Она скрестила руки на груди, перевела дух и загудела в ритме решимости, а потом забылась и неосознанно перешла на ритм разрушения. Окно не закрыла. Спрену внутри это не нравилось. Взамен Венли зажмурилась и стала слушать гром. Сквозь веки просвечивали молнии, красные и ослепительные. Спрен внутри ее нетерпеливо кувыркнулся, почувствовав их, и она поддалась волнению, ритм разрушения усилился.
Может, ее народа больше нет, но эта… эта сила того стоила. Как же она может ее не принять?
Как ты можешь быть двумя личностями одновременно? – Она как будто услышала голос Эшонай. – Как долго ты будешь колебаться?
Ударила буря, ветер ворвался в окно, приподнял ее… и она очутилась в подобии видения. Здание исчезло, ее швыряло туда-сюда внутри бури, но она знала, что не пострадает.
В конце концов Венли упала на что-то твердое. Загудела в ритме разрушения и открыла глаза: она стояла на платформе, подвешенной высоко в небе, далеко от Рошара, что сине-коричневым шаром переливался внизу. А позади нее – густая, черная пустота, а посреди нее виднелась лишь крошечная искорка, которая могла быть единственной звездой.
Эта желто-белая звезда с невероятной скоростью надвигалась на Венли, набухая, разрастаясь, пока не окружила ее немыслимым пламенем. Венли чувствовала, как ее кожа плавится, плоть горит.
Ты рассказываешь историю недостаточно хорошо, – объявил голос Вражды на древнем языке. – Ты проявляешь нетерпение. Сплавленные сообщили мне об этом. Изменись, или будешь уничтожена.
– Д-да… господь. – Заговорив, она сожгла язык. Венли ослепла; пламя отняло ее глаза. Боль. Мука. Но она не могла им отдаться, потому что бог перед нею требовал всего ее внимания. Боль от поглощения ее тела была ничем по сравнению с ним.
Ты моя. Помни об этом.
Она полностью испарилась.
И очнулась на полу в бункере, с пальцами в крови – она снова царапала камень. Грохот бури отдалился; она закончилась не один час назад. Неужели Венли все это время пылала в видении?
Она крепко зажмурилась, дрожа. Кожа тает, глаза и язык сгорают…
Из этого состояния ее вытянул ритм умиротворения, и она знала: Тимбре зависла рядом. Венли перевернулась, застонав, все еще не открывая глаз, а потом попыталась отыскать умиротворение в собственном разуме.
Не нашла. Присутствие Вражды было слишком свежо; спрен внутри ее гудел в ритме страстного желания.
– Я не смогу этого сделать, – прошептала она в ритме осмеяния. – Тебе досталась не та сестра.
Неправильная сестра умерла. Неправильная сестра выжила.
Венли замыслила вернуть богов.
И вот ее награда.
Часть четвертая
Дерзайте! Воспойте начала!
Адолин – Шаллан – Каладин – Далинар – Навани – Сзет – Таравангиан – Венли
88
Голоса
Восемь лет назад
Гавилар начал стареть.
Далинар стоял в дальнем углу королевских покоев, слушая вполуха. Брат беседовал с наследниками великих князей, придерживаясь безопасных тем вроде планов по обустройству Холинара.
«Он выглядит таким старым, – подумал Далинар. – Поседел раньше времени. Нужно взбодрить его». Может, охотой?
Черному Шипу не нужно было участвовать в собрании; его работа заключалась в том, чтобы пугать присутствующих. Время от времени кто-нибудь из молодых людей поглядывал в дальний угол и видел там грозного полководца, который наблюдал за ними из теней.
А сам он различал в их глазах отражение пожаров и слышал на задворках памяти детский плач.
«Не будь слабаком, – приказал себе Далинар. – Прошло почти три года».
Три года он жил с тем, что натворил. Три года прошли впустую в Холинаре. Он предполагал, что со временем все наладится.
Стало только хуже.
Садеас подал новость об уничтожении Разлома аккуратно, обернув ее во благо короля. Он назвал достойным сожаления, что разломцы убили жену Далинара и вынудили Холинов действовать, и счел неудачным стечением обстоятельств то, что город загорелся во время битвы. Гавилар публично осудил Далинара и Садеаса за «утрату города в огне», но его порицание в адрес разломцев вышло куда более жестким.
Подоплека была ясна. Гавилар не хотел спускать с поводка Черного Шипа. Даже он не мог предсказать, какие разрушения учинит брат. Подобные меры явно были крайними, и теперь все стремились найти другие варианты решения разногласий.
Весьма действенно… А в уплату пришлось отдать всего один город. И вероятно, душевное здоровье Далинара.
Гавилар предложил собравшимся светлоглазым разжечь огонь в очаге и погреться. Что ж, это был сигнал, оповещающий о том, что Далинар может удалиться. Он теперь не выносил огня. В запахе дыма ему чудилась горелая кожа, а потрескивание дров напоминало лишь о ней.
Далинар выскользнул через заднюю дверь в коридор на третьем этаже и направился к своим комнатам. Он переехал вместе с сыновьями в королевский дворец. Собственный особняк слишком напоминал о жене.
Вот буря! Пока он стоял в той комнате – и видел страх в глазах гостей Гавилара, – боль и воспоминания сделались особенно острыми. Иногда ему становилось лучше. Но в другие дни… как сегодня… Надо разыскать в винном шкафу что-нибудь покрепче.
К несчастью, миновав плавный изгиб коридора, он ощутил запах благовоний. Уж не из его ли комнат? Ренарин опять взялся за свое.
Далинар остановился, словно наткнувшись на что-то твердое, развернулся и бросился прочь. Увы, слишком поздно. Этот запах… это был ее запах.
Он спустился на второй этаж, миновал кроваво-красные ковры и широкие коридоры с колоннами. Где тут можно найти выпивку? Далинар не мог отправиться в город, где его все так боялись. Кухня? Нет, он не станет попрошайничать у дворцовых поваров, которые, в свой черед, на цыпочках побегут к королю и доложат, что Черный Шип снова взялся за фиолетовое. Гавилар гневался из-за того, что Далинар пьет, но что еще делать солдату, когда тот не на войне? Разве он не заслужил право немного расслабиться после всего, что сделал для этого королевства?
Далинар повернул к тронному залу, который – раз уж Гавилар сегодня использовал свои покои – был пуст. Вошел туда через дверь для слуг и оказался в маленькой комнате, где сервировали еду, прежде чем подать королю. С сапфировой сферой в качестве источника света Далинар присел на корточки и пошарил в одном из буфетов. Обычно там хранилось редкое и дорогое вино, чтобы впечатлить гостей.
Буфеты были пусты. Преисподняя… Он нашел лишь сковородки, подносы и чашки. Несколько мешков гердазийских пряностей. Сердито побарабанил пальцами по столешнице. Неужто Гавилар обнаружил, что его брат наведывается сюда, и велел унести вино? Брат считал, что Далинар спивается, но он давал себе волю лишь время от времени. В плохие дни. Алкоголь приглушал крики на задворках его разума.
