Матерью с ребенком, которая сидела во тьме и смотрела на горизонт в ожидании солнца.
Лицо за лицом. Жизнь за жизнью. Ошеломительные, пьянящие, живые. Они дышали, плакали и смеялись, они были. Так много надежд, так много жизней, так много мечтаний.
Она расстегнула пуговицы на боку хавы и позволила платью упасть. Выпустила сумку, и тяжелая книга внутри глухо ударилась о мостовую. Шаллан шагнула вперед в одной сорочке, с обнаженной защищенной рукой, чувствуя кожей ветер. Она все еще была облачена в иллюзию, так что никто ее не увидел.
Никто ее не увидел.
А ее хоть кто-нибудь когда-нибудь видел? Она замерла на углу, меняя лица и наряды, одетая и голая одновременно, наслаждаясь свободой. Ее кожа покрылась мурашками от поцелуев ветра.
Вокруг нее испуганные люди спешили по домам.
«Просто еще один спрен, – подумала Шаллан/Вуаль/Сияющая. – Вот что я такое. Эмоция, которая обрела плоть».
Она развела руки в стороны, обнаженная и невидимая. Вдохнула воздух, которым дышали жители Холинара.
– Мм… Шаллан? – окликнул ее Узор, выбираясь из сброшенного платья.
– Возможно, – отозвалась девушка, не спеша прервать это затянувшееся мгновение.
В конце концов она позволила себе полностью превратиться в Вуаль. Та тотчас же тряхнула головой и подобрала одежду и сумку. Повезло, что не украли. Вот дурочка. У них нет времени, чтобы плясать тут от образа к образу.
Вуаль нашла укромное место рядом с большим корявым деревом, корни которого простирались вдоль стены в обе стороны. Быстро привела в порядок нижнее белье, потом надела брюки и рубашку. Натянула шляпу, посмотрела на себя в ручном зеркале и кивнула: «Ну, за дело».
Пора встретиться с Ватахом.
Он ждал ее в гостинице, где раньше жил Шут. Сияющая сохранила надежду, что снова встретится с ним там и расспросит как положено. В отдельной комнате, вдали от глаз недовольного трактирщика, Ватах выложил пару сфер, чтобы осветить купленные им планы особняка, который она намеревалась ограбить сегодня.
– Его называют Мавзолеем, – объяснил Ватах. Он показал ей эскиз, изображавший главный холл здания. – Эти статуи, кстати, все духозаклятые. Излюбленные слуги, обращенные в шквальный камень.
– У светлоглазых это знак чести и уважения.
– Как-то жутковато, – признался Ватах. – Когда я умру, сожги мой труп, чтобы ничего не осталось. Не заставляй меня пялиться в пустоту целую вечность, пока твои потомки будут попивать чаек.
Вуаль рассеянно кивнула, положив альбом Шаллан на стол:
– Выбери личину отсюда. На карте нарисовано, что кладовая возле наружной стены. Время поджимает, так что нам, возможно, придется пойти легким путем. Рэд устроит отвлекающий маневр, а потом мы клинком Шаллан вырежем себе проход прямиком к провианту.
– Знаешь, говорят, владельцы Мавзолея весьма богаты. Богатство семьи Тенет… – Он осекся, увидев выражение ее лица. – Ладно, забыли про богатство.
– Берем еду, чтобы заплатить культу, и сматываемся оттуда.
– Договорились. – Он долистал до изображения бедняка, подметающего улицу, и уставился на него. – Знаешь, когда благодаря тебе я перестал быть бандитом, то решил, что с воровством покончено.
– Это другое.
– А что же тут другого? Светлость, мы в те времена тоже в основном еду воровали. Просто хотели выжить и все забыть.
– И ты по-прежнему хочешь все забыть?
Он хмыкнул:
– Нет, думаю, не хочу. Кажется, я и сплю теперь по ночам немного лучше, верно?
Дверь открылась, и ворвался трактирщик с напитками. Ватах вскрикнул, а Вуаль повернулась и насмешливо спросила:
– Кажется, я не хотела, чтобы нас беспокоили.
– Я выпивку принес!
– И побеспокоил, – отрезала Вуаль, указывая на дверь. – Если нас замучает жажда, мы скажем.
Трактирщик заворчал и попятился вместе с подносом. «Он что-то подозревает, – подумала Вуаль. – Считает, мы что-то затеяли вместе с Шутом, и хочет выяснить, что именно».
– Ватах, похоже, пора перенести наши собрания в другой трактир. – Она перевела взгляд на своего соратника.
За столом сидел чужой человек.
Ватах исчез, и на его месте возник лысый мужчина с увеличенными костяшками пальцев и в опрятном халате. Шаллан посмотрела на рисунок на столе и пустую сферу рядом, а потом – снова на Ватаха.
– Мило, – одобрила она. – Но ты забыл про затылок – ту часть, которой нет на рисунке.
– Что? – спросил Ватах, хмурясь.
Она продемонстрировала ему зеркальце.
– Почему ты навесила на меня это лицо?
– Это не я, – отказалась Вуаль, вставая. – Ты запаниковал, и вот результат.
Растерянный Ватах потрогал лицо, продолжая глядеть на отражение.
– Готова спорить, поначалу это всегда происходит случайно, – рассуждала Вуаль, забирая зеркальце. – Собери все это. Миссию проводим согласно плану, но с завтрашнего дня ты больше не занимаешься внедрениями. Хочу, чтобы вместо этого ты практиковался применять буресвет.
– Практиковался… – До Ватаха наконец-то дошло, и его карие глаза широко распахнулись. – Светлость! Буря свидетельница, никакой я не Сияющий.
– Разумеется, нет. Видимо, ты оруженосец, – думаю, они есть у большинства орденов. Может, ты станешь кем-то очень важным. Сдается мне, Шаллан творила иллюзии с переменным успехом за годы до того, как дала клятвы. Впрочем, у нее в голове такой сумбур. Я получила свой меч, когда была очень юной, и…
Она перевела дух. К счастью, Вуали не пришлось пережить те дни.
Узор предупреждающе загудел.
– Светлость… – пробормотал Ватах. – Вуаль, ты правда считаешь, что я…
Вот буря, он был готов расплакаться.
Она похлопала Ватаха по плечу:
– У нас нет времени, чтобы тратить его впустую. Культ будет ждать меня через четыре часа, и им потребуется солидная оплата едой. С тобой все будет в порядке?
– Конечно, конечно! – Иллюзия наконец-то исчезла, и вид самого Ватаха в избытке чувств оказался еще поразительнее. – Я справлюсь. Давай ограбим богатеев и отдадим награбленное чокнутым.
78
Бражничество
Среди ученых Сияющих образовалась коалиция. Наша цель – лишить врага подпитки пустотным светом; это позволит пресечь их непрерывные трансформации и даст нам преимущество в бою.
Из ящика 30–20, второй изумруд
Она раскрыла себя.
Вуаль с беспокойством думала об этом, пока повозка – заполненная трофеями грабежа – катилась к назначенному месту встречи с представителями культа. Девушка устроилась в задней части, прислонившись к мешку с зерном и закинув ноги на завернутый в бумагу копченый свиной окорок.
