– О да, – захихикала женщина. – Многие мужчины сперва боятся, но…
Она осеклась, когда Далинар собрался с силами и выхватил ребенка из ее рук. Он поднял мальчика на вытянутых руках и радостно рассмеялся. Вокруг него вспыхнули золотые сферы – спрены славы.
– Мой сын!
– Мой господин! – воскликнула кормилица. – Будьте осторожны!
– Он Холин, – возразил Далинар, баюкая ребенка. – Он крепкий. – Князь посмотрел на мальчика, который с красным лицом извивался и лупил крошечными кулачками. У ребенка были потрясающе густые волосы, смесь черного и золотистого. Хороший цвет. Отличительный.
«Малыш, надеюсь у тебя будет сила отца, – подумал Далинар, потирая лицо ребенка пальцем, – и хоть отчасти сочувствие матери».
Глядя в это лицо, переполненный радостью Далинар наконец-то понял. Вот почему Гавилар так много думал о будущем, об Алеткаре, о том, чтобы создать королевство, которое просуществует долго. Предшествующая жизнь Далинара запятнала его алым и разбило душу. Его сердце обросло такой коркой крема, что почти превратилось в камень.
Но этот мальчик… он сможет править княжеством, помогать кузену-королю и жить с честью.
– Светлорд, его имя? – спросила Ишал, пожилая ревнительница из обители чистоты. – Я сожгу нужные охранные глифы, если вас это порадует.
– Имя… – забормотал Далинар. – Адода. – «Свет». Он посмотрел на Эви, и та кивнула.
– Без суффикса, мой господин? Адодан? Адодал?
– Лин, – прошептал Далинар. «Рожденный для чего-то». – Адолин.
Хорошее имя, традиционное, полное смысла.
Далинар с сожалением уступил ребенка нянькам, которые вернули его матери, объяснив, что необходимо как можно скорее обучить дитя сосать грудь. Многие покинули комнату из приличия, и, пока они уходили, Далинар заметил позади всех царственный силуэт. Как это он не увидел, что Гавилар тоже здесь?
Король схватил брата за руку и от души похлопал по спине, пока они выходили из комнаты. Далинар был так потрясен, что почти ничего не ощутил. Он должен был отпраздновать – купить выпивку каждому солдату или просто пробежать через город, вопя от радости. Он стал отцом!
– Прекрасный день, – радовался Гавилар. – В высшей степени прекрасный.
– Как ты это сдержал? – спросил Далинар. – Этот восторг?
Гавирал ухмыльнулся:
– Я позволил этому чувству стать моей наградой за выполненный труд.
Далинар кивнул, потом посмотрел на брата.
– Что такое? – спросил Далинар. – Что не так?
– Все в порядке.
– Гавилар, не лги мне.
– Я не хочу портить тебе чудесный день.
– Вопросы без ответов испортят его больше любых слов. Выкладывай.
Король поразмыслил, потом кивком указал на логово Далинара. Они пересекли главную комнату, прошли мимо мебели, которая выглядела слишком эффектной: красочная, с цветочными узорами и плюшевой обивкой. Отчасти виной тому был вкус Эви, хотя на самом деле… жизнь теперь была такая. Вся его жизнь превратилась в сплошной плюш.
Кабинет он устроил на свой лад. Несколько стульев, очаг, простой коврик. Шкафчик с разными экзотическими и крепкими винами, каждое – в особой бутылке. Это была та разновидность напитков, пить которые почти стыдно.
– Дело в твоей дочери? – предположил Далинар. – Она опять ходит во сне?
– Ясна в порядке, выздоравливает. Дело в другом. – Гавилар нахмурился, его выражение лица сделалось опасным. Он согласился на корону после долгих споров – Солнцетворец ее не носил, и хроники твердили, что Йезерезе’Элин тоже отказывался от нее. Но люди любили символы, и большинство западных правителей носили короны. Гавилар согласился на черный железный венец. Чем сильнее его волосы седели, тем заметнее становилась корона.
Слуга разжег огонь в очаге, хотя тот горел слабо, и единственный спрен пламени полз по углям.
– Я терплю неудачу, – признался Гавилар.
– Что?
– Раталас. Разлом.
– Но я думал…
– Пропаганда, – усмехнулся Гавилар, – предназначенная для того, чтобы приглушить критические высказывания, которые раздаются в Холинаре. Таналан собирает армию и обустраивается в крепостях. Что еще хуже, думаю, другие великие князья его поддерживают. Хотят посмотреть, как я с этим справлюсь. – Он презрительно усмехнулся. – Ходят слухи, что я размяк с годами.
– Это не так. – Далинар в этом убедился за месяцы, которые прожил с Гавиларом. Его брат совсем не размяк. Он по-прежнему стремился к завоеваниям, просто изменил метод. Его оружием стали слова, и он маневрировал, направляя великие княжества на позиции, где они были вынуждены подчиняться.
Угли в очаге пульсировали, словно сердце.
– Ты задумывался о времени, когда это королевство было действительно великим? – спросил Гавилар. – Когда все народы уважали алети, короли искали их совета, а мы были… Сияющими.
– Предателями, – уточнил Далинар.
– Неужели действия одного поколения отрицают множество поколений господства? Мы поклоняемся Солнцетворцу, в то время как его правление длилось всего лишь миг, – но игнорируем века, на протяжении которых владычествовали Сияющие. От скольких Опустошений они защитили человечество?
– Э-э… – Вроде бы ревнители говорили об этом в молитвах. Далинар попробовал угадать. – От десяти?
– Число бессмысленно. – Гавилар махнул рукой. – В хрониках просто пишут «десять», потому что это красиво звучит. Так или иначе, мои дипломатические усилия потерпели неудачу. – Он повернулся к Далинару. – Пришла пора показать королевству, что мы не размягчились.
«О нет».
Несколько часов назад он бы прыгал от радости, но после того, как ему показали сына…
«Ты через пару дней снова будешь тревожиться, – сказал себе Далинар. – Человек не может измениться в один миг».
– Гавилар, – прошептал он. – Я боюсь.
– Ты по-прежнему Черный Шип.
– Я боюсь не битвы. – Далинар вскочил, в спешке перевернув стул, и начал расхаживать из угла в угол. – Гавилар, я как зверь. Ты слышал о драках в барах? Буря. Меня нельзя подпускать к людям.
– Ты таков, каким тебя создал Всемогущий.
– Да послушай меня: я опасен. Конечно, я могу подавить этот маленький бунт, искупать Клятвенник в крови. Великолепно. Чудесно. А потом что? Я вернусь сюда и опять запру самого себя в клетке?
– Я… возможно, смогу тебе помочь.
– Чушь. Я уже пытался жить спокойной жизнью. Я не могу бесконечно заниматься политикой, как ты. Мне нужно больше, чем просто слова!
– Ты просто пытался сдержать себя – пытался изгнать жажду крови, но не заменил ее чем-то другим. Сделай, что я приказываю, потом возвращайся – и мы обсудим дальнейшее.
