Все до единого были абсолютно уверены, что он вернется, и улыбались, но Навани знала, что у них не все хорошо. К примеру, два дня назад Тефта притащили к магистратам Аладара. Публичное опьянение огнемхом. Аладар тихонько попросил ее печать, чтобы освободить его.
Нет, с ними не все было хорошо. Но пока Навани вела их вниз, в подвальные библиотечные комнаты, ее грызло другое: намеки светледи Бетаб, что сама Навани охотно воспользовалась шансом править, пока Далинару нездоровится.
Навани не дура и понимает, как все выглядит со стороны. Она вышла замуж за короля. А как овдовела, сразу же «поймала в сети» того, кто стал самым могущественным человеком в Алеткаре. Непозволительно, чтобы люди считали ее силой за троном. Это не только подорвет авторитет Далинара, но и ей выйдет боком. Она может быть женой или матерью монарха, но если ей придется править самой – буря свидетельница, все полетит кувырком во тьму.
Навани и мостовики прошли не менее шести сторожевых постов на пути в библиотечные комнаты с фресками и – что более важно – спрятанными самосветными записями. Прибыв туда, она остановилась в дверном проеме, впечатленная тем, как Ясна все организовала после того, как ее мать была вынуждена заняться другими делами.
Каждый самосвет достали из соответствующего ящика, внесли в каталог и пронумеровали. Пока одна группа слушала и записывала, другие сидели за столами, занимаясь переводом. По комнате разливался низкий гул от обсуждений и царапанья перьев по бумаге; воздух рябил от спренов сосредоточенности.
Ясна неспешно шла мимо столов, просматривая страницы переводов. Когда Навани перешагнула порог, мостовики окружили Ренарина. Тот покраснел, оторвав взгляд от документов, испещренных символами и цифрами. Он и впрямь выглядел неуместным в этой комнате – единственный мужчина в униформе, а не в одеянии ревнителя или бурестража.
– Мама, – сказала Ясна, не отрывая взгляда от бумаг, – нам нужно больше переводчиков. У тебя есть другие письмоводительницы, разбирающиеся в классическом алетельском?
– Я дала тебе всех, какие есть. Что изучает Ренарин?
– Хм? О, он думает, что в том, как именно камни были разложены по ящикам, есть некая закономерность. Трудится над этим весь день.
– И?..
– Ничего, что не удивительно. Он настаивает, что найдет закономерность, если как следует присмотрится. – Ясна опустила бумаги и взглянула на своего двоюродного брата, который шутил с мостовиками.
«Вот буря! – подумала Навани. – Он выглядит по-настоящему счастливым». Смущенным из-за их насмешек, но счастливым. Она переживала, когда мальчик «присоединился» к Четвертому мосту. Ренарин – сын великого князя. В отношениях с рядовыми необходимо соблюдать приличия и дистанцию.
Но когда до этого она в последний раз слышала его смех?
– Может быть, ему стоит взять перерыв и отдохнуть этим вечером с мостовиками? – предложила Навани.
– Я бы предпочла оставить его здесь, – ответила Ясна, листая свои бумаги. – Его силы нуждаются в дополнительном изучении.
Навани решила, что все равно обсудит это с Ренарином и посоветует ему чаще встречаться с приятелями. С Ясной спорить бессмысленно, как с валуном. Надо просто шагнуть в сторону и обойти его.
– Перевод идет хорошо, за исключением нехватки письмоводительниц? – уточнила Навани.
– Нам повезло, что самосветы были записаны в столь поздний период существования Сияющих. Они говорили на языке, который мы можем перевести. Если бы это был Напев Зари…
– Его скоро расшифруют.
Ясна нахмурилась. Навани думала, что перспектива перевода Напева Зари – и трудов, потерянных в темные дни, – вызовет у нее восторг. Вместо этого принцесса, похоже, встревожилась.
– Нашла что-нибудь о фабриалях башни в этих самосветных записях? – поинтересовалась Навани.
– Я обязательно подготовлю тебе отчет с подробной информацией о каждом упомянутом фабриале. До сих пор таких ссылок мало. В основном это личные истории.
– Преисподняя!
– Мама! – воскликнула Ясна, опуская бумаги.
– Что? Я и не думала, что ты станешь возражать против нескольких сильных словечек, если они к…
– Дело не в языке, а в пренебрежении, – перебила Ясна. – Это история.
«А, ну да».
– История – ключ к пониманию человеческой природы.
«Начинается…»
– Мы должны извлечь уроки из прошлого и применить эти знания в нашей действительности.
«Опять собственная дочь читает мне нотации».
– Лучшая подсказка относительно того, как поступят люди в определенной ситуации, не их мысли по этому поводу, а подтвержденные свидетельства того, как в прошлом поступали аналогичные группы.
– Конечно, светлость.
Ясна бросила на нее строгий взгляд, а потом отложила бумаги.
– Мама, прости. Сегодня пришлось иметь дело со множеством младших ревнителей. Кажется, моя нравоучительная сторона возобладала.
– У тебя есть нравоучительная сторона? Дорогая, ты же ненавидишь учить.
– Видимо, это и объясняет мое настроение. Я…
Молодая письмоводительница позвала ее с другой стороны комнаты. Ясна вздохнула и отправилась разбираться с проблемой.
Ясна предпочитала работать в одиночку, что было странно, учитывая, насколько хорошо ей удавалось заставлять людей делать необходимое. Навани любила трудиться в коллективе – но, конечно, она не была ученой. Навани умела притворяться. Но все, что она действительно делала, – это подбадривала и поддакивала – и, возможно, подкидывала идеи. Настоящим делом занимались другие.
Она просмотрела бумаги, которые отложила Ясна. Должно быть, дочь что-то упустила в переводах. По ее мнению, единственно важные знания содержались в нудных, пыльных трудах старых философов. Когда речь шла о фабриалях, Ясна с трудом отличала спаренные от предупреждающих…
Это еще что такое?
«Глифы были нацарапаны белым на стене великого князя, – было написано на листе. – Мы быстро убедились в том, что орудием письма послужил камень, выломанный из стены возле окна. Первая надпись была самой грубой из всех, а глифы – кривые. Причина этого позже стала очевидной, так как принц Ренарин не разбирается в написании глифов, за исключением цифр».
Другие страницы были похожи: в них говорилось о числах, которые появлялись во дворце Далинара в дни, предшествовавшие Буре бурь. Их писал Ренарин, которого спрен предупредил о том, что враг готовится к нападению. Бедный мальчик, не будучи уверенным в своих узах и слишком испуганный, чтобы заговорить, вместо этого чертил цифры там, где отец должен был их увидеть.
Это было немного странно, но с учетом всего остального вряд ли заслуживало внимания. И… ну, это был Ренарин. Почему Ясна собрала эти бумаги?
«Ясна, у меня есть для тебя описание, – прочитала она на другом листе. – Мы убедили Сияющую, которую Крадунья нашла в Йеддо, посетить Азимир. Хотя она еще не прибыла, эскизы ее спутника-спрена прилагаются. Он похож на блики, которые видно на стене, если посветить на нее через кристалл».
