Он сбросил преступника, который, вообще-то, был слабым и тощим. Мужчина попытался схватить нож – тот был хорошо виден под поверхностью воды, – в то время как Сзет откатился в другую сторону, чтобы отыграть себе пространство. К несчастью, меч, закрепленный у него на спине, застрял между камнями на дне озера, и это вынудило его рывком вернуться в воду. Сзет зарычал и освободился, оборвав ремни ножен.
Меч ушел под воду. Шинец с плеском поднялся и повернулся к запыхавшемуся, грязному беглецу.
Тот уставился на погруженный в воду меч в серебристых ножнах. Глаза мужчины остекленели, затем он ухмыльнулся, отбросил нож и нырнул за мечом.
Любопытно. Сзет отступил. Беглец, явно обрадованный, поднялся, держа в руках оружие.
Шинец ударил его кулаком по лицу; рука оставила едва заметный послеобраз. Сзет ухватился за ножны с мечом и вырвал их из слабых рук преступника. Хотя оружие часто казалось слишком тяжелым для своего размера, теперь оно ощущалось легким. Бывший Убийца в Белом шагнул в сторону и стукнул противника, не вынимая меча из ножен.
Удар, сопровожденный тошнотворным хрустом, пришелся по спине. Бедняга с плеском рухнул в озеро и затих.
Полагаю, этого хватит, – проворчал меч. – Честное слово, тебе стоило просто использовать меня с самого начала.
Сзет встряхнулся. Он все-таки убил парня? Встал на колени, поднял голову преступника за спутанные волосы. Заключенный судорожно втянул воздух, но его тело не пошевелилось. Не мертв, но парализован.
– Кто-то помогал вам с побегом? – спросил Сзет. – Может, кто-то из местных аристократов?
– Что? – пролепетал преступник. – О, Вун Макак. Что ты со мной сделал? Я не чувствую ни рук, ни ног…
– Вам кто-то помогал извне? – с нажимом повторил вопрос Сзет.
– Нет. А почему… почему ты спрашиваешь? – Преступник издал нечленораздельный звук. – Постой. Да. Кого я должен назвать? Сделаю, как ты прикажешь. Прошу тебя.
Сзет задумался. «Значит, ни стражники, ни министр к этому не причастны».
– Как вы выбрались?
– О, Нуу Ралик… – с плачем произнес преступник. – Мы не должны были убивать охранника. Я просто хотел… хотел снова увидеть солнце…
Сзет уронил его голову обратно в воду. Потом вышел на берег и сел на камень, глубоко дыша. Не так давно он танцевал с ветробегуном перед бурей. Сегодня – сражался на мелководье против полуголодного бедолаги.
О, как он скучал по небу.
Это было жестоко, – сказал меч. – Ты оставил его тонуть.
– Лучше это, чем стать пищей для большепанцирника. Так поступают с преступниками в королевстве.
Оба способа жестоки, – возразил меч.
– Ты разбираешься в жестокости, меч-ними?
Вивенна говорила мне, что жестокость предназначена только для людей, как и милосердие. Лишь мы можем выбрать одно или другое, а звери не могут.
– Ты считаешь себя человеком?
Нет. Но иногда она говорила такие вещи. И после того как Шашара сделала меня, она спорила с Вашером, утверждая, что я могу быть поэтом или ученым. Как человек, верно?
Шашара? Звучало похоже на Шалаш, как на Востоке называли Вестницу Шуш-дочь-Бога. Так что, возможно, происхождение этого меча было связано с Вестниками.
Сзет поднялся и пошел по побережью обратно в город.
Разве ты не собираешься искать других преступников?
– Меч-ними, мне нужен был только один, чтобы проверить то, что мне сказали, и узнать несколько важных фактов.
Например, насколько сильно заключенные воняют?
– Да, это действительно часть тайны.
Он пересек городок, где дожидались мастера-неболомы, а потом поднялся на холм в тюрьму. Темное мощное здание стояло на берегу Чистозера, но красивый вид был потрачен впустую: в тюрьме практически не было окон.
Внутри так смердело, что ему пришлось дышать ртом. Тело охранника валялось в луже крови между камерами. Сзет почти споткнулся об него – здесь не было света, за исключением нескольких сферных ламп на посту охраны.
«Так-так… – подумал он, присев на корточки рядом с убитым. – Да». Испытание было и впрямь любопытным.
Снаружи он отметил, что некоторые оруженосцы вернулись в город, волоча трупы, но из претендентов никто не обнаружил преступников. Сзет осторожно спустился по каменистому склону, следя за тем, чтобы меч не волочился по земле. Каковы бы ни были причины, по которым Нин доверил ему оружие, это был священный предмет.
Добравшись до места сбора в городе, Сзет обнаружил, что мастера Ки без особого успеха пытается разговорить мускулистый аристократ. Неподалеку другие горожане обсуждали, насколько этично просто казнить преступников, а не держать их взаперти, рискуя побегами. Сзет осмотрел доставленных мертвых заключенных и обнаружил, что они такие же грязные, как и тот, с которым он сражался, хотя двое были не столь изможденными.
«Традиционное тюремное распределение, – размышлял Сзет, – еду забирали те, кто посильнее, а остальные голодали».
– Эй, – окликнул Сзет аристократа. – Наверху я обнаружил только один труп. У вас действительно за всеми этими заключенными следил единственный охранник?
Аристократ с презрением ответил:
– Шинский камнеходец? Да кто ты такой, чтобы меня допрашивать? Возвращайся к своей дурацкой траве и мертвым деревьям, коротышка.
– Заключенным было позволено создавать свою собственную иерархию, – продолжил Сзет. – И никто не следил за тем, чтобы они не обзавелись оружием, ведь у того, с кем я столкнулся, был нож. Арестанты подвергались жестокому обращению, были заперты в темноте, и им не давали достаточно еды.
– Они были преступниками. Убийцами!
– А что случилось с деньгами, которые тебе присылали для управления тюрьмой? Они явно не были потрачены на надлежащую охрану.
– Я не обязан это слушать!
Сзет повернулся к Ки:
– У вас есть приказ о казни этого человека?
– Мы получили его первым.
– Что?! – заорал аристократ. Вокруг него вскипели спрены гнева.
Сзет расстегнул ножны и обнажил меч.
Шелестящий звук, словно тысяча криков.
Волна силы, словно порыв ужасного, ошеломляющего ветра.
Вокруг него… изменились цвета. Они сделались гуще, темнее и сочнее. Плащ городского аристократа превратился в ошеломительную мешанину темно-оранжевого и кроваво-красного.
У Сзета волоски на руках встали дыбом, а кожу обожгло внезапной невероятной болью.
Уничтожь!
Жидкая темнота потекла из лезвия, а потом растаяла и превратилась в дым, когда оно обрушилось на жертву. Сзет взвыл от боли в руке, вонзая оружие в грудь вопящего аристократа.
