? – повторил Паладар. – Отлично. Расскажи-ка мне, дезертир, какие новости от великих князей? Они знают о моем бедственном положении? Могу я вскоре ожидать помощи?
«Они поставили его во главе», – осознал Моаш, заметив и других светлоглазых. Все были хорошо одеты – не в шелка, разумеется, но в аккуратно пошитую униформу. Отличные ботинки. В задней части этой комнаты имелось достаточно много провизии, в то время как остальные снаружи вынуждены браться за любую тяжелую работу.
У него родилась надежда… Но, разумеется, это глупо. Прибытие Приносящих пустоту не положило конец правлению светлоглазых; те несколько, которых Моаш увидел снаружи, были всего лишь жертвами. Темноглазые лизоблюды на периферии это подтверждали. Солдаты, охранники, несколько избранных купцов.
Чтоб они все провалились в Преисподнюю! Им дали шанс избавиться от светлоглазых, а они лишь с удвоенной силой стали выслуживаться! В тот момент в окружении ничтожеств, принадлежавших к тому же племени, что и он сам, Моаша озарило.
