– Нет ничего плохого в том, чтобы быть в команде поддержки.
– Прости, сержант, но шло бы все в бурю! Знаешь, как долго я ждал, чтобы взять в руки копье? – Скар дотянулся до оружия, лежавшего рядом с его ранцем, и положил поперек колен. – Я с ним хорош. Я могу сражаться. Только вот…
Лопен покинул потолок, перевернулся ногами вниз и изящно спланировал на пол. Он рассмеялся, когда Бисиг, в свою очередь, попытался взлететь к потолку и врезался в него головой. Бисиг вскочил на ноги и смущенно посмотрел на них сверху. Но разве у него был повод смущаться? Он же стоял на потоке!
– Ты раньше служил в армии, – предположил Тефт.
– Нет, но не потому, что недостаточно пытался. Слышал про «черных шапок»?
– Личная гвардия Аладара.
– Скажем так, их не впечатлило мое заявление.
«Да, мы принимаем темноглазых. Но не недомерков».
Тефт хмыкнул, жуя чуту.
– Они добавили, что могут передумать, если я добуду снаряжение, – продолжил Скар. – Знаешь, сколько стоит броня? Я был глупцом-камнеломом, мечтавшим о боевой славе.
Раньше они не говорили о своем прошлом. Теперь все иначе, хотя Скар не смог бы определить, когда это началось. Слова лились из него, как часть очищения души, пока он становился кем-то более значимым.
Тефт пристрастился ко мху. Дрехи поднял руку на офицера. Эта поймали, когда они с братом собирались дезертировать. Даже простак Хоббер умудрился поучаствовать в пьяной драке. Зная Хоббера, он, скорее всего, поддался общему настроению взвода, но в итоге убил человека.
– Думается, – пробормотал Тефт, – наш великий и могучий предводитель мог бы уже сюда добраться. Клянусь, Каладин своим поведением с каждым днем все больше смахивает на светлоглазого.
– Смотри, чтобы он не услышал, – заметил Скар.
– Буду говорить что хочу, – огрызнулся Тефт. – Если этот парень не придет, может, мне стоит уйти. У меня есть дела.
Скар нерешительно взглянул на Тефта.
– Да я не об этом! – зарычал тот. – Я уже много дней не прикасался к зелью. Можно подумать, никто из вас никогда не пьянствовал ночь напролет!
– Тефт, я ни слова не сказал.
– Зная, через что мы прошли, было бы безумием думать, что нам не понадобится какая-нибудь поддержка, чтобы проживать день за днем. Проблема – не мох. Проблема в том, что весь шквальный мир сходит с ума. Вот в чем дело-то.
– Ты прав.
Тефт посмотрел на Скара, а потом вперил взгляд в свою свернутую чуту:
– Ну так… как давно парни знали? Кто-то из них…
– Недавно, – быстро проговорил Скар. – Никто об этом даже и не думает.
Тефт кивнул и проглотил ложь. Правда заключалась в том, что почти все заметили, как Тефт ускользает время от времени, чтобы растереть немного мха. В армии это не было чем-то необычным. Но то, что делал он – пропускал дежурства, продавал униформу, спал в переулке, – это совсем другое дело. За такое в лучшем случае увольняли. А в худшем… ну, могли и отправить на мосты.
Проблема заключалась в том, что они больше не были обычными солдатами. Но и светлоглазыми тоже не стали. Они превратились в нечто странное, никому не понятное.
– Не хочу об этом говорить, – буркнул Тефт. – Послушай, мы ведь уже не раз обсуждали, как сделать так, чтобы ты засветился? Вот это и есть проблема, которую надо решать.
Не успел он надавить сильней, как Каладин Благословенный Бурей наконец-то соблаговолил появиться и привел с собой разведчиц и соискателей из других мостовых отрядов, которые пытались втягивать буресвет. Пока что ни у кого, за исключением членов Четвертого моста, это не получилось, но они включали и тех, кто на самом деле не носил мосты: Уйо и Пунио – кузены Лопена, – а также ребята вроде Коэна из старой Кобальтовой гвардии, которого завербовали в Четвертый мост пару месяцев назад. Так что сохранялась надежда, что у остальных получится.
Каладин привел около тридцати человек помимо тех, кто уже тренировался с их отрядом. Судя по нашивкам, эти тридцать были из других армий – и среди них встречались светлоглазые. Каладин упоминал о том, что попросил генерала Хала собрать самых многообещающих рекрутов по всей армии алети.
– Все здесь? – спросил Каладин. – Хорошо.
Он направился к Клятвенным вратам, закинув на плечо мешок заряженных самосветов. В его руке появился великолепный осколочный клинок, который он вложил в «замочную скважину».
Каладин запустил древний механизм, толкая меч, – и вся внутренняя стена сдвинулась до особого положения, отмеченного фресками. Пол засветился, и снаружи вокруг всего каменного плато вихрем поднялся буресвет.
Каладин закрепил клинок на отметине на полу, соответствующей Расколотым равнинам. Когда свечение померкло, они прибыли в Нарак.
Сигзил оставил ранец и броню у стены и вышел наружу. Насколько они могли определить, вся каменная верхушка платформы переместилась вместе с ними, поменявшись местами с той, что обычно находилась здесь.
По уклону, ведущему к платформе, на ее край забралась группа встречающих. Невысокая алети по имени Ристина посчитала мостовиков и солдат, пока те шли мимо, и сделала отметки в журнале.
– Светлорд, у вас ушло много времени, – заметила она, обращаясь к Каладину, чьи глаза излучали слабое синее свечение. – Торговцы жалуются.
Чтобы запускать устройство, требовался буресвет – некоторые самосветы в мешке Каладина должны были иссякнуть вследствие этой процедуры, – но, что интересно, на перемещение двух групп одновременно не уходило намного больше, чем на путешествие одной. Поэтому они старались запускать Клятвенные врата, когда по обе стороны были люди, желающие поменяться местами.
– Скажите торговцам, когда они в следующий раз прибудут, что Сияющие рыцари им не привратники, – отрезал Каладин. – Пусть привыкают ждать, если сами каким-то образом не дадут клятвы.
Ристина ухмыльнулась и все записала, как будто собиралась передать сообщение дословно. Скар улыбнулся. Приятно взглянуть на письмоводительницу с чувством юмора.
Каладин повел их через город Нарак – некогда твердыню паршенди, а теперь – все более важный перевалочный пункт для людей, странствующих между военными лагерями и Уритиру. Дома здесь были на удивление крепкие: хорошо построенные из крема и резных панцирей большепанцирников. Скар всегда считал, что паршенди – вроде бродяг, которые странствуют между Азиром и Йа-Кеведом. Он представлял себе их дикими и жестокими, нецивилизованными и думал, что бури они пережидают в пещерах.
Но вот перед ним стоял хорошо построенный и аккуратно спланированный город. Они нашли в одном здании множество картин в стиле, который озадачил письмоводительниц алети. Искусство паршунов! Они рисовали даже во время войны. Совсем как… ну, совсем как обычные люди.
Он посмотрел на Шена – нет, Рлайна, пусть это и было сложнее запомнить, – который шел, держа копье на плече. Скар бо́льшую часть времени не помнил, что паршун рядом, и от этого ему сделалось стыдно. Ведь Рлайн был таким же членом Четвертого моста, как и все прочие! Может, и ему хотелось рисовать картины, а не сражаться?
