– Что? Капрал, мой долг позаботиться о том, чтобы ваши люди разместились в…
– Мой светлорд очень, очень ценит уединение. Важно, чтобы никто не знал, что мы здесь были. Чрезвычайно важно! – Он положил руку на рукоять поясного ножа.
Светлоглазый только хмыкнул:
– Солдатик, уж не сомневайся, я умею держать язык за зубами. И не надо мне угрожать. У меня шестой дан. – Он вздернул подбородок, но потом проковылял в свой дом, крепко запер двери и опустил буревые ставни.
Каладин перетащил три мешка в бункер и пешком отправился туда, где оставил паршунов. Он все время высматривал Сил, но, конечно, ничего не увидел. Спрен пустоты тайком следовал за ним, скорее всего желая убедиться, что под предлогом переговоров с хозяином постоялого двора «пленник» не сделает что-нибудь еще.
Они вернулись прямо перед бурей.
Хен, Сах и другие хотели подождать, пока стемнеет, – паршуны сомневались, что старый светлоглазый не будет за ними шпионить. Но поднялся ветер, и они наконец-то поверили Каладину, что буря неминуема.
Кэл стоял на пороге бункера, взволнованно наблюдая, как заходят паршуны. На протяжении последних дней к ним присоединилось еще несколько групп – всех вели невидимые спрены пустоты, которые, как ему сказали, умчались прочь, едва доставив своих подопечных. Теперь их была почти сотня, включая детей и стариков. Никто не говорил Каладину, куда они идут, лишь то – что спрен знает, каков их пункт назначения.
Хен подошла к двери последней; крупная, мускулистая паршунья задержалась, как будто хотела посмотреть на бурю. Наконец взяла их сферы – в основном те, которые они украли у него, – и заперла мешок в фонаре из железных полос на наружной стене. Махнула Каладину, чтобы вошел, а затем последовала за ним и закрыла дверь на засов.
– Ты молодец, человек, – бросила она Каладину. – Я замолвлю за тебя словечко, когда мы достигнем собрания.
– Спасибо, – поблагодарил Каладин.
Снаружи буревая стена ударилась о бункер, отчего камни затряслись и сама земля содрогнулась.
Паршуны устроились кто где и стали ждать. Хеш заглянула в мешки и критическим взглядом изучила овощи. Она работала на кухне в каком-то особняке.
Каладин прислонился к стене, чувствуя, как снаружи ярится буря. Странно, до чего он ненавидел спокойный Плач, но испытывал глубокое волнение, когда слышал гром по другую сторону от этих камней. Буря много раз пыталась его убить, и он чувствовал с нею родство – но вместе с тем не забывал об осторожности. Буря – это сержант, который слишком жестоко тренирует своих новобранцев.
Буря должна была обновить самосветы снаружи – не только сферы, но и большие камни, которые были при нем. Как только это случится, у него – точнее, у паршунов – будет целое состояние в буресвете.
Надо решаться. Как долго он сможет откладывать возвращение на Расколотые равнины? Даже если придется остановиться в каком-нибудь крупном городе, чтобы обменять тусклые сферы на заряженные, на полет обратно уйдет, наверное, меньше одного дня.
Нельзя оттягивать этот момент вечно. Что они там делают, в Уритиру? Какие известия пришли из остальных частей мира? Вопросы осаждали его. Когда-то он был рад заботиться лишь о своем отряде. Потом охотно присматривал за батальоном. С каких это пор весь Рошар сделался его обузой?
«Я должен, по крайней мере, выкрасть собственное даль-перо и послать сообщение светлости Навани».
Что-то мелькнуло на краю его поля зрения. Сил? Он повернулся к ней с вопросом на губах и проглотил невысказанные слова, осознав ошибку.
Спрен рядом с ним излучал желто-белое, как центр пламени, а не сине-белое свечение. Миниатюрная женщина стояла на прозрачной колонне из золотого камня: колонна выросла из пола, чтобы поставить спрена вровень со взглядом Каладина.
На незнакомке было струящееся платье, которое полностью скрывало ее ноги. Держа руки за спиной, она изучала Каладина. Лицо у нее было странной формы – узкое, но с большими глазами, словно у ребенка. Словно она была родом из Шиновара.
Каладин вздрогнул, заставив маленькую женщину улыбнуться.
«Притворись, что ты не знаешь о таких, как она», – подумал Каладин.
– Ох. Э-э… я вас вижу.
– Потому что я этого хочу, – сообщила она. – А ты странный.
– Почему… почему вы хотите, чтобы я вас видел?
– Чтобы мы могли поговорить. – Она начала расхаживать вокруг него, и каждый раз из пола выскакивала новая колонна из желтого камня, на чью верхушку и опускалась ее босая нога. – Почему ты все еще здесь, человек?
– Ваши паршуны взяли меня в плен.
– Это мама тебя научила так врать? – спросила она с веселым удивлением. – Им же еще месяца от роду не исполнилось. Поздравляю, их ты обманул. – Она остановилась и улыбнулась ему. – Но мне-то чуть больше чем месяц.
– Мир меняется. Страну охватили волнения. Наверное, я хочу увидеть, к чему все идет.
Она задумчиво рассматривала его. К счастью, у него имелось хорошее объяснение для капли пота, что стекла по виску. Оказавшись лицом к лицу со странным разумным, светящимся желтым спреном, любой бы потерял самообладание, а не только тот, кому многое нужно скрывать.
– Дезертир, ты бы сразился за нас?
– А мне бы позволили?
– Мои соплеменники и близко не склонны к дискриминации, в отличие от твоих. Если ты можешь носить копье и выполнять приказы, тогда я точно не откажусь от твоих услуг. – Она скрестила руки на груди, ее улыбка сделалась до странности проницательной. – Окончательное решение принимаю не я. Я всего лишь посланница.
– Как же я узнаю наверняка?
– Когда мы прибудем в пункт назначения.
– И этот пункт…
– Достаточно близок, – отрезала она. – А что? У тебя назначена встреча где-то еще? Хочешь заглянуть к цирюльнику или пообедать с бабушкой?
Каладин потер лицо. Он почти перестал думать о волосках, которые раздражали кожу в уголках рта.
– Скажи-ка, – проговорила девушка-спрен, – как ты узнал, что сегодня вечером случится Великая буря?
– Нутром почуял.
– Люди не могут чувствовать бури, какую бы часть тела ты ни попытался к этому приплести.
– Мне показалось, время подходящее – Плач закончился и все такое. – Он пожал плечами.
Она не кивнула и никак не выразила своих мыслей по поводу этого замечания. Просто продолжила многозначительно улыбаться, а затем растворилась в воздухе, скрывшись от его взгляда.
24
Люди крови и печали
Не сомневаюсь, что вы умнее меня. Я могу лишь рассказать о том, что произошло и каковы были мои поступки, а затем вам предстоит сделать выводы.
