– Светлость, не сочтите за оскорбление, – язвительно проговорил Ватах, засовывая мешок с колбасками в кухонный лифт, – но вы можете стоять там и наблюдать. А можете, буря бы вас побрала, помочь и получить в два раза больше еды и вполовину больше самомнения.
– Прости. – Вуаль схватила мешок с зерном. – Голова этой женщины – пугающее место.
– Ну я же предупреждал, что Нананав печально известна своим трудным характером.
«Ага, – подумала Вуаль. – Но я-то говорила про Шаллан».
Они трудились быстро, заполняя большой кухонный лифт; он требовался для того, чтобы доставлять крупные партии провианта из комнаты внизу, куда их привозили. Они засунули туда все колбаски, почти все ящики с длиннокорнем и несколько мешков с зерном. Когда лифт наполнился, они вдвоем опустили его на нижний этаж. Подождали у двери – и, к счастью, Рэд начал насвистывать. Первый этаж снова был чист. Не доверяя себе с лицом Нананав, она осталась Вуалью, и они с Ватахом поспешили наружу. Там ждал Узор, который с гудением забрался на ее брюки.
По пути вниз они миновали водопад из чистого мрамора. Шаллан бы задержалась, чтобы полюбоваться искусным духозаклинанием. К счастью, этой операцией руководила Вуаль. Шаллан… Шаллан легко отвлекалась. Разглядывала детали или парила в облаках, представляя картину в целом. Удобная середина, безопасная умеренность – это была незнакомая ей почва.
Они спустились, присоединились к Рэду в поврежденной комнате и помогли ему донести свернутый ковер до погрузочного помещения. Здесь она попросила Узора быстренько открыть замок в кабинку кухонного лифта, затем послала его отвлекать слуг, которые несли в эту комнату дрова. Они погнались за иллюзией дикой норки с ключом в пасти.
Вуаль, Рэд и Ватах развернули ковер, заполнили его мешками с едой из лифта и засунули в поджидающий фургон. Охранники у ворот не должны были ничего заметить, не считая нескольких ковров.
Они достали второй ковер и проделали с ним то же самое, а потом собрались пойти обратно. Однако Вуаль замерла у двери в погрузочную комнату. Что это такое, на потолке? Склонив голову набок, она уставилась на странную жидкость, которая собиралась лужицами и капала на пол.
«Спрены гнева, – поняла она. – Собираются там и просачиваются сквозь пол». Прямо над ними располагалась кладовая.
– Бежим! – крикнула Вуаль и, развернувшись, метнулась назад, к фургону. Миг спустя наверху поднялся крик.
Вуаль вскарабкалась на сиденье фургона и ударила чулла хлыстом. Ее команда, к которой присоединилась Ишна, попрыгала в фургон, уже начавший двигаться. Очень. Медленно.
Вуаль… Шаллан ударила большого краба по панцирю, вынуждая его ускорить шаг. Но чуллы двигались с чулльей скоростью. Фургон выехал во двор, а ворота впереди уже закрывались.
– Шквал! – выругался Ватах и бросил взгляд через плечо. – Это тоже часть «веселья»?
За ними из особняка вывалилась Нананав, чья высокая прическа колыхалась.
– Остановите их! Воры!
– Шаллан? – крикнул Ватах. – Вуаль? Кто ты сейчас? Клянусь бурей, у них арбалеты!
Шаллан выдохнула.
Впереди них с лязгом закрылись ворота. В небольшой двор вышли охранники, держа оружие наготове.
– Шаллан! – заорал Ватах.
Она встала на фургоне, и вокруг нее закружился буресвет. Чулл остановился, и Шаллан оказалась лицом к лицу с охранниками. Они резко остановились и разинули рот.
Позади Нананав нарушила тишину:
– Что вы делаете, идиоты? Почему…
Она осеклась и застыла, когда Шаллан повернулась в ее сторону. Нананав увидела себя.
Те же волосы. Те же черты. Та же одежда. Копия даже держалась так же высокомерно, вздернув нос. Шаллан/Нананав раскинула руки, и из земли вокруг фургона вырвались спрены. Лужи мерцающей крови неправильного цвета, булькающие слишком уж рьяно. Осыпающиеся дождем кусочки стекла. Спрены предвкушения, похожие на тонкие щупальца.
Шаллан/Нананав позволила своему облику исказиться, чужие черты стекли с ее лица, словно краска со стены. Настоящая Нананав заорала и убежала обратно в здание. Один из охранников нажал на спуск, и стрела из его арбалета угодила Шаллан/Нананав в голову.
Какая досада.
На миг у нее потемнело перед глазами, нахлынула паника – она вспомнила, как ее пронзили мечом во дворце. Но какая разница, что к иллюзорным спренам вокруг нее присоединились настоящие спрены боли? Она выпрямилась и посмотрела на солдат; ее лицо плавилось, а из виска торчал арбалетный болт.
Охранники сбежали.
– Ватах, – сказала она, – пжалста отк’ой во’ота. – Что-то случилось со ртом. Как странно.
Ватах не шелохнулся, и Шаллан сердито взглянула на него.
– Ох! – взвизгнул он и, попятившись, споткнулся об один из ковров в фургоне. Упал рядом с Рэдом, которого окружали спрены страха, похожие на сгустки слизи. Даже Ишна выглядела так, словно увидела Приносящего пустоту.
Шаллан позволила иллюзиям исчезнуть – всем, кроме Вуали. Обычной, привычной Вуали.
– Все в по’ядке, – попыталась успокоить команду Вуаль. – П’осто иллюзии. Ну же, отк’ой во’ота.
Ватах с трудом выбрался из фургона и побежал к воротам.
– Э-э, Вуаль? – осторожно пробормотал Рэд. – Этот арбалетный болт… кровь пачкает твою одежду.
– Я все ’авно соби’алась ее выкинуть, – заявила она, снова усаживаясь на сиденье и чувствуя себя увереннее, оттого что Узор вернулся в фургон и юркнул к ней. – У меня почти готов новый на’яд.
Если так пойдет и дальше, ей придется покупать их оптом.
Они вывели фургон за ворота и подобрали Ватаха. Никто из охранников не бросился следом, и разум Вуали… поплыл, пока они отъезжали.
Арбалетный болт начал ее раздражать. Она не чувствовала свою защищенную руку. Досадно. Вуаль потрогала болт другой рукой; похоже, буресвет исцелил ее голову вокруг раны. Она стиснула зубы и попыталась вытащить болт, но штуковина застряла. У нее перед глазами снова все расплылось.
– Вы бы не могли помочь мне с этим, па’ни? – спросила она, указывая на болт и дополнительно втягивая буресвет.
Она полностью отключилась, когда Ватах вырвал болт. Вскоре пришла в себя на переднем сиденье фургона. Коснулась виска кончиками пальцев и не обнаружила отверстия.
– Иногда ты меня пугаешь, – пробормотал Ватах, подгоняя чулла хлыстом.
– Я делаю то, что нужно сделать, – ответила Вуаль, откидываясь назад и забрасывая ноги на переднюю часть фургона. Ей кажется или люди вдоль улицы сегодня выглядят более голодными, чем раньше? Над их головой жужжали спрены голода, будто черные мошки, которые иногда вьются над гниющими растениями. Измученные матери держали на руках плачущих детей.
Вуаль отвернулась, пристыженно думая о еде, припрятанной в фургоне. Сколько добра она могла бы принести! Сколько слез осушить, сколько голодных детей утешить!
