– Это вызывает беспокойство.
– Я не дам ей своевольничать. Обещаю.
– Не о том речь, – сказал Адолин. – Я… о тебе, Шаллан. О том, что ты бываешь другим человеком.
– Мы все бываем другими людьми время от времени. Помнишь?
– Не так, как ты.
– Знаю, – отозвалась она. – Но я… мне кажется, у меня больше не появляются новые личности. Пока что их три. – Она покрутилась, улыбаясь Адолину, который по-прежнему держал руки у нее на талии. – Как тебе это нравится? Три нареченные вместо одной. Кое-кто истек бы слюнями при мысли о таком распутстве. Если пожелаешь, я могу стать почти кем угодно.
– В этом все дело. Мне не нужен кто угодно. Мне нужна ты.
– С этим может оказаться труднее всего, но думаю, что справлюсь. Ты ведь поможешь?
На его лице появилась знакомая дурашливая улыбка. Вот буря, как ему удается выглядеть так хорошо с волосами, присыпанными каменной крошкой?..
– Итак, ты что-то такое говорила про поцелуи, пока у меня дыхание не перехватит, – заявил он. – Ну вот, я здесь и даже не запыхался…
Адолин не договорил, и они с Шаллан снова слились в поцелуе.
Каладин устроился на краю крыши, высоко в верхней части Тайлена.
Бедный город. Сперва Буря бурь и ее последующие возвращения. Тайленцы только начали понимать, как им восстановить разрушенное, а тут уже новые развалины, ведущие к трупу громолома, который лежал, словно поваленная статуя.
«Мы можем победить, – подумал он. – Но каждая победа оставляет новые и новые шрамы».
Кэл держал в руке камешек и тер его большим пальцем. Внизу, в примыкающем к главной улице переулке, женщина с распущенными рыжими волосами поцеловала мужчину в изорванном мундире. Некоторые могли праздновать, невзирая на шрамы. Каладин с этим смирился. Он просто хотел знать, как у них это получается.
– Каладин? – окликнула его Сил. Она летала вокруг него в виде ленты из света. – Не переживай. Слова придут, когда настанет время. С тобой все будет в порядке.
– Со мной всегда все в порядке.
Он, прищурив глаза, разглядывал Шаллан и Адолина и понял, что не испытывает горечи. Смирения он тоже не ощущал. Вместо этого чувствовал… согласие?
– А, эти, – проворчала Сил. – Что ж, я-то знаю, что ты не сдаешься. Ты проиграл сражение, но…
– Нет, – перебил Каладин. – Она сделала выбор. Сама видишь.
– Я ничего не вижу.
– А должна бы видеть. – Он потер камешек пальцем. – Не думаю, что я ее любил. Я чувствовал… нечто. Рядом с ней мое бремя становилось легче. Шаллан мне кое-кого напоминает.
– Кого?
Он открыл ладонь, и Сил приземлилась на нее в облике девушки с развевающимися волосами и в струящемся платье. Она наклонилась, изучая камешек, бормоча что-то умильное. Сил по-прежнему бывала потрясающе невинной – глядела на мир с восторгом, широко распахнутыми глазами.
– Красивый камень, – сообщила она совершенно серьезно.
– Спасибо.
– Где ты его взял?
– Подобрал на поле боя. Если намочить, он меняет цвет. Кажется коричневым, но если капнуть чуть-чуть воды, можно увидеть белый, черный и серый цвета.
– Ух ты…
Он позволил ей еще немного поизучать камешек, а потом наконец спросил:
– Значит, это правда? Я о паршунах. Это была их земля, их мир, до того как прибыли мы? Получается, что… Приносящие пустоту – это были мы?
Она кивнула:
– Каладин, Вражда и есть пустота. Он поглощает эмоции и не выпускает их. Вы… вы привели его с собой. Я тогда не была живой, но знаю эту истину. Он был вашим первым богом, и лишь потом вы обратились к Чести.
Каладин медленно выдохнул, закрыв глаза.
Четвертому мосту будет сложно с этим смириться. И неудивительно. Остальным в армии было все равно, но его люди… они знали.
Можно охранять собственный дом. Можно убивать, чтобы защитить людей в нем. Но что, если дом был тобой захвачен? Что, если люди, которых ты убиваешь, всего лишь пытаются вернуть то, что по праву первородства принадлежит им?
Донесения из Алеткара сообщали, что войска паршунов движутся на север и армии алети в той местности перешли в Гердаз. Что случится с Подом? С его семьей? Конечно, в преддверии вторжения он сможет убедить отца переехать в Уритиру. Но что потом?
Все стало так сложно. Люди жили на этой земле тысячи лет. Неужели и впрямь им надо ее покинуть из-за того, что сделали их далекие предки, какими бы бесчестными ни были их действия?
С кем он сражается? Кого защищает?
Защитника? Захватчика?
Благородного рыцаря? Наемного бандита?
– Отступничество. Я всегда представлял его себе единым событием, – сказал он Сил. – Днем, когда все рыцари бросили свои осколки, как в видении Далинара. Но я не думаю, что это на самом деле произошло так.
– А как же тогда?
– Вот как. – Каладин прищурился, глядя на то, как переливается океан в лучах заходящего солнца. – Они узнали то, что не смогли игнорировать. В конце концов им пришлось с этим разобраться.
– Они сделали неправильный выбор.
Каладин положил камень в карман.
– Клятвы зависят от восприятия. Ты это подтвердила. Единственное, что имеет значение, – уверены ли мы в том, что следуем нашим принципам. Если утратим эту уверенность, то бросить броню и оружие – всего лишь формальность.
– Кэл…
– Я так не поступлю, – пообещал он. – И мне хочется верить, что прошлое Четвертого моста сделает нас чуть более прагматичными, чем те древние Сияющие. Мы не оставим вас. Но пока мы будем разбираться с тем, что же нам следует делать, может получиться небольшой бардак.
Каладин шагнул с крыши и плетением направил себя по широкой дуге над городом. Он приземлился на той крыше, где большинство членов Четвертого моста устроились перекусить лепешками с кумой – давленым лависом с пряностями. Они могли бы потребовать для себя чего-то гораздо лучше походных пайков, но, похоже, не осознавали этого.
Слабо светящийся Тефт стоял поодаль. Каладин помахал остальным и подошел к нему на край крыши, откуда открывался вид на океан.
– Почти пришло время снова взяться за дело, – заметил Тефт. – Король Таравангиан хочет, чтобы мы перенесли раненых из медпунктов к Клятвенным вратам. Ребята решили устроить перерыв на еду, хотя, шквал бы их побрал, не очень-то перетрудились. Ты уже выиграл эту битву, когда мы сюда прибыли.
– Я был бы мертв, если бы ты не запустил Клятвенные врата, – негромко возразил Каладин. – Я почему-то знал, что ты это сделаешь. Знал, что ты придешь мне на помощь.
– Значит, ты знал больше, чем я. – Тефт тяжело вздохнул.
