– Великий князь, – заявила Навани, – скорбит.
– Единственное, из-за чего он может скорбеть, – пробурчал Себариаль, – так это из-за того, что слуги приносят ему бутылки вина недостаточно быстро для…
– Преисподняя! – рявкнула Навани. – Хватит, Туринад!
Себариаль моргнул и убрал карты:
– Простите, светлость.
– Мой супруг, – продолжила Навани, – по-прежнему является наилучшим шансом этого мира на выживание. Он справится со своей болью. До той поры наш долг – сохранить королевство.
Хатам кивнул, бисер на его куртке заблестел.
– Это, разумеется, и есть наша цель. Но, светлость, вы не могли бы определить, что имеется в виду под словом «королевство»? Вы же знаете, что Далинар… пришел к нам и спросил нашего мнения об этом деле с «великим королем».
Об этом пока что широко не сообщили. Они планировали устроить официальное объявление и даже позаботились о том, чтобы Элокар заверил печатью нужные бумаги перед уходом. Но Далинар тянул. Навани понимала; он хотел дождаться возвращения Элокара и Адолина, который должен был стать великим князем Холин вместо Далинара.
Однако с течением времени вопросы становились лишь тревожнее. Что же случилось с ними в Холинаре? И где они?..
Надо быть сильной. Они вернутся!
– Прокламацию о великом короле пока не обнародовали, – сказала Навани. – Думаю, лучше всем притвориться, что вы о ней не знаете. И что бы вы ни делали, не вздумайте сообщить о ней Йалай или Амараму.
– Хорошо, – согласился Аладар. – Но, светлость, у нас есть другие проблемы. Наверняка вы видели отчеты. Хатам отлично справляется как великий князь работ, но у нас нет нужной инфраструктуры. В башне имеется канализация, но она постоянно забивается, и духозаклинатели падают от усталости, уничтожая нечистоты.
– Мы не можем дальше притворяться, что башня способна вместить все это население, – добавила светлость Бетаб. – Нам необходима очень выгодная сделка по поставкам из Азира. Наши изумрудные резервы, несмотря на охоту на Расколотых равнинах, сокращаются. Нашим водоносам приходится работать без остановки.
– Светлость, в той же степени важно, – дополнил Хатам, – что мы можем столкнуться с серьезной нехваткой рабочей силы. У нас есть солдаты или караванщики, которым приходится таскать воду или паковать товары, но им это не нравится. Черная работа им не по статусу.
– И у нас заканчиваются пиломатериалы, – вмешался Себариаль. – Я хотел вернуть леса у военных лагерей, но раньше у нас были паршуны, чтобы рубить деревья. Не знаю, могу ли я позволить себе платить людям за такую работу. Однако, если мы не предпримем что-нибудь, Танадаль попытается их захватить. Он строит собственное немаленькое королевство в военных лагерях.
– Сейчас не то время, – мягко сказал Хатам, – когда мы можем позволить себе слабое руководство. Это неподходящий момент, чтобы будущий король день за днем сидел в своих покоях под замком. Прости меня. Мы не бунтуем, но мы очень обеспокоены.
Навани перевела дух. «Не допусти распада».
Порядок – сама суть правления. Если все организовано, можно установить контроль. Просто нужно дать Далинару время. Даже если в глубине души злиться. Злиться, что его боль так затмила ее растущий страх за Элокара и Адолина. Злиться, что он напился до забвения, оставив ее разбираться с последствиями.
Навани понимала, что никто не может быть сильным все время, даже Далинар Холин. Любовь заключалась не в том, чтобы вести себя правильно или неправильно, а в том, чтобы встать и помочь, когда спина партнера согнулась под тяжким бременем. Он, вероятно, однажды сделает для нее то же самое.
– Светлость, скажите нам честно, – проговорил Себариаль, наклоняясь вперед. – Чего хочет Черный Шип? Неужели все это на самом деле его способ захватить власть над миром?
Вот буря! Даже они об этом тревожатся. Хотя почему бы и нет? Все было так логично.
– Мой муж хочет единства, – твердо заявила Навани. – Не превосходства. Вы знаете не хуже меня, что мы могли бы захватить город Тайлен. Это был бы эгоистичный поступок, и он бы привел к потерям. Мы не можем путем завоеваний объединиться перед лицом врага.
Аладар медленно кивнул:
– Я верю тебе, и я верю в него.
– Но как нам выжить? – спросила светлость Бетаб.
– В садах этой башни когда-то выращивали еду, – напомнила Навани. – Мы разберемся, как это делали, и будем делать снова. В башне когда-то текла вода. Ванны и туалеты это доказывают. Мы углубимся в секреты их фабриалей и разберемся с канализационной проблемой. Башня находится выше вражеской бури, что делает ее несравнимо защищеннее, и она соединена с самыми важными городами мира. Если и создавать государство, которое сможет противостоять врагу, это нужно делать здесь. С вашей помощью и под руководством моего мужа.
Они приняли это. Да будет благословен Всемогущий, приняли. Она сделала зарубку на память: сжечь охранный глиф в знак благодарности. Затем наконец заняла свое место. Они принялись за черную работу – вникли в обновленный список проблем и потребностей города, как уже делали много раз.
Три часа спустя она посмотрела на свой наручный фабриаль – точную копию того, который носил Далинар, с часами и недавно разработанными больриалями. Три часа и двадцать минут с начала заседания. Вокруг собрались спрены изнеможения, и Навани объявила о завершении встречи. Они решили насущные проблемы, и теперь с деталями должны разобраться письмоводительницы.
Так они продержатся еще какое-то время. И, благослови этих четверых Всемогущий, они хотели, чтобы коалиция работала. Аладар и Себариаль, несмотря на все свои недостатки, последовали за Далинаром во тьму Плача и столкнулись там с поджидающей их Преисподней. Хатам и Бетаб узрели пришествие новой бури и поверили, что Далинар прав.
Их не волновало, что Черный Шип был еретиком – и что он, как болтали, узурпировал трон Алеткара. Их заботило лишь то, что у него имелся долгосрочный план борьбы с врагом.
После собрания Навани ушла по коридору, чьи стены были изрисованы напластованиями, в сопровождении охранников-мостовиков, двое из которых несли сферные фонари.
– Я должна извиниться, – сказала она, обращаясь к ним, – за то, как скучно там было.
– Светлость, мы любим скучать, – заверил ее Лейтен, крепыш с короткими курчавыми волосами, который сегодня был старшим в отряде. – Эй, Хоббер. Тебя там пытались убить?
Щербатый мостовик ухмыльнулся в ответ:
– А дыхание Уйо считается?
– Видите, светлость? – сказал Лейтен. – Новобранцам бывает скучно на дежурстве, но ветеран ни за что не пожалуется на тихий спокойный день, когда его никто не пытался зарезать.
– Я понимаю, насколько это привлекательно, – ответила Навани. – Но, безусловно, спокойный день не сравнится с полетом по небу.
– Это верно, – согласился Лейтен. – Но нам приходится чередоваться… ну, вы знаете. – Он говорил о Клинке чести, который мостовики использовали, чтобы отрабатывать свои навыки ветробегунов. – Когда Кэл вернется, мы будем способны на большее.
