– Давайте проверим, какие у нас варианты, – предложил Адолин. – Вдруг мы найдем корабль, идущий лишь к одному пункту назначения. Думаю, надо разделиться: кто-то займется расспросами по поводу кораблей, а кто-то – припасами. Шаллан, что ты предпочитаешь?
– Буду искать корабль, – заявила она. – У меня есть в этом деле опыт – я очень много путешествовала, пока искала Ясну.
– Договорились, – согласился Адолин. – Нам нужно, чтобы в каждой группе был Сияющий, так что, мостовичок и Сил, вы со мной. Узор и Азур, вы с Шаллан.
– Может, я лучше помогу Шаллан… – начала Сил.
– Каждой группе нужен спрен, – напомнил Адолин. – Чтобы объяснять здешнюю культуру. Но сперва давайте обменяем сферы.
102
Селебрант
Говорили, что Милач насылает видения о будущем в разные моменты, но чаще всего в точках перехода между мирами. Когда душа приближается к Чертогам Спокойствия.
Из «Мифики» Хесси, с. 144
Каладин шел по городу с Адолином и Сил. Денежный обмен свершился быстро, и они забрали спрен меча принца с собой. После того как Шаллан взяла мертвоглазую за руку, та покорно пошла с ней.
Они добрались сюда, а значит, совершили важный шаг вперед, к возможности наконец-то выбраться из Шейдсмара и вернуться к Далинару. К сожалению, совершенно новый город, полный неизвестных угроз, не позволял Кэлу расслабиться.
Селебрант был не так густо населен, как большинство человеческих городов, но разнообразие спренов потрясало. Странники вроде Ико и его матросов были обычными, но встречались также спрены, очень похожие на меч Адолина, – по крайней мере, до того, как ее убили. Они состояли целиком из переплетенных лоз, имели хрустальные руки и носили человеческую одежду. Также распространены были спрены с фиолетово-черной кожей, которая переливалась всевозможными оттенками, когда на нее падал свет под правильным углом. Одежда казалась частью их тел, как и у криптиков и спренов чести.
Мимо прошла небольшая группа криптиков. Рисунок головы у каждого немного отличался. Попадались и другие спрены – с кожей в виде растрескавшегося камня, сквозь который просвечивал расплавленный свет. А у других была кожа цвета остывшего белого пепла. Когда один из них на что-то указал, кожа на его руке натянулась и рассыпалась в пыль, открыв сустав и головку плечевой кости. Потом она быстро наросла опять.
Разнообразие напомнило Каладину костюмы культа Мгновений, хотя он не заметил ни одного спрена чести. И похоже, прочие спрены не смешивались друг с другом. Люди здесь были достаточно редки для того, чтобы они втроем – включая Сил, которая выглядела как алети, – вынуждали прохожих вертеть головой.
Дома строили из разноцветных кирпичей или плит из различных типов камня. Каждое здание представляло собой пеструю мешанину материалов, в которой Каладин не усмотрел никакой закономерности.
– Как они получают строительные материалы? – спросил Каладин, пока они, следуя указаниям менялы, шли на ближайший рынок. – Есть ли каменоломни на этой стороне?
Сил нахмурилась:
– Я… – Она склонила голову набок. – Знаешь, я не уверена. Может, мы умеем как-то перетаскивать все это с вашей стороны? Как Ико сделал со льдом?
– Такое ощущение, что одежду они выбирают как попало, – проворчал Адолин, тыкая пальцем. – Вот офицерский китель алети поверх жилета азирского клерка. Ташиккские шаровары вместе с брюками, а вон там я вижу почти полный тайленский тлмко, но без сапог.
– Детей нет, – заметил Каладин.
– Несколько попалось, – возразила Сил. – Они просто не выглядят маленькими, как человеческие дети.
– А как они вообще возникают? – невольно изумился Адолин.
– Ну, одно могу сказать точно – не так грязно, как у вас! – Сил скривилась. – Мы сотворены из силы, мы частицы богов. Есть места, где эта сила концентрируется и ее части обретают сознание. Туда можно пойти и вернуться с ребенком… как-то так вроде бы.
Адолин тихонько захихикал.
– Что? – спросил Каладин.
– Это на самом деле не так уж отличается от того, что сказала мне няня, когда я спросил ее, откуда берутся дети. Ерунда про то, как родители выпекают нового ребенка из кремной глины.
– Это происходит нечасто, – добавила Сил, когда они прошли мимо группы пепельных спренов. Те сидели за столом и наблюдали за прохожими. Они посмотрели на людей с явной враждебностью, и один щелкнул пальцами в сторону Каладина. Пальцы взорвались облачком пыли, обнажив кости, на которых заново наросла плоть.
– То есть вам нечасто приходится растить детей? – уточнил Адолин.
Она кивнула:
– Это редкость. Большинство спренов сотни лет живут без детей.
Сотни лет…
– Вот буря! – прошептал Каладин, осмысливая услышанное. – Большинство спренов такие старые?
– Даже старше, – подтвердила Сил. – Но спрены стареют по-другому. И время ощущают иначе. Без уз мы не можем быстро учиться новому и мало меняемся.
На башне в центре города были своеобразные часы, которые показывали время огнями, горевшими в ряде вертикальных отверстий. Путешественники смогли договориться, что встретятся через час.
Рынок в основном состоял из прилавков без навесов, на которых громоздился товар. Даже по сравнению с импровизированным рынком Уритиру он показался Каладину… хрупким. Впрочем, здесь не надо было тревожиться о бурях, так что, наверное, спрены все устроили логично.
Они прошли мимо прилавка с одеждой, и, конечно, Адолин пожелал взглянуть. Маслянистый спрен, торговавший вещами, разговаривал очень странно, отрывисто и путал слова. Но он все же говорил на языке алети, в отличие от большинства матросов Ико.
Каладин ждал, пока принц закончит, и тут подошла Сил, демонстрируя огромное пончо, стянутое ремнем на талии. На голове у нее была шляпа с широкими и мягкими полями.
– Что это? – удивленно спросил Каладин.
– Одежда!
– С чего вдруг тебе понадобилась одежда? Она же часть тебя.
– Это скучно.
– Разве ты не можешь изменить свой наряд?
– Здесь для такого нужен буресвет, – напомнила она. – Кроме того, платье – часть моей сути, так что я на самом деле постоянно разгуливаю голая.
– Это не одно и то же.
– Тебе легко говорить. Мы же купили тебе одежду. Целых три комплекта!
– Три? – переспросил он, окидывая себя взглядом. – У меня есть моя форма и этот наряд, который дал Ико.
– И еще то, что ты носишь под одеждой.
– Нижнее белье?
– Ага. Значит, у тебя три наряда, а у меня – ни одного.
